Ребенок моего мужа (сборник)

Поход по магазинам и бутикам ГУМа доставил массу удовольствия, но порядком утомил обеих подруг. Наконец Катерина не выдержала:

– Все, больше не могу. Давай где-нибудь посидим немножко, а потом поедем домой.

– Хорошо-хорошо, я тоже устала. Давай только еще в «Штальман» зайдем, и все.

– Ладно, но сначала я хочу пить. И есть. И сесть. А если бы можно было где-нибудь прилечь и задрать ноги выше головы, чтобы кровь отлила, – это было бы вообще чудесно.

В маленьком и уютном кафе с мраморными столиками и пальмами в расписных глиняных кадках подруги просмотрели меню, и лица их приобрели задумчиво-жалобное выражение. Пирожные с кремом и фруктами, со взбитыми сливками и шоколадной глазурью, пицца с грибами, маслинами и ветчиной…

– Ой, нет. – Сглотнув, Иришка отодвинула перечень земных соблазнов, губительных для фигуры. – Кофе. Черный. – И с выражением мученицы первых веков христианства, требующей поскорее поджечь костер под ее ногами, добавила: – И пачку «Давидофф лайт».

Понимающе улыбаясь, официантка спросила Катерину:

– Вам то же самое?

– Да, только кофе с сахаром и сливками. И два пирожных с фруктами и заварным кремом.

– Ты с ума сошла! – Ира недоверчиво смотрела на подругу. – Два пирожных! Ты растолстеешь.

– А одно для тебя.

– Нет-нет, на меня и так не налез тот костюмчик, и вообще…

– И вообще, – передразнила Катерина, – если ты будешь питаться только кофе и сигаретами, то наживешь язву. Пирожное, конечно, не диетический продукт, но… Можем мы иногда доставить себе ма-аленькое удовольствие? Душевный комфорт гораздо важнее, чем один лишний сантиметр на попе.

И, увидев, как страдальчески нахмурилась подружка, торопливо добавила:

– В конце концов, проведешь в спортзале на пятнадцать минут больше, чем обычно…

– Ох, ну я прямо не знаю… Тогда, может, лучше рулетики с ветчиной и грибами? – Ира вновь притянула к себе меню. – А вот тут еще тартинки…

Они съели и тартинки, и рулетики, и по пирожному (удовольствие пополам с угрызениями совести – что может быть слаще!), выпили кофе и отправились в «Штальман». Ничего там не купив, но с чувством исполненного долга молодые женщины разъехались по домам, договорившись созвониться вечерком, или завтра, или… ну в общем, созвонимся, а через месяц у Таньки день рождения, так там точно увидимся.

Посмотрев на часы, Катерина прикинула, что Настя с няней еще на занятиях. Так забавно – словно взрослая. Уроки рисования стали первыми шагами дочки в мир учения, и, к немалой радости родителей, делала она эти шаги уверенно и с удовольствием. И педагоги считают девочку талантливой. Она, не спрашивая, каким-то внутренним чувством находит нужные цвета и линии, и даже если кувшин бывает кривобок, то все же очевидно, что он стоит на солнце. Как ни обидно было в этом признаваться, но тут оказалась права свекровь Катерины – Нина Станиславовна, подтолкнувшая их к тому, чтобы Настю отвели в центр детского творчества.

Дело в том, что свекровь посетила очередная идея. Побывав в гостях у подружки, Нина Станиславовна вернулась домой в ярости. Как! Зинаида, эта женщина из простых (хоть и была женой высокого начальника, но все же знают, что он привез ее из какого-то богом забытого гарнизона и она писать не умела), так вот – она посмела хвастаться успехами своей внучки! Малышке только пять лет, а она ходит на танцы, в кружок рисования и еще занимается английским! А ей, Нине Станиславовне, и сказать-то было нечего, потому что Катерина совершенно не заботится о развитии своего ребенка!

Нина Станиславовна мерила шагами просторную гостиную, иногда поправляя безделушку или проводя пальцем по завиткам резного буфета (домработницу надо отругать – пыль везде), и возмущенно говорила:

– Ты представляешь? А тут вылезает Фокина и говорит… Ты помнишь Фокиных? Он был завхозом в третьей командировке, а потом работал с Зининым мужем в Таиланде?..

Андрей Николаевич кивнул. Он сидел в уютном кресле и, изображая полное внимание и глубокую заинтересованность, продолжал читать лежащую на коленях раскрытую монографию. Это было новейшее исследование феномена Стонхенджа, само собой еще не переведенное на русский. Ужасно интересно. Высокий голос жены мешал, но многоопытный супруг знал, что прерывать Ниночку нельзя. Иначе она устроит скандал и придется встать и идти за валокордином и успокаивать… Внутренне содрогнувшись, он решил продемонстрировать крайнюю степень заинтересованности:

– Так что же Лариса?

– Какая Лариса?

– Разве Фокину не Ларисой зовут? – растерялся Андрей Николаевич.

Повисла пауза.

– Надо же! Ты всегда помнишь, как зовут любую бабу!

– Ниночка, я тебя умоляю! Это профессиональный навык. Ты же знаешь, я специально учился запоминать имена. Ну, представь себе, я же на приеме не могу все время говорить: «Простите, не помню, как вас зовут».

Андрей Николаевич служил в МИДе, и когда-то в молодости приятель-комитетчик притащил ему методику, по которой развивали память разведчики. Андрей не пожалел времени на честные труды и с тех пор действительно легко запоминал не только имена, но и довольно приличные куски текстов. Нина Станиславовна помолчала, вздохнула и вернулась к занимавшей ее теме:

– Так вот эта твоя Лариса Фокина…

Муж промолчал.

– …хвасталась своим внуком. Он у нее пошел в первый класс гимназии. Занимается бальными танцами, в школе у них английский, а мать ему взяла учительницу-француженку. Оказывается, сейчас можно выписать непосредственно носителя языка…

– Ниночка, тебе не кажется, что наша девочка еще маловата для учебы? – Андрей Николаевич уже понял, к чему ведется разговор.

– Глупости! Если хочешь знать, я тут читала статью про раннее развитие. Нынешние дети намного опережают наше поколение – и даже поколение наших детей. И если бы Катерина уделяла ребенку больше внимания, Анастасия уже умела бы читать!

«И тебе было бы чем похвастаться перед подружками», – подумал муж, но дипломатично промолчал.

На следующий день Нина Станиславовна развила бурную деятельность. Она скупила кучу журналов для родителей и принялась штудировать статьи, посвященные проблемам развития способностей малышей. Материалы убедили ее, что Анастасия находится в крайней степени педагогической запущенности. Надо сказать, объяснялось это в основном тем, что бабушка внучку видела довольно редко, в основном если детей привозили в гости. Само собой, девочка терялась, быстро уставала и начинала капризничать.

Что такое капризы ребенка, Нина Станиславовна не понимала. Ее мальчик рос беспроблемным ребенком. Первую командировку Андрею дали не слишком удачную: в какую-то богом забытую страну в Юго-Восточной Азии. Нина Станиславовна была в шоке, но отец посоветовал Андрею принять назначение. Страна была маленькой, но пост для молодого человека – достаточно высок. Нина с полугодовалым ребенком на руках осталась в Москве. Александр оказался совершенно идеальным мальчиком: спал, ел и рос, как полагалось по учебнику. В разлуке прошел год, после чего свекровь спросила:

– Ты не боишься? Андрей холостяком дольше двух недель сроду не выдерживал. Окрутит какая-нибудь из секретарш – и прощай.

Ниночке ужасно не хотелось ехать, но что было делать? И вот оно – дипломатическое счастье: стопроцентная влажность, сумасшедшие краски природы, огромные и страшные насекомые, маленькие и смуглые люди. Сначала ей было элементарно страшно и тоскливо. Потом появились знакомые, оказалось, что в доме есть служанка, которая присмотрит за мальчиком, а в посольстве регулярно устраивают приемы. Жизнь завертелась, и, вернувшись в Москву через два года, Нина отдала сына в садик, куда его утром отводил отец, и наконец зажила так, как хотела. Потом ребенок пошел в школу, но Нине Станиславовне и в голову не приходило посещать родительские собрания или проверять уроки. Воспитание мальчика – прерогатива мужчины.

Однако, как известно, внуки – это совершенно не то, что дети. Тот же Андрей Николаевич – сына любил, но мог и накричать, и подзатыльник отвесить. А Настеньке он только радовался, задаривая девочку игрушками и с нетерпением ожидая того момента, когда с ней можно будет играть в шахматы.

Перевернув последнюю страницу последнего журнала, Нина Станиславовна искренне уверилась, что Настю надо спасать. Еще несколько дней она посвятила изучению обстановки на месте. То есть не поленилась съездить в центр и обойти адреса указанных в журналах учебных центров и школ раннего развития. Цены впечатляли, но тем больше гордилась Нина Станиславовна своей миссией. Она придумала замечательный тактический ход. О нет, она не будет звонить невестке и объяснять ей, что на ребенка следует тратить время и деньги. Она сама выберет самое лучшее заведение, позвонит сыну, посетует – очень умеренно, никаких эмоций – на невнимание Катерины к этому вопросу и предложит сделать девочке подарок: оплатить занятия за год. Нина Станиславовна выписала названия и адреса центров на листок бумаги еще дома. Она освоила замечательный фокус: писала крупными буквами и толстым черным фломастером. Тогда на улице нет необходимости доставать очки для чтения. Это унизительно: не иметь возможности прочесть какие-то там строчки и быть заклейменной фразой «В вашем возрасте это естественно…».

Итак, в двух местах она уже побывала. В журнале именно эти центры характеризовались как замечательные, развивающие и т. д. Приехав по первому адресу, она даже не стала заходить: старая постройка была в весьма запущенном состоянии, к тому же центр детского творчества располагался в подвале. Следующее по списку учреждение помещалось в типовом здании, скорее всего бывшего детского садика. Вполне приличная детская площадка и куча малышни во дворе. Смешавшись с группой мам и бабушек, Нина Станиславовна прислушивалась к разговорам. Потом поинтересовалась у какой-то мамочки, сколько стоит посещение, например, хореографической секции.

– Чего? – Молодая женщина вытаращила ярко подведенные глаза. – Танцы, что ли? – Она подхватила щекастого малыша на руки и, с трудом переводя дух, ответила: – Ой, я не помню, но тут вообще-то почти все бесплатно. Кроме, кажется, английского и немецкого… И теннис вроде за деньги… А если многодетные – так платите только за одного, остальные ходят бесплатно.

Нина Станиславовна с достоинством удалилась, решив, что ей муниципальные заведения, где трудятся за копейки энтузиасты, не по вкусу.

Наконец подходящее место нашлось. Это был трехэтажный особнячок в тихом московском переулке. Домик располагался меж очень похожими на него собратьями и отличался от них на первый взгляд не сильно – та же бледно-желтая штукатурка, гирлянды лепнины на фронтоне и массивные двери. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что здание абсолютно новое, о чем свидетельствовали финские рамы натурального дерева в окнах и подземный гараж.

Домик весь был отдан детям. Половину его занимало детское кафе – вернее, развлекательный комплекс – с боулингом, картингом и всяческими прочими атрибутами модной детской жизни. На третьем этаже располагалось агентство по подбору персонала – нянь, гувернанток и домашних учителей. А еще имелся центр детского творчества. Это был центр для продвинутых родителей – никаких там кройки и шитья или фортепиано. Детям предлагались: студия дизайна, в том числе компьютерного, обучение светским манерам и танцам, ушу и карате. Ну и, конечно, группы для самых маленьких: иностранный язык, обучение чтению, пользованию компьютером и аэробика. Менеджер, окинув взглядом посетительницу и оценив костюм от Шанель, перчатки, сумочку и бриллиантовые серьги, вызвала управляющего. Тот лично водил Нину Станиславовну по просторным светлым комнатам, заваленным игрушками. Потом предложил кофе, и они переместились в уютный кабинет, где управляющий с самым внимательным видом выслушивал сетования Нины Станиславовны на безалаберность невестки, которая совершенно не думает о том, что девочку надо готовить к жизни в нашем сложном мире.

Управляющий оказался человеком понимающим. Он целиком и полностью одобрил инициативу Нины Станиславовны, не забыв отметить, что, пока она сама не сказала, ему и в голову не приходило, что он беседует с бабушкой.

– Сейчас дамы сначала делают карьеру, а потом обзаводятся детьми, так что я решил было…

Встретив полное понимание, Нина Станиславовна позвонила сыну и пригласила его на ленч. Каково? Это тоже не так просто – взяла и пригласила. О нет! Любой хороший сын знает, что он уделяет маме недостаточно времени. Поэтому, если мама ради того, чтобы провести с ним полчаса, выбирается в ближайший к его офису ресторан и медовым голосом говорит: «Мальчик мой, я заказала твои любимые свиные ребрышки, и потом – я так соскучилась… знаю, что ты занят, но ты должен хорошо кушать…» – чувство вины любимого чада вам обеспечено. А это самая подходящая почва, если вы собираетесь сделать гадость невестке. Но – о! Как не просто быть матерью! – даже это приглашение на ленч требует подготовки, иначе можно услышать в ответ: «Мама, мне жаль, но сегодня обедаю с партнером» или «Я на переговорах». И тогда прощай встреча на нейтральной территории, где сыночек должен будет внимать маман. А со стороны опять же не все догадаются, что этот мужчина ее сын. Поэтому получится просто приятно – зрелая дама в обществе молодого мужчины. Так, короче, Нина Станиславовна позвонила Сонечке – секретарше своего сына. Она периодически делала ей небольшие подарки, а потому всегда могла рассчитывать на взаимопонимание. И Сонечка заверила, что обед у Александра Андреевича свободен. Более того, у него только одна встреча в четыре, которую он явно собирается перенести на другой день, освободиться пораньше и сводить дочку в зоопарк.

Итак, Нина Станиславовна позвонила, услышала нотку вины в голосе сына и получила торопливое согласие на совместный обед.