Жизнь на гранях миров

– Не волнуйся, все сокровища будут сохранены, за этим присмотрит Шалиян, у неё хороший опыт.

Они остановились, дойдя до края лагеря: дальше простиралось поле.

– Ну вот, опять поход, опять войны. Мне не убедить Адамара: он рвётся в бой, ему нужны новые земли.

Игорь пристально смотрел вдаль. Небо начинало светлеть, звёзды меркли, утренний ветер задувал свежими резкими порывами.

– Иногда я думаю: зачем это? Ведь огромная часть этих парней всё равно погибнет…

Света взяла его за руку:

– Ты не прав. Благодаря тебе столько людей живут! Я посмотрела на этих девушек, они все трепещут перед тобой. Тебя здесь любят.

Он повернулся к ней, обнял, защитил от колючего ветра. Спрятал на своей груди холодные пальчики, немного постоял, осторожно приглаживая мягкие волосы, вздохнул:

– Ну, идём, пора засыпать…

День за днём твёрдой, уверенной поступью продвигалось войско Адамара к горам. Впереди белели грозные вершины, покрытые свежевыпавшим снегом. Адамар не случайно выбрал для перехода время поздней осени: снег неглубок, воины вполне пройдут по нему, и опасность схода лавин не так велика. Пора обильных дождей миновала, установилась сухая, ясная погода, и местные старожилы считают, что она продержится неделю или две: этого достаточно, чтобы преодолеть большую часть пути. Реки и ручьи в эту пору не так полноводны, как весной или летом, а значит – и переправы будут нетяжелы. Конечно, и камнепадов не избежать, и тропы придется прорубать вручную, но его солдаты – закалённые воины, им не привыкать. Но главное, главное в том, что никто на той стороне не ожидает его сейчас, а значит, внезапность нападения обеспечена. А там, где внезапность, там и победа.

Всё это понимал Адамар, но что-то не давало ему покоя. Вновь и вновь вставал перед ним простой вопрос, заданный доктором во время последнего разговора: «А чем воинов кормить будешь?» Действительно, чем? Ему не раз докладывали, что скота в стане мало, хватит лишь на ближайшие месяц-два, и что местные деревни, которые обеспечивали войско всем необходимым, давно исчерпали свои запасы. В последние годы перед наступлением зимы Адамар отпускал часть солдат по домам, те отдыхали с семьями, весной вспахивали, засеивали поля и опять возвращались. Но сейчас им предстояло провести зиму в незнакомых краях, и если некому будет поставлять продовольствие, то воины начнут голодать…

Однако есть и другой путь. На карте остались тонкие росчерки пера, которым водил по ней врач. И Адамар, склонившись над столом, видел, как поднимались мощные гарнизоны, как крепли и расширялись его полки, как из деревень, которые он на этот раз пощадил, подъезжают телеги, гружённые хлебом, жители везут мешки с сушёными фруктами, корзины свежих овощей. Или – сожжённые поселения и воины, разбредающиеся в поисках уцелевших полей, на которых нечего собрать.

– Он прав, как он прав! – тихо повторял Адамар.

И тут же резко отходил от карты, отгонял видения.

Было что-то постыдное для Адамара в заключении союзов: слабость, несвойственная ему уступчивость. Он привык повелевать, применять силу и брать то, что хотел. Но всё же владыка не отверг совет друга, а приклонил к нему сердце и – обдумывал, взвешивал, размышлял…

Опять и опять вызывал Адамар врача, долго говорил с ним, спрашивал, слушал. Военачальники и советники, видя, как много времени проводит повелитель в беседах с доктором, скрежетали зубами: что мог посоветовать Адамару лекарь, ничего не смыслящий в войне? Что сказать такого, чего не могли бы сказать они, прошедшие вместе с владыкой множество походов, они, его ближайшие соратники и друзья? И как получилось, что этот чужой человек, рождённый в неизвестной стране, пользовался таким расположением Адамара?!

Но всё глубже и глубже проникала в сердце правителя мысль о мире, о новом строящемся городе, о целом ряде прочных укреплений, которые станут щитом для слабых племён, разбросанных вдоль побережья. Подобно тому, как незаметно для глаза всходит семя, брошенное в почву, так в его душе всходил новый росток, новая мечта. Оттого и не звал повелитель своих советников, что опасался, чтобы своими спорами и доводами они не сломили этот росток прежде, чем он окрепнет. Новые идеи, которыми была полна голова врача, всегда привлекали владыку, но не всё он мог принять, не всему последовать сразу. Сегодня, понимал Адамар, он сам изменился: стал думать, чувствовать иначе.

«Возможно, я покрываюсь сединами мудрости, – усмехаясь, говорил себе Адамар, – если «строить» для меня стало заманчивее, чем «разрушать».

Наконец, на восьмой день пути он посвятил советников в свои планы. Что тут поднялось! Первый шок и несколько мгновений молчания сменились бурным негодованием, целой волной доводов «против», пока сам Адамар не призвал к порядку.

– Это слабость! – утверждал Салах, один из отважнейших военачальников, командующий конницей. – Мы ничего не добьёмся!

– Иметь врагов сзади и спереди! – стучал кулаком Римза, у которого в прошлом году Игорь собственноручно вытащил стрелу из глаза.

– Нет, это опасно, – шумели другие.

– Войско нельзя раздроблять, гарнизоны будут уязвимы!

Врач стоял тут же с невозмутимым лицом, наблюдая за всем внимательно и спокойно. Долго молчал, лишь становился всё строже, а потом вдруг громко спросил, так неожиданно, что все замолчали:

– Кто из вас пообещает, что войско не будет голодать? Вы знаете, что делают племена, когда покидают деревни: они сжигают всё, что не могут унести, все припасы. Кто-либо из вас голодал? Конечно, – продолжал он в наступившей тишине, – вы без еды не останетесь, вас всегда накормят.

– Кто ты такой? – раздалось сбоку, но Адамар бросил в ту сторону обжигающий взгляд, и голос мгновенно стих.

– Я – ваш врач, – чётко и ясно ответил Игорь. – Тот, кто закрывает глаза вашим солдатам, когда они умирают. И этой зимой я буду бороться с хроническим недоеданием и смертью от голода.

Все молчали, а он продолжал:

– Ослабленный воин не сможет биться, не сможет защитить себя. Что останется от вашей армии в конце зимы? А эпидемии? Вам ли не знать, что они возникают именно там, где люди изнурены недостатком пищи? Тех стад, которые гонят за войском, хватит лишь на месяц, а запасы зерна давно истощены. Кто-то имеет, что возразить?

Адамар, прищурив глаза, с затаённой усмешкой оглядывал лица. Затем решительно подошел к столу с разложенной картой, жестом подозвал остальных и тоном непререкаемой воли произнёс:

– Гарнизоны будут здесь, здесь и здесь.

– Ни одного разумного довода, – сказал Игорь, когда все разошлись. – Слабость? Адамар, я в своей жизни не убил ни одного человека, – ты считаешь меня слабым?

Повелитель лишь улыбнулся.

– У вас перевёрнуты представления о слабости и силе. Сколько ещё веков пройдёт, прежде чем человек поймет, в чём истинная сила…

– И в чём же, по-твоему?

Игорь пристально взглянул на Адамара, как бы взвешивая: поймёт ли? Стоит ли говорить? А затем, наклонив голову, негромко ответил:

– В том, чтобы научиться сдерживать себя, свои собственные животные порывы. Победить другого легко, себя – почти невозможно, – он помолчал. – Вы считаете силой физическое превосходство, но чем мудрее человек, тем больше он понимает, что превосходство духовное во сто крат важнее.

Адамар сидел на подушках, поджав одну ногу и вытянув другую. Даже в этот час отдыха вся его фигура была собрана, напряжена, и казалось, он каждую секунду на страже, острые глаза внимательно следили за лицом друга.

«Вот человек, который всё время стремится что-то понять, – думал Игорь, – в отличие от его соратников».

– А ведь меня разорвали бы, не будь тебя здесь, – внезапно с улыбкой сказал он.

Адамар покачал головой: несомненно.

– Пока я жив, никто не посмеет тронуть. А если меня не станет…

– Живи долго, мой друг, – перебил его Игорь. – И будем надеяться, что никто не пустит мне в спину стрелу.

«Почему я сказал это? – вспоминал он, возвращаясь в лазарет по затихшему лагерю. – Действительно думаю, что такое может случиться? Или промелькнуло предчувствие? Нет, это просто холодная ненависть «друзей» Адамара. Она заставляет держаться настороже». Он остановился, оглядел светлеющие вершины. Снега, снега и снега. Красиво. На мгновение Игорь почувствовал себя один на один с этим миром гор, острым морозным воздухом, и в сердце нежной печалью отозвалась мысль о Светлане. Вот уже неделю он запрещал ей подниматься: из-за холода, да и нужды особенной не было: войско шло хорошо, ни раненых, ни обмороженных. Пусть отдыхает, пока есть время. Но всё же, нужно признать, ему её не хватает…

– Что происходит в стане?

– Наш врач крайне разозлил советников Адамара.

– И теперь он в опасности?

– Полагаю – да, они будут мстить.

– Защищать его – ваша обязанность.

– Я послал ему предупреждение.