Бруша реки Алва

– Луиза-а-а!!!

Перед глазами все плыло. Он отполз и поднялся на одно колено. Теперь можно было разглядеть ту, что напала на него.

На полу веранды корчилась очень высокая и крепкая женщина. Он не раз видел племянницу сеньоры Сомбриа, но сейчас узнавал ее с трудом. Казалось, ее тело наспех натянули на рослого мужчину, отчего черты и без того не самого миловидного лица стали еще грубее. А теперь, искривленные агонией и изуродованные глубоким ожогом в полщеки, смотрелись и вовсе пугающе.

Строгое платье в районе груди вздымалось, будто за шиворот женщине запрыгнула крупная крыса. Пуговицы частично поотлетали. Белизна внутреннего платья перемешалась с чем-то густым и темным.

И все же ведьма перевернулась, оперлась на руки и испепеляющим взглядом вцепилась в Вильяма.

Она прыгнула вперед, словно хищник, с четверенек. Солдат успел упасть на спину и ударить ее сапогом. Женщина повалилась набок, сшибая столик на чугунных ножках, будто тот был собран из хвороста. И была готова снова ринуться в бой – но в этот момент сад озарился яркой белой вспышкой. С треском и свистом, мгновенно обугливая попадавшиеся на пути ветви, к веранде неслась гигантская шаровая молния. Вильям закричал, ослепнув от яркого света. Потом – нарастающий треск и оглушительный грохот…

Секундой позже парень понял, что еще жив. Зрение возвращалось постепенно. Из мрака и месива мельтешащих бликов проступила лежащая на полу женщина. Руки и ноги ее были раскинуты в стороны, голова запрокинута. Грудная клетка провалилась вовнутрь, и от пульсирующей впадины расходился в обе стороны чернеющий разрыв. Казалось, что это жуткое существо было нарисовано на мешке, напоминавшем по форме человека. Мешок вспороли, и его ткань стремительно стлевала. Сморщиваясь и съеживаясь, втягиваясь в центр.

Шаровая молния в это время кружила по саду, словно желая подлететь ближе, но не решаясь. Она уменьшилась втрое, поэтому было легко разглядеть расходящиеся от ее центра в стороны голубоватые пучки, щелкающие и подвижные. А еще – извивающийся хвост, которым светящийся шар будто ощупывал то землю под собой, то стволы деревьев. И всюду от этих касаний оставалась черная копоть.

Вильям отвлекся на это зрелище, а когда повернулся, снова невольно вздрогнул всем телом. От мучившей его женщины остались только неровные, еле узнаваемые куски. А из-под них проступала сама старуха Сомбриа. С ног до головы вымазанная в чем-то темном и мерзком. В ее груди грохотало раздувшееся сердце. Уже совершенно живое и настоящее. Только большое, подходящее скорее быку, чем человеку. И старая ведьма, до того прятавшаяся в образе молодой, уменьшалась, а сердце продолжало расти и наливаться.

Вильяма не покидало ощущение, что пол под ним наклоняется и что он сам вот-вот упадет в это жуткое месиво. Превозмогая накатывающую на него невыносимую усталость, он пополз в сторону.

Когда юноша был уже на ступенях террасы, от хозяйки дома осталось только гулко ухающее сердце размером с крупную тыкву. Оно грузно подпрыгивало в луже темной грязи.

– Луиза…– прошептал он, глядя на мечущуюся над домом шаровую молнию.

Сам не зная, почему, но он не сомневался, что это она. Чувствовал, что это свет ее сердца. Ее жар. Что-то живое, что все еще привязывало ее к этому миру. То, чему суждено было сыграть свою роль этой ночью и навсегда остаться здесь.

Словно подтверждая его мысли, сияющий шар прожужжал мимо него и врезался в лежащее на полу сердце. Ярчайшая вспышка снова ослепила юношу, грохот на минуту превратил все звуки в его ушах в единый неприятный гул. А придя немного в себя, на подкашивающихся ногах парень бросился прочь, потому что терраса вокруг полыхала. Где-то там словно в далекой, прошлой жизни он привязал лошадь. По дороге Вильям снова и снова шепотом звал Луизу, благодарил ее, желал мира ее душе. Уже не веря, что увидит вновь, но надеясь, что она еще способна услышать его. Слезы иногда сбегали по щекам, не то, от едкого дыма, не то смывая ужас остающейся позади ночи.

Силы возвращались к детям постепенно, но пару недель спустя Вильям уже толкал качели, на которых подлетала в синее небо хохочущая Карен. А Эмилия, заливаясь краской, предлагала ему свежий лимонад.

Виллу Сомбриа посчитали сгоревшей от внезапной ночной грозы, ибо гром и всполохи разбудили хозяев ближайших владений. Когда слухи о пожаре расползлись по окрестным рынкам, из Оливейры приехали какие-то родственники, и выяснилось, что никакой племянницы у покойной не было. А позже благодаря все тем же болтливым языкам уже все в деревне были уверены, что молчаливая ведьма давно убила старуху и творила в ее доме черное колдовство, отчего и болели дети. С колдовством Вильям был полностью согласен. А вот насчет ведьмы – знал, что никакой племянницы не было. Просто старуха воровала жизнь других, чтобы натягивать на себя молодую личину. Только с голосом, по-видимому, у нее что-то не получалось. Но это все уже было неважно.

А еще несколько раз приходил он в полнолуние на берег Алвы. Пару раз приносил цветов и отдавал их прохладным потокам. А потом однажды встретил там девушку. Бойкую и веселую дочку владельца пастбищ.

Fim

Для создания этой истории автор лично собирал легенды, поверья и прочий фольклор центральной и северной Португалии, в том числе дохристианский. Однако все герои выдуманы, а совпадения случайны.

notes

Примечания

1

Кинта – португальский аналог слова "вилла", предполагающий частную загородную территорию с домом и садом.

2

Брас – мера длины, примерно равная 1,7 метра или расстоянию между разведенными руками.