Тайна Тонгамар. Цикл «Обмен мирами». Книга первая

– Не знаю, насколько надежно. Смотря кто будет искать.

– Если я?

– Тогда не особо.

– Может быть, я заберу их в свое хранилище?

– Тогда я точно не увижу их больше… – недовольно хмыкнул асфир.

– Пока это лишь предложение. Но если омбранцы придут за ними, «невидимкой» не отделаешься.

– Хорошо, я подумаю над тем, чтобы отдать вам записи.

Поздним вечером Ивен сидел за столом в комнате хорошо знакомого ему гостевого дома Дамирата и размышлял над письмом, которое должен был отправить своей заказчице в башню Улис. Откуда в этих лесах элементали – оставалось непонятным, но кусок обгоревшего платья и место, которое утром показали ему Эрл и Вараталат, говорили, что это действительно могло оказаться правдой. Ивен тяжело вздохнул и занес перо над пергаментом, когда почувствовал, что к его горлу прижат острый изогнутый нож, которыми обычно пользуются наемники дома Рамбулат. Работорговец застыл.

– Где она?

– Филипп! Я думал, ты уже наигрался с этой девочкой, неужели еще нет?

За одно мгновение нож освободил горло и нападающий, схватив сзади Ивена за собранные в хвост волосы, с силой ударил его лицом о стол. Кровь, брызнувшая из носа и брови, залила пергамент. Не успев опомниться от удара, работорговец снова ощутил холод лезвия на шее.

– Где она?

– Филипп, ты вообще отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Не забыл, кому служишь?

– Я не буду спрашивать в третий раз!

Лезвие медленно поползло по тонкой коже.

– Нет ее у меня!!! – зарычал Ивен. – Сгорела твоя красноголовая!

Лезвие не останавливалось.

– Да, мы пытались поймать ее. Мои ребята гнали девчонку по лесу в районе полуночи, но наткнулись на огненного элементаля. Они сказали, что девка вспыхнула, как сухая ветка. Если пошаришь под одним из холмов между главными и северными воротами, то еще сможешь найти это пепелище.

– А тело?

– Мы не нашли его. Может, у тебя и есть шанс, я не знаю. Все равно мне она больше не нужна. Товар испорчен.

– Клянусь, ты отправишься к праотцам, Ивен, если я не найду ее в ближайшее время, даже если мне придется тебя проводить! Молись всему, во что ты веришь, чтобы я нашел ее!

Далее последовал еще более сильный удар о стол, после чего работорговец потерял сознание.

Белая

Какое-то время появляться в школе альянса не стоило, поэтому господин Андре занялся моим обучением самостоятельно. И, конечно же, это был еще тот «монастырь Шаолинь». Легкие озорные искорки в глазах мага и дорожная сумка за спиной обещали нескучный день. За воротами нам навстречу двинулся заводчик, держащий за поводья двух невероятных животных, которых я давно мечтала увидеть вживую.

Хадау – высокие и массивные звери крупнее лошади. Трехпалые мягкие лапы с когтями позволяли им быстро бегать, ловко прыгать, плавать – словом, комфортно себя чувствовать на всех землях Адаламена. Окрас короткой шерсти зависел от местности, где родился зверь. Тот, которому я гладила длинную шею, переливался на солнце от бежевого до огненно-рыжего. Его серый, с темно-коричневыми пятнами компаньон тянулся к Андре. Умнейшие и дружелюбные существа верно служили ездовыми животными, способными при необходимости постоять за своего хозяина. У асфиров они считались священными, и на всем континенте запрещалось убивать их без веской причины. Хадау имели удивительную особенность – страстную любовь к украшениям. Им явно нравилось, когда их наряжали, причем со вкусом. Чем богаче и изысканнее был подарок, тем в лучшем расположении духа пребывал зверь и охотнее слушался седока.

Маг протянул мне тяжелый бронзовый браслет с кусочками окаменелого дерева, влитого прямо в отшлифованный до блеска металл.

– Куда ты хочешь, чтобы я его надела? – спросила я у рыжего хадау.

Тот склонил голову, подставляя изгибающиеся легкой спиралью черные, как уголь, рога. Подарок занял свое место рядом с другими браслетами, которые уже красовались на рогах, лапах и даже хвосте животного. Господин Андре порадовал своего зверя цепочкой с несколькими костяными ромбами, издающими приятный высокий шелест, задевая друг о друга.

Рыжего хадау звали Вагоро, а серого – Радас. Звери шли не спеша, позволяя седокам смотреть по сторонам. Мой несравненный учитель рассказал, что в нескольких часах езды от Аданаара можно найти древнее озеро, вокруг которого еще остались деревья. По дороге же мы встречали лишь окаменевшие пни и жесткую и колючую растительность пустыни.

– Зрелые листья кустарника-альбиноса можно использовать вместо ножа, настолько они крепки и остры их края. А из кровь-травы получаются отменные яды, – просвещал меня спутник, а потом указал длинным пальцем на корни, покрытые узловатыми шишками, торчащие из-под каменных глыб. – А вот эти неприятные наросты съедобные, на вкус напоминают грибы.

Озеро оказалось мелким и плоским, как тарелка под второе. Абсолютно прозрачной воды в нем было чуть больше полуметра, поэтому деревья возвышались прямо над водной гладью, пуская по ней множество изогнутых листьев-корабликов. Жесткая желтовато-зеленая растительность на гибких ветвях глухо шумела, как будто кто-то насыпал крупу в деревянную миску.

Мы расположились на берегу, ближе к воде. Я устроилась на теплой плотной земле и приготовилась внимать словам учителя. Андре же стоял чуть в стороне, облокотившись спиной на одно из деревьев. В его собранные назад густые волосы сел лист. Маг снял его и начал вертеть в пальцах.

– Прежде всего тебе придется выбросить из головы все рассказанное в дамиратской школе. Они используют костыли, это помогает, когда совсем не можешь ходить, но если привыкнешь, то сложнее научиться бегать. Давай разберемся, как работает магия. Допустим, я хочу создать цветок. Сначала во мне появляется некое чувство, потом оно оформляется в мысль, позже спускается в тело и, наконец, превращается в результат. Сажаю я цветок или создаю благодаря своей энергии – не имеет значения. Первым всегда будет чувство. Поскольку у нас есть тело и именно его мы воспринимаем как некий эталон реальности, хотим мы этого или нет, но нам всегда будет приятно, когда его ласкают, и неприятно, когда ударяют ножом. Свой ум и самих себя мы ассоциируем с телом, перенося тот же принцип на эмоциональную, чувственную сферу. Нам нравится, когда происходит то, что мы хотим, и не нравится, когда случается нечто неприятное. Так рождаются желание и неприязнь. Они часть каждого, и любые события мы анализируем через призму собственных представлений о реальности. Совпало – радость, не совпало – печаль или злость. При этом дело, конечно, не в событии, то есть одна и та же ситуация разными ее участниками переживается по-разному. Но речь сейчас не об этом. Оба этих чувства – базовая мотивация для всех живых существ, которая заставляет нас создавать этот мир. Источник всего творения, если хочешь. Однако у каждого существа есть свои склонности. Кто-то, глядя на это дерево, подумает, что оно не хочет погибнуть, а кому-то сначала придет в голову, что оно хочет пить. Наши реакции создаются привычками и генетическим материалом, которые первично определяют сильные и слабые стороны. Чаще всего даже опытные маги не выходят за эти границы, а продолжают пользоваться только изначальными инструментами. В твоем случае привычки и генетический материал нехарактерны для этого мира, поэтому есть шанс удивить даже меня, ведь ты свободна от жестких представлений, с которыми мы все здесь рождаемся.

В момент, когда ветер полностью стих, Андре отпустил лист, который держал в пальцах, но вместо того, чтобы падать, желтая лодочка полетела вверх, описывая в воздухе ровную спираль.

– Привычки нас ограничивают, – произнес он, наблюдая, как я завороженно смотрю на кружащийся листок. – Помимо этих базовых чувств есть еще два, которые вырастают из их сочетания. Страх, или желание быть, и соперничество, или гордыня. Считается, что разного типа заклинания проще делать из определенных эмоций. Их группируют в школы создания, изменения, разрушения, зачарования, восстановления… и прочая книжная скукота. Я официально не только разрешаю, но и настоятельно рекомендую тебе нарушать правила. Потому что есть пятый тип чувств, который называется – «неведение». Это наше с тобой доминирующее качество. Белая магия – не потому, что добрая, а потому, что она мать всех остальных чувств. Их начало и конец. Хаос. Неспособность определять, выбирать, раскладывать по полочкам. Способность ошибаться и ничего не понимать. Как из гнева мы достаем силу и ясность, из гордости равенство, а из страха смерти стремление жить – так из хаоса, включающего все, мы достаем интуицию и способность выходить за любые границы. Теперь, пока твой мозг еще жив, перейдем к практике. Каждое переживание ощущается нами по-разному, оно имеет свою форму, цвет, даже температуру. Как я уже сказал, любое из качеств одновременно есть и источник слабости, и источник силы. Если переживаемое использует нас, то переживание становится сильнее, а мы слабее. И наоборот… Один из способов контролировать источник, не проваливаясь в эмоцию, – это узнать ее. Подойди сюда.

Я встала и направилась к дереву, но Андре сделал легкий жест руками, и над землей словно прокатился поток воздуха. Меня рывком приподняло и бросило вниз, так, что я оказалась на четырех точках в паре метров от мага.

– Опиши, что ты чувствуешь?

– Гнев, господин Андре!

Попытка подняться повлекла за собой еще одну невидимую волну, я снова больно ударилась коленями о землю.

– Опиши, какой он. Цвет, форму.

– Холодный, острый, темно-синий. Он, как наконечник стрелы, смотрит на вас.

– Прекрасно, вставай.

Я поднялась, потирая колени.

– Когда ты описываешь его, то выходишь из переживания и наблюдаешь за ним. Можешь придумывать для него жесты, звуки, образы. Чем точнее твои описания будут передавать ощущения, тем лучше. Учителя альянса используют универсальные образы, но не твои. Для тебя привычно и естественно то, чего в нашем мире нет, с чем ты множество раз сталкивалась в прошлом. Используй!

Маг отошел от дерева и начал обходить меня по кругу.

– Сначала, конечно, тебе нужно время, чтобы добиться паузы между происходящим и своей реакцией. Но потом ты будешь на все смотреть из нее. И мир окажется совсем другим. Проще и безопаснее. Но до этого момента ты всегда мишень. Расскажешь мне, что ты делала в дамиратском лесу той ночью?

Маг продолжал медленно двигаться по кругу, так что приходилось все время поворачиваться. Это несколько раздражало.

– Не могу.

– Не доверяешь мне? Или это и правда было свидание? – его глаза сверкнули ехидством.

– Доверяю, но рассказывать ничего не буду.