От золотого тельца до «Золотого теленка». Что мы знаем о литературе из экономики и об экономике из литературы

Посмотрим, каковы цены на рабов в «Хижине дяди Тома». Гейли готов дорого дать за очень привлекательную внешне Элизу: «У меня на глазах по тысяче долларов платили за женщин, которые вашей в подметки не годились». Когда речь заходит о том, что ребенок будет разлучен с матерью, Гейли заверяет, что у него так поставлено дело, что разлука будет безболезненной. И пускается в воспоминания о другой сделке, которой он был свидетелем: «Покупатель брал только одну мать, без ребенка, а она горячая была, настоящий порох. Вцепилась в своего малыша, несет невесть что, бьется. Даже вспомнить страшно! В конце концов мальчишку отняли… Ну тут она вовсе рехнулась, а через неделю померла. Тысяча долларов – брошенные деньги…»

Когда Гейли пускается в погоню за Элизой и нанимает двух головорезов для ее поимки, он говорит им о беглянке: «Красивая, цвет кожи светлый, хорошего воспитания. Я бы за нее ни восьмисот, ни тысячи долларов не пожалел – и то бы неплохо на ней заработал». Рыночная цена на Элизу выше. Те, кто за ней гонится, собираются сами отвезти ее в Новый Орлеан на рынок и продать за «тысячу шестьсот – тысячу восемьсот долларов».

Вместе с Элизой продан и дядюшка Том. Его тоже купил Гейли, который теперь везет раба на Юг для продажи. Однако покупатель нашелся на самом корабле. Том приглянулся девочке Еве – дочери некоего мистера Сен-Клера, обходившегося со своими рабами очень благородно. Дочь в него. Когда Сен-Клер спрашивает, зачем ей Том – «играть с ним, как с погремушкой, или скакать на нем, как на деревянной лошадке?», – Ева отвечает: «Я хочу, чтобы ему хорошо жилось».

Гейли уверяет, что если назначить 1300 долларов, то он «на этом негре» ничего не заработает. Ведь Том – «выдающийся негр»: «Грудь колесом, сильный как лошадь. А лоб какой высокий! По такому лбу сразу видно, что негр смышленый… Да если б такому молодцу бог ума не дал, он и то стоил бы больших денег. А Том, ко всем своим прочим достоинствам, умнейшая голова… он… управлял у своего хозяина имением. У него сметки на все хватит». Молодой джентльмен протянул работорговцу пачку денег: «Получите и пересчитайте». Через минуту купчая на Тома была готова.

Недолго длится вольготная жизнь Тома. Ева умирает от чахотки, а вскоре внезапно уходит из жизни и сам Сен-Клер. Наследники продают Тома с аукциона. Плантатор Легри выкладывает за Тома 1200 долларов и объясняет ему: «Ты теперь мой, и душой и телом!», – а чтобы было понятнее, изо всех сил ударяет Тома сапогом. И Том снова отправляется на Юг.

На сахарной плантации, принадлежащей Легри, Том знакомится с рабыней Касси. В молодости она была необыкновенно хороша, и один молодой человек выложил за нее две тысячи долларов. С годами цена падает. Касси с подругой удается бежать, и Легри сетует: «Двух женщин у меня как не бывало, а им цена каждой по восемьсот, по тысяче долларов».

Раб-ребенок, если он чуть-чуть подрос, тоже стоит денег. Вот Гейли пытается сбыть с рук десятимесячного мальчика, разлучив его с матерью. Покупатель уверен, что больше 10 долларов за него не запросят, но Гейли не согласен: в таком случае он оставит ребенка себе, потому что «через полгода цена ему будет сто долларов, а через год-другой и все двести. Так что сейчас не меньше пятидесяти». Сходятся на 45.

Чтобы перевести цены в современные, нужно умножать на 30. Получается, что тысяча-полторы за красивую рабыню – это 30–45 тыс. нынешних долларов. Том был продан Сен-Клеру за 39 тысяч, а при продаже на аукционе после его смерти за Тома выручили 36 тыс. Ребенка можно было бы купить за 3–6 тыс. долларов.

В научных источниках[15 - Phillips U. The Economic Cost of Slaveholding in the Cotton Belt // Political Science Quarterly. 1905. V. 20. № 2.] приводятся такие цены на молодых и сильных рабов мужского пола без квалификации на аукционах в штате Джорджия – самом большом рынке: в 1828 году – 700 долларов, в 1835-м – 900, в 1837-м – 1300, затем постепенное падение до 600 долларов в 1844 году и плавный рост – до 1050 в 1851-м, 1200 – в 1853-м, 1650 – в 1859-м и 1800 – в 1860-м. Установлено, что цены на рабов зависели в основном от двух факторов – цен на хлопок и производительности труда. Падение цен на рабов начиная с 1837 года объясняется мировым кризисом и дешевеющим хлопком. С ростом эффективности производства связывают резкий рост цен на рабов с 1840-х годов: производительность труда росла в связи с концентрацией производства в крупных, более эффективных хозяйствах, кроме того, полагают, что рабы, рожденные в США, были более производительны.

Действие «Хижины дяди Тома» происходит в начале 1850-х, когда средний раб-мужчина ценился чуть выше 1000 долларов. Сильный, работящий, смышленый и грамотный Том не намного дороже. Наверняка из-за скидки за возраст. Ожидаемый срок жизни черного раба на Юге в то время был около 35 лет (свободного черного в Северных штатах – лет на пять больше), а Том уже в годах – у него седая голова.

А как объяснить отнюдь не символические цены на грудного ребенка? Согласно Конраду и Мейеру, ребенок начинал работать с шести лет, мальчик окупал себя на операционном уровне, то есть без учета инвестиций в его покупку или «выращивание», к девяти годам, девочки выходили на самоокупаемость в 13 лет.

* * *

Увы, формальная отмена рабства не принесла рабам благополучия. В России освобождение крестьян в ходе реформы 1861 года хотя бы сопровождалось выделением им земельных наделов, пусть и выкупаемых в кредит. В США бывшие рабы в основном вынуждены были наниматься на те же самые плантации за сущие гроши. К тому же экономика Юга была подорвана войной: производство хлопка в довоенных масштабах восстановилось только к концу 1870-х.

Карл Маркс в «Экономических рукописях 1857–1861 годов» (которые иногда называют первоначальным вариантом «Капитала») комментирует письмо плантатора с Ямайки, где отменили рабство, опубликованное в ноябре 1857 года в газете The Times. Плантатор предлагает рабство вернуть: бывшие рабы теперь производят только минимум, который им необходим для выживания; настоящей роскошью они считают ничегонеделание; им наплевать на сахар, на капитал, инвестированный в плантации; за банкротством плантаторов они наблюдают со злобной ухмылкой.

Маркс пишет: «Они перестали быть рабами, но не для того, чтобы стать наемными рабочими, а для того, чтобы стать независимыми фермерами, работающими на собственное потребление». Капитал может существовать «только на основе прямого принуждения к труду – рабства или косвенного – работы по найму».

На Юге США косвенное принуждение не заставило себя ждать. Жизнь бывших рабов лучше не стала. Скорее это было моральное освобождение. Ведь и свободные наемные рабочие вели нищенское существование.

В рассказе Фолкнера «Уош» (1934), действие которого происходит на плантаторском Юге США перед, во время и после Гражданской войны, белый работник по имени Уош Джонс пришел на плантацию полковника Сатпена, и тот позволил ему поселиться на своей земле в рыбачьем домике, который он построил когда-то в болотистой низине у реки и который «с тех пор, заброшенный, совсем обветшал и стал похож на дряхлое животное, из последних сил притащившееся к воде, чтобы, напившись, издохнуть». Рабы смеются на Уошем («Да и ничего у тебя нет, одна только развалюха у реки, в ней полковник даже никого из нас жить не пустил») и называют его белой голытьбой (white trash).

В «Унесенных ветром» один из братьев О’Хара, Джералд, описывает южан как людей, для которых характерно презрение к «белой рвани» – к белым беднякам, не сумевшим выбиться в люди.

Нередко участь наемного белого работника на плантациях Юга была печальнее участи раба. Его хозяин должен был кормить, лечить и содержать, когда тот уже не мог работать, а наемный работник должен был кормиться и лечиться сам, тяжелая болезнь при полном отсутствии соцзащиты вела к катастрофе.

Отмена рабства привела к постепенному дроблению крупных хозяйств. Механизация производства, в частности появление трактора[16 - Паровой трактор был изобретен в 1832 году, а работающий на нефтепродуктах – в 1892-м.], вызвала обнищание и мелких плантаторов: для рентабельного производства участки снова должны были быть крупными.

Трагическая участь мелких белых плантаторов – сюжет романа «Табачная дорога» Эрскина Колдуэлла (1932). Автор родился в семье «бедных белых» из штата Джорджия и не понаслышке знал об их жизни. Как видно из названия романа, действие происходит в местах, где раньше выращивали табак. Семьдесят пять лет назад по табачной дороге катили громадные бочки, в которые укладывался лист табака после сушки и выдержки в глинобитной сушильне. Глава семьи Джиттер Лестер потерял надел из-за просрочки закладной, теперь участок вынужден арендовать, мула тоже, под посевной фонд занимать, а банк дает деньги не меньше чем под 3 % в месяц. В итоге Лестер остается должен, даже если трудится день и ночь. Приходит следующая весна, но она не дает надежды: «Время весенней пахоты миновало, а поле так и не засеяно».

Глава четвертая

«Когда муж умирает, жене положено освободить родовое поместье»

Майорат в европейской литературе XIX века

«Старший брат человека – его исконный враг» – таково мнение одного из героев романа Уильяма Теккерея «Виргинцы» (1857–1859). «Пусть меня повесят, если есть в Англии хоть один человек, который желает долгой жизни своему старшему брату», – поддакивает ему другой герой. Во второй половине XVIII века, когда происходит действие романа, в Англии (и в большинстве стран Европы) практиковался майорат (unigeniture) – принцип наследования, по которому все земельная собственность (у знати еще и титул) достается одному человеку. По самой распространенной схеме майората имение переходило старшему наследнику (primogeniture), причем по мужской линии. При этом не только исключалось наследование поместья младшими братьями, но и отдавалось предпочтение наследникам мужского пола по непрямой линии (дядьям, двоюродным братьям и племянникам) перед дочерьми. Как правило, наследниками не могли стать ни внуки мужского пола от дочерей, ни племянники по линии сестер.

Когда в 1328 году умер король Франции Карл IV Красивый, оставивший только дочерей, ближайшим родственником мужского пола был его племянник Эдуард III, сын сестры. Но Эдуард был английским королем, и французская знать приняла закон, согласно которому, будучи сыном сестры, наследовать престол он не мог. Трон перешел к двоюродному брату Карла IV, сыну младшего брата его отца, он стал королем Филиппом VI (и родоначальником династии Валуа). Эдуард не смирился с этим, и началась Столетняя война.

В Англии система майората сформировалась в XIII веке. Английское общее право насаждало ее гораздо строже, чем континентальное. Майорат был узаконен: вплоть до XVII века он был обязателен почти повсеместно. Неудивительно, что больше всего упоминаний о майорате мы находим именно в английской литературе. Во многих произведениях он движет сюжетом.

Родон Кроули, герой романа Теккерея «Ярмарка тщеславия» (1847–1848), действие которого происходит во время Наполеоновских войн, может рассчитывать только на наследство своей тетушки, потому что он младший сын Питера Кроули. А когда тетушка отворачивается от него из-за женитьбы на ее гувернантке, Родон остается ни с чем.

Потеря благосостояния угрожает пяти дочерям мистера и миссис Беннет – героям романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» (1813). За неимением сыновей поместье должно перейти к кузену мистера Беннета – мистеру Коллинзу. «…Который после моей смерти сможет вышвырнуть вас из этого дома, как только ему заблагорассудится», – говорит отец своим дочерям. «Можно ли совершить что-нибудь более несправедливое, чем выгнать из принадлежавшего вам имения собственных ваших детей? Будь я на вашем месте, я бы, конечно, уже давно постаралась что-нибудь предпринять», – сокрушается миссис Беннет. Ее дочери Джейн и Элизабет «попытались объяснить матери сущность закона о майорате. <…> Но предмет этот выходил за пределы ее разумения, и она продолжала горько сетовать на жестокость законов, отнимающих дом у семьи с пятью дочерьми в пользу человека, до которого никому нет ни малейшего дела».

Вынуждена покинуть родовое поместье и леди Димейн, мать сэра Артура – героя романа Генри Джеймса «Осада Лондона» (1883). «В этой стране, когда муж умирает, жене положено освободить родовое поместье», – говорит возлюбленная ее сына, желающая выйти за него замуж. Она не нравится матери сэра Артура и делает ставку на то, что мать будет вынуждена уехать в собственный дом и не сможет влиять на выбор сына, не проживая с ним.

К младшим братьям и дочерям могло перейти движимое имущество, они могли получить право проживания в доме до самой смерти, частичную компенсацию, пожизненные платежи от владельца майората (имения, не подлежащего разделу), но не землю.

Например, в новелле Гофмана «Майорат» (1817) владелец майората барон Родерих фон Р. «дозволил поселиться в имении и получать там содержание двум старым незамужним сестрам своего отца, скудно обеспеченным и жившим в нужде». Когда он умер и имение перешло к его старшему сыну Вольфгангу, тот прибыл в фамильный замок первым. Старый дворецкий показал, где были спрятаны деньги – 150 тыс. талеров, – скопленные из доходов майората. Несколько позже появился младший брат Вольфганга Губерт – он прознал о находке и потребовал половину, утверждая, что «деньги эти не принадлежат к майорату, а должны быть признаны свободным имуществом». Деньги все же остались в распоряжении старшего брата, но он уступил младшему свою часть другого наследственного имения, в Курляндии (нынешняя Латвия), которое подлежало разделу. А в ответ услышал: «Как милостиво владелец майората бросает золотые бедному нищему!»

Новелла немецкого романтика Ахима фон Арнима «Майорат» (1820) начинается с описания майорат-хауса господ фон ***, «одного из благороднейших семейств Европы», в городе ***, владельцы которого живут за границей: «Уже лет тридцать как он был необитаем, но мебель и посуда хранились бережно и строго <…> каждый год на нужды дома поступала определенная сумма, привозились новые скатерти, и столовое серебро, и картины, и прочие разности, необходимые для поддержания статуса… пополнялись запасы драгоценных вин в подвалах. Дворецкий… заводил ежедневно часы во всех без исключения комнатах, кормил надлежащее количество кошек… и раздавал по воскресеньям беднякам во дворе надлежащее количество пфеннигов. Среди нищих этих с легкостью могли бы, когда б не стыдились того сами, сыскаться и родственники хозяев, поскольку при основании майората о младших ветвях родословного древа предпочли не вспоминать».

* * *

Майорат был введен для того, чтобы сохранить крупные владения рода неделимыми. Передача ресурсов семьи по наследству в одни руки повышала вероятность выживаемости хотя бы одной линии рода. Если говорить не о знатных родах, для которых майорат был способом сохранения социального статуса, а о нетитулованном мелкопоместном дворянстве, то система майората была распространена там, где экономическое благополучие семьи зависело от наличия и размера земельного надела и где земля была в дефиците. Майорат обычно возникал там, где земли были плотнее заселены. Например, эмигранты в Новой Англии в первом поколении гораздо чаще делили свои земельные наделы между наследниками, нежели в третьем, когда вся пригодная для сельского хозяйства земля была застолблена. Майорат характерен и для Японии XVIII–XIX веков, располагавшей скудными земельными ресурсами.

Адам Смит в «Исследовании о природе и причинах богатства народов» (1776) писал: «майорат при наследовании имений возник… по тем же самым причинам, по которым он существовал при наследовании монархии… Чтобы сила и, соответственно, безопасность монархии не уменьшалась разделом царства, оно должно было переходить к одному из детей».

В регионах, где недвижимое и движимое имущество были примерно одинаково значимы, предпочтение отдавалось более равному дележу.

В XVI–XVII веках в ряде районов Германии (Вестфалия, Нижняя Силезия и Шлезвиг-Гольштейн) была распространена передача наследства младшему сыну (ultimogeniture), а в отсутствие сыновей – старшей дочери. Право получить наследство увязывалось с обязанностью остаться в доме и следить за престарелыми родителями. В этих областях имелась развитая текстильная промышленность, и социальный лифт существовал как раз для ремесленника, который мог выбиться в купцы, а не для фермера, так что наделение землей было не столь важно. Кроме того, налоги на наследство достигали 50 % от его стоимости, и передача земли младшему наследнику позволяла отстрочить уплату этого налога и минимизировать размеры выплат в течение нескольких поколений.

Предпочтение наследников мужского пола, возможно, связано с отсутствием равноправия женщин: существовала вероятность, что наследство женщины де факто перейдет к ее мужу и послужит укреплению другого рода. Выбор в качестве наследника старшего сына позволял раньше определиться с правами наследования, что повышало вероятность успешного брака. То, что первенец – старший сын, известно сразу после его рождения. Его можно начать рано выводить в свет как богатого жениха, чтобы подыскать ему достойную пару. У него раньше появятся дети, и род продолжится раньше. А вот кто является самым младшим сыном, становится известно только после смерти главы рода, потому что он может овдоветь, жениться на молоденькой и обзавестись еще одним наследником даже в преклонные годы.

Подобная история рассказана в «Майорате» Ахима фон Арнима: «„Но ведь однажды вы и сами чуть было не заполучили майорат“, – сказала Хоф-дама. „Да уж, – отозвался Лейтенант, – мне было тогда лет тридцать, а дядюшке моему – шестьдесят, а детей у него не было. И взбрело же ему в голову жениться еще раз, и на молоденькой. Тем лучше, подумал я, она-то его насмерть и уездит. Но обернулось к худшему; он, конечно, вскорости помер, однако жена его незадолго до этого успела-таки родить ему сына, нынешнего майоратс-герра, а я остался с носом!“»

Вскоре в город прибывает владелец майората и узнает историю своего рождения. Оказывается, отец его не хотел оставлять наследство племяннику – Лейтенанту: «…вот только что, если родится не мальчик, а девочка? все рухнет в одночасье, не так ли? Опасеньями своими он часто делился с одной совсем не глупой Хоф-дамой, и когда ребенок родился… эта самая Хоф-дама и вручила батюшке… мальчика, которого сама за неделю до того как раз и родила». А только что появившуюся на свет дочь отдали в чужие руки. Назвали ее Эстер.

Майоратс-герр кончает с собой, и, поскольку он бездетен, наследство снова переходит к племяннику его отца, Лейтенанту, который женится на Хоф-даме. А та обзаводится огромной сворой собак, которые живут прямо в доме. Хозяйка только смеется «над милою выходкой двух псов, вытерших грязные лапы о большой, на камчатной скатерти, герб майората».

Как понятно из рассказа Гофмана, в германских землях учреждение майората могло быть фамильным делом, а не требованием законодательства. Барон Родерих фон Р., владелец родового замка Р…зиттен недалеко от берега Балтийского моря, устанавливает майорат, чтобы «на будущее привязать главу семьи к наследственному имению». Владетельный государь весьма охотно утверждает этот порядок, «ибо таким образом отечество приобретало богатую рыцарскими добродетелями фамилию, ветви которой уже укоренились в чужих землях». После учреждения майората изменить свою волю его учредитель уже не может.

* * *

У Шекспира в «Короле Лире» (1606) действие происходит в IX веке. Старый король, имеющий трех дочерей, решает разделить свое королевство между ними поровну, но сначала хочет услышать от них рассказ о том, как они его любят. Младшая отказывается ему льстить, и королевство достается двум старшим. Лир оставляет себе свиту из ста человек и решает жить по месяцу у каждой. Дробление королевства и передача власти до добра не доводят. Обе облагодетельствованные дочери начинают помыкать отцом. У старшей, Гонерильи, к которой Лир приезжает первым, слуги с ним грубы, дочь требует, чтобы он распустил половину свиты. Лир посылает гонца к средней дочери, Регане, а та надевает на посыльного колодки. Дочери входят в раж и, сговорившись, требуют от Лира совсем отказаться от свиты. Лир полностью подавлен и сходит с ума. Младшая дочь, Корделия, бросающаяся с войском своего мужа на помощь отцу, захвачена в плен и умерщвлена в тюрьме. Старшая и средняя, до которых, впрочем, Лиру уже дела нет, тоже погибают, не поделив мужчину: одна травит другую ядом, после чего кончает с собой. Мир рушится. Душевные пристрастия или династические соображения – основная дилемма пьесы Шекспира. Вот до чего довел страну отказ от принципа майората – так можно трактовать экономический смысл «Короля Лира».

Против раздела королевства выступал лишь верный лиру граф Кент: «Не отдавай престола. Подави / свою горячность». Кент – говорящая фамилия. Не только в географическом смысле (граф Кент, разумеется, из графства Кент), но и в экономическом: Кент – одна из немногих частей Англии, в которой во время написания пьесы практиковалось равное деление имения между наследниками. Кент должен быть глашатаем принципа эгалитаризма, и раз уж даже он выступил против деления королевства, то хорошего действительно не жди.

Еще один аргумент Шекспира в защиту майората – отсутствие прямой зависимости между тем, кому досталось наследство, и поведением наследников. Младшенькая предана отцу, хотя она была обделена, и наоборот. Впрочем, ответ на вопрос, кто здесь был обделен, неоднозначен. Если бы Лир придерживался принципа майората, то он отдал бы все старшей дочери, так что младшая осталась при своем, а обделена была старшая, которая разделила наследство со средней. Во время действия пьесы система майората еще не устоялась, но даже после ее введения для королевской семьи было сделано исключение: в отсутствие сыновей у короля трон наследует старшая дочь, а не племянник. Во времена Шекспира в графстве Кент вовсю шли дебаты о плюсах и минуса майората, и «Король Лир» – отклик на актуальную политическую и экономическую дискуссию своего времени[17 - Такую трактовку социального смысла пьесы предложил Рональд Кули в статье «Кент и майорат в „Короле Лире“» (Cooley R. W. Kent and Primogeniture in «King Lear» // Studies in English Literature, 1500–1900. 2008. V. 48. № 2. P. 327–348).].

* * *

Майорат порождал конфликт не только между поколениями – отцами и детьми, но и внутри одного поколения – между старшим и младшим сыном, формировал своего рода классовую систему внутри семьи. Лейтенант, несостоявшийся наследник майората из новеллы фон Арнима, рассказывает о «совершенно кошачьих» законах, царивших в его большой семье: «Первенца кормят, холят и лелеют, а младших его братишек и сестренок суют в помойное ведро головою вниз, и все дела».

Конфликтуют старший и младший братья в комедии Шекспира «Как вам это понравится», где майорат – экономическая предпосылка развития сюжета. Действие происходит во французском герцогстве. Умирает Роланд де Буа. Наследство распределено между тремя сыновьями примерно как в сказке «Кот в сапогах». Почти все отписано старшему, Оливеру, с поручением позаботиться о двух других – Жаке и Орландо, в том числе дать им образование, приличествующее их знатному статусу. Младший Орландо получает – согласно бумагам – «какие-то жалкие тысячу крон» собственных денег, но и те остаются в распоряжении старшего брата. Оливер обращается с Орландо как со слугой. Жака он хотя бы отправляет в школу, а младший сидит дома, ужинает за одним столом с челядью, в него вкладывают «меньше, чем в лошадь», которую хотя бы объезжают, нанимая наездников.