Сердце в погонах. Повесть и рассказы

Первые дни, когда Михаил вдруг исчез, Яна недоумевала. Гадала, в чем причина: заболел, неприятности по службе, командировка? Дни шли, недоумение сменилось досадой, досада растерянностью. Неужели он ее бросил? Ее?! Этого просто не может быть! От обиды она начала флиртовать с новым поклонником, но быстро поняла, что с ним ей скучно. А кончилась эта попытка вообще ужасно. В магазин пришла его девушка и устроила шумный скандал прямо при посетителях. С Яной и раньше случались подобные неприятности, она научилась «держать удар», отвечая холодным безразличием. Но в этот раз нервы не выдержали, она убежала в подсобку и там разрыдалась.

Яна страдала, впервые в жизни она почувствовала, каково это, быть брошенной. У нее пропал аппетит, ночами она лежала без сна, наблюдая за игрой теней от ветвей старой липы, растущей под окном. Исчезла всегдашняя уверенность в себе, легко подступали слезы. До нее дошло, что такое влюбиться в чужого мужа. Как то утром, глянув на себя в зеркало, девушка ужаснулась: темные круги под глазами, растерянный взгляд. Первая морщинка над переносицей придавала лицу жалобное выражение. Яна поняла, так дальше продолжаться не может, надо взять себя в руки, привести в порядок и действовать!

В ближайший выходной она отправилась в военный городок. Через КПП пройти без пропуска было невозможно, но это не было препятствием, все девчонки в округе знали, как попасть на танцы в гарнизонный дом офицеров. Сойдя с автобуса, Яна пошла вдоль забора вокруг городка. С противоположной от КПП стороны была канава, по которой в сухую погоду легко можно было пролезть под забором. В военторге работала продавщицей бывшая одноклассница Яны, Галка. Именно этим путем попав на танцы пару лет назад, она встретила там свою судьбу, и теперь жила с мужем – прапорщиком в городке. К ней и направилась Яна. Галка встретила ее приветливо, а узнав о цели визита, пригласила домой «на чай». Выпив по паре рюмок «для храбрости», Яна кое-что рассказала приятельнице, так сказать, «отредактированную и сокращенную версию». У Галки от любопытства и предвкушения сенсации местного масштаба горели глаза.

– Только смотри, никому!

– Ну конечно, что я, не понимаю?!

Подружка знала капитана Павлюченко и его жену и согласилась ее показать (врага надо знать в лицо!). Она же подтвердила, что ничего с капитаном не произошло, никуда он не уезжал, заходит в военторг, как и раньше. Засаду устроили в беседке на детской площадке, напротив подъезда, в котором жила семья Михаила.

Смеркалось, а окна квартиры на пятом этаже оставались темными.

– Наверное, поехали куда-то всей семьей, на машине-то что не съездить? Ничего, скоро вернуться, детей пора спать укладывать. – Галка помолчала несколько минут.

– Янка, ты извини, побегу я домой, а то мой вот-вот из бани вернется, он не любит, когда меня дома нет. Ты машину ведь их хорошо знаешь, не ошибешься.

И, сгорая от любопытства и сожаления, Галка умчалась домой. Яна просидела еще около получаса. Наконец, подъехала знакомая «Волга». Девушка решительно вышла из беседки, прошла мимо машины и присела на лавочку около подъезда. Михаил, увидев ее, побледнел, но быстро взял себя в руки. Помог выйти из машины жене, сонной дочке, бережно взял с заднего сидения спящего сына и отдал жене.

– Иди, укладывай детей, я поставлю машину в гараж и приду.

– Сумку с провизией не забудь.

– Иди, иди. Не забуду.

Михаил сел в машину, украдкой показал Яне рукой в сторону гаража и поехал.

Яна успела хорошо рассмотреть соперницу, и была в шоке. Совсем не так она представляла ее себе. В своем воображении она рисовала «серенькую мышку», толстушку-«наседку» с цепляющимися за юбку детьми. А увидела стройную красивую шатенку в фирменных джинсах и облегающей футболке. Густые вьющиеся волосы тяжелым, слегка растрепавшимся узлом лежали на длинной шее. Рядом с ней кудрявая девочка, похожая на Мишу, тоже в джинсах, на руках спящий малыш-боровичок, положил головку на плечо мамы, и пухлая детская ручонка свесилась вдоль ее плеча. Анна, занятая детьми, уставшая за долгий суматошный день, лишь вскользь глянула на Яну – ну мало ли что за девушка сидит на скамейке у подъезда. Все семейство на фоне белой «Волги» выглядело как картинка из модного журнала. Именно так представляла Яна свое будущее в мечтах.

Тем не менее, она решительно направилась к гаражам.

– Ты зачем караулила меня у подъезда?! Ты что, с ума сошла?

Миша был вне себя, таким она его никогда не видела.

– А ты думаешь, я позволю с собой так обойтись? Пообещал жениться, затащил в постель, а теперь наигрался и бросил? Думаешь, тебе это сойдет с рук? – коршуном налетела на него девушка.

Щеки ее раскраснелись, глаза метали молнии, фурия, да и только. Михаил сгреб ее в охапку и начал жадно целовать глаза, волосы, губы.

– Я так соскучился! Если бы ты знала, как я истосковался по тебе! Пойдем в машину…

Девушка вырывалась, как кошка. Вывернулась, отскочила.

– Ну, нет. И не мечтай! Я тебе не наложница, со мной этот номер не пройдет. В общем, так: либо завтра ты встречаешь меня, как раньше, с работы, либо послезавтра я прихожу к твоей жене. Все. Будь здоров!

Яна круто развернулась и быстро пошла в сторону КПП.

– Да давай я тебя хоть отвезу, последний автобус уже ушел – Михаил шагнул было за ней, но махнул рукой и опустился на чурбачок для рубки мяса у гаража, обхватив голову руками – Вот влип, так влип…

Яна пронеслась через КПП с таким лицом, что дежурный, открывший было рот, тут же закрыл его и только рукой вслед махнул.

На следующий вечер без пяти семь белая «Волга» стояла у служебного выхода магазина «Цветы».

День за днем, подошло к концу короткое сибирское лето. Семья Павлюченко отметила первый день рождения сына. Аня приготовила подарок, накрыла стол, пришли гости – подруга с мужем и дочкой, а Миши все не было. Муж подруги, пряча глаза, что-то говорил в оправдание приятеля. Наконец, в девятом часу Михаил пришел. Аня старалась быть веселой, Миша тоже, но на душе у обоих кошки скреблись.

Первые холодные ночи позолотили деревья. Желтые листья тихо кружились в воздухе и с легким шорохом ложились на асфальт. Тихие улочки райцентра в золотом уборе выглядели еще уютнее. Изредка проезжала одинокая машина, будоража опавшие листья. Вечерело. Аня с дочкой, нагруженные пакетами, торопились из бани на автостанцию. Надо было успеть на рейсовый автобус. Дома предстояло еще нагреть воды и выкупать Никитку, оставленного с соседкой.

– Мама, смотри, наша машина – дернула ее за руку Иришка.

Действительно, впереди, на противоположной стороне улицы стояла машина мужа.

– Ура, домой с папой поедем! – дочка побежала было вперед, но Аня поймала ее за руку и остановилась сама, сделав шаг в сторону, за разросшийся куст сирени. И вовремя, потому что из магазина «Цветы» вышел ее муж, но не один, с ним под руку выпорхнула яркая блондинка. Миша улыбался, что-то оживленно говорил своей спутнице, та весело смеялась. Девушка показалась Ане знакомой, где то она ее видела…. Миша галантно распахнул перед ней переднюю дверцу, блондинка уселась на ее, Анино, место. В волосах блеснула знакомая перламутровая змейка. Машина развернулась и уехала, а Аня все стояла за кустом, крепко сжимая дочку за руку.

– Так вот какое у него боевое дежурство, – вырвалось у нее.

– Мама, что это за тетя? Почему она уехала на нашей машине? Почему мы не подошли к папе? – тормошила ее за руку Иринка.

– Это знакомая папы, она, наверное, попросила ее отвезти – помолчав, ответила Аня.

– Ну, мы же могли вместе поехать, папа сначала бы отвез ее, потом нас.

– Не могли. Мы на автобусе быстрее доедем.

На свой рейс они едва успели. Вечером пассажиров всегда было много, Иринку кто-то посадил на колени, Аня с тяжелыми пакетами стояла всю дорогу. Она упорно, словно от этого что-то зависело, пыталась вспомнить, где видела эту блондинку. Дойдя до подъезда, вдруг вспомнила. Ну конечно! Здесь, на этой самой скамейке, сидела эта девица в тот вечер, когда они вернулись с пикника. Вспомнила, как внимательно она смотрела на них, как муж вернулся из гаража сам не свой и, сославшись на головную боль, отказался от ужина, сразу лег спать.

Картинка сложилась, вопросов больше не осталось, кроме одного: что делать? Аня заставила себя заняться домашними делами. Быстро приготовила ужин, накормила детей, нагрела воды для стирки и купания Никитки, разобрала белье, запустила стиральную машинку, в ванночке выкупала сына, уложила детей спать, перемыла посуду. Потом взяла табуретку, села у окна, глядя в ночь. Привычные домашние хлопоты немного отвлекали от тяжелых мыслей. Но вот дела кончились и глухая боль, поднимаясь откуда-то снизу, заполнила ее всю, сжимая сердце, перехватывая дыхание и, наконец, вылилась слезами.

Вспомнилась вся их семейная жизнь, еще недавно такая счастливая. Они познакомились почти семь лет назад на новогоднем вечере в военном училище. Ее, тогда еще Анечку Смирнову, студентку – первокурсницу Воронежского педагогического, подружки уговорили пойти «на танцы». Аня выросла в небольшом поселке недалеко от Воронежа. Жила с мамой, медсестрой поселковой амбулатории. Отец оставил семью, когда Анютка была совсем маленькой, она и не помнила его. Школу закончила с золотой медалью, и вот теперь совсем самостоятельная, студентка, в городе! Жизнь ей улыбалась.

Анечка впервые была в военном училище, в глазах у нее рябило от такого количества мундиров. Загремел оркестр, к стайке девушек подлетело сразу несколько курсантов. Аня видела, что к ней через зал идет светловолосый парень. Вдруг сбоку к ней шагнул высокий, статный, черноглазый курсант и решительно предложил руку. Перед Анечкой стояли двое, секунду помедлив, она подала руку черноглазому, еще не подозревая, что выбрала свою судьбу.

Миша учился на последнем курсе. Через полгода, после выпуска, они сыграли скромную свадьбу и по назначению уехали в Северную группу войск. Они попали в военный городок рядом с Дрезденом. Вокруг бурлила совсем другая, незнакомая жизнь, звучала чужая речь. Другие правила, другие обычаи, было нелегко приспособиться к новым обстоятельствам, но интересно. Рядом был любимый и любящий муж, что еще для счастья надо в девятнадцать лет?

Ане пришлось перевестись на заочное. Сначала она старательно училась, зимой съездила на сессию. На летнюю сессию поехать не смогла, беременность переносила тяжело. Пришлось взять академический. Через год, когда надо было лететь в Воронеж, восстанавливаться в институте, невозможно было оставить грудного ребенка, да и денег на дорогу не было – только что купили мебель, потратились на детские вещи. Муж тогда сказал: «Нютка, зачем тебе этот диплом нужен? Что, я не прокормлю тебя, что ли? Все равно, в гарнизонах женам работать негде, и будет твой диплом лежать без дела. Мне жена нужна, а не училка с дипломом. Жена офицера, это, знаешь, тоже профессия, вот и осваивай». Мама, правда, в каждом письме настаивала, что образование надо получать, продолжать учебу, но в двадцать один год кто маму слушает? Миша был для Ани непререкаемым авторитетом. Так получилось, что, несмотря на золотую медаль, ни специальности, ни стажа, ни какого-либо опыта работы у Анны на сегодняшний день не было.

– Что делать? Что делать? – шептала она, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, как китайский болванчик.

– Забрать детей и уехать? Куда? Явиться разведенкой с детьми к маме, в поселок, где все ее знают? Нет-нет, только не это! Мама так гордилась дочкой-отличницей, студенткой, офицершей…. Да и что там делать? Дояркой на ферму идти?

Уехать куда-нибудь в другой город? Но кому она без специальности, без денег, с двумя детьми нужна? Где жить?

Аня представила, что здесь, в ее квартире, на ее кухне будет хозяйничать другая женщина, будет пользоваться ее вещами, ложиться в ее постель, с ее мужем и тихонько завыла.

Предложить развод? Пусть идет к своей блондинке. А на какие деньги жить, чем кормить малышей? Новая жена потребует немало расходов, а ей с детьми втроём на алименты не прожить. И работы для неё в городке нет. Одной гордостью детей не накормишь и не оденешь.

Спрятать голову в песок и сделать вид, что ничего не знаю, ничего не вижу? Делать вид, что верю в его ложь, улыбаться, целовать мужа, зная, что он сейчас поедет к другой? Аня завыла еще громче. Жизнь загнала ее в угол.

– Мамочка, у тебя животик болит? На пороге кухни стояла испуганная Иринка, с любимым мишкой под мышкой.