Там, где поют соловьи. Книга вторая. Где мое сердце?

– Нафиса, а что же ты ко мне в приют не приходила? Ведь обещала! Я ждала…

– Так потому и не приходила, что знала, что плакать будешь, домой проситься… А я, чего доброго, не выдержу, заберу. Сердце-то не камень. А куда? Амиру Кадыровичу чужой ребенок не нужен. Он бы тогда и замуж меня не взял. Я и сейчас не знаю, что с тобой делать, куда девать…

– Так ты меня к себе не заберешь?

– Говорю ж тебе, не могу. Амир Кадырович не разрешит.

– Ну, тогда я буду жить здесь, одна.

– Да как же одна-то? Тебе всего десять лет. Мала еще.

– Ничего, я сумею, научусь. Оставь меня здесь!

Нафиса задумалась.

– Может, и правда, справишься… Ты как мать твоя – упрямая, своевольная. Накормить, продукты с собой дать – это я завсегда смогу, этого у нас довольно, Амир Кадырович и не заметит. А вот денежки тратить на тебя не смогу, за деньги муж отчет требует. Ну да ладно, что-нибудь придумаем… мир не без добрых людей. Только обещай, что в школу ходить будешь, учиться старательно.

– Обещаю! – Стелла бросилась на шею няне.

Так началась ее самостоятельная жизнь.

Крыши украсились бахромой сосулек, когда Стелла впервые после болезни вышла на улицу. На свежем воздухе кружилась голова, от вездесущего запаха корюшки сводило желудок. В сопровождении Таньки и Светки она шла в их школу.

Класс принял новенькую равнодушно.

– Знакомьтесь, дети, это Стелла… – учительница заглянула в журнал, – Стелла Гарсиа. Она будет учиться в нашем классе.

Кто-то из мальчишек присвистнул.

– Стелла… Памятник, в общем… кладбищенский, – негромко сказал высокий голубоглазый пацан с ежиком белобрысых волос. По классу пронесся смешок. Стелла и впрямь выглядела жалко: худая после болезни, в застиранной Танькиной блузке, из которой та выросла, в сползающей на бедра юбке того же происхождения и в маминой кофте с закатанными рукавами. В неумело заплетенных косичках вместо бантов – тесемочки.

Учительница постучала указкой по столу:

– Тишина в классе! Кащеев! Дома будешь упражняться в ослоумии.

Она указала новенькой свободное место за третьей партой, рядом с хорошенькой смуглолицей девочкой. Гладкие черные волосы незнакомки были разделены идеально ровным пробором и заплетены в две косы, украшенных атласными бантами.

– Мариванна! Я же с Ярошевой сижу! – запротестовала девочка.

– Фатова, я помню. Пока Ярошева болеет, с тобой будет сидеть новенькая, а там посмотрим.

Учительница подтолкнула Стеллу к указанному месту, еще раз предупреждающе постучала указкой по столу и начала урок. Фатова взглянула на новенькую неприязненно, отодвинулась на край скамьи и переложила учебники на дальний конец парты. Стелла сидела как на иголках. На перемене она пересела на пустующую последнюю парту. Начав второй урок, учительница заметила это, но ничего не сказала. Так и обосновалась новенькая в одиночестве на камчатке.

На уроке математики Мариванна вызвала Стеллу к доске:

– Давай-ка, Гарсиа, проверим уровень твоей подготовки.

Новенькой предстояло решить длинный пример. Она начала, но скоро запуталась, не зная, что делать дальше.

– Она еще и тупая! – пренебрежительно сказал Кащеев. Девчонки захихикали.

Стелла положила мел и тихо сказала:

– Я не тупая. Просто много пропустила. Болела. Я догоню.

Учительница подошла, положила руку ей на плечо.

– «Неуд» пока ставить не буду. Но тебе нужна помощь. Ребята, кто возьмется подтянуть новенькую по всем предметам?

Класс молчал.

– Не надо меня подтягивать, я сама. Мне только учебники нужны.

– А где же твои книги, по которым ты училась?

– Они остались в… потерялись.

– Ясно. Садись. Решим эту проблему.

На следующий день Мариванна принесла для новенькой самый настоящий портфель, немного потертый, но зато с блестящим металлическим замком, а главное, наполненный учебниками из школьной библиотеки. В портфеле также лежали карандаш, линейка и самодельные тетрадки, сшитые из каких-то ведомостей. На чистых сторонах бланков можно было писать.

– Вот, учись только. Конец года не за горами. Не нагонишь класс – останешься на второй год, – строго сказала учительница.

Стеллу распирало от радости, хотелось броситься на шею Мариванне, но она только сказала:

– Спасибо. Я нагоню. Обещаю.

Шли дни. После уроков Стелла шла не домой, а на трамвайную остановку. Ехать до набережной Карповки было недалеко, всего три остановки, но дорога пролегала через мост, мимо складов – место пустынное, Нафиса давала мелочь на проезд и настаивала, чтобы девочка не ходила там одна. Ждать трамвай приходилось долго. Часто, не дождавшись, Стелла шла пешком, пристроившись за какой-нибудь женщиной и мысленно умоляя ее никуда не сворачивать.

Квартира, в которой теперь жила Нафиса, и впрямь напоминала уютное гнездышко: на окнах бархатные портьеры с бомбошками по краю, на столе тоже бархат, покрытый вышитой дорожкой, над столом абажур с бахромой, на стенах ковры – все дышало достатком, умиротворением. Располневшая Нафиса ходила среди этого великолепия с довольным видом кошки, которой повезло с хозяином.

Первым делом она кормила свою подопечную. Потом говорила, какая помощь нужна сегодня. Стелла мыла полы, выносила мусор, помогала трясти многочисленные половики, покрывала, салфетки, полоскала белье. Нафиса тоже без дела не сидела.

– Амир Кадырович любит, чтобы в доме было чисто, – приговаривала она.

Перед возвращением мужа с работы няня отправляла девочку домой.

– Иди, иди, кызым[1 - Кызым – дочка (баш.)]. Смеркается уже. У тебя еще уроки не сделаны, – напоминала она и совала Стелле в руки сверток с едой. – Вот тебе покушать на утро.

Заботами Нафисы Стелла уже не напоминала доходягу. Щеки ее порозовели, руки и ноги больше не походили на лапки богомола, тело обрело ловкость и силу. Она быстро росла, догоняя Таньку, и это создавало новые проблемы – носить ей стало решительно нечего. Нафиса приспособила под детскую фигурку платья Агаты, что-то подрезала, что-то подвернула, где-то заколола – особенно не старалась. Ну и пусть великовато, ребенок растет быстро, не голая девчонка, и ладно.

Стелла упорно сидела за учебниками, самостоятельно разбираясь с правилами, решая все задачки подряд, а не только то, что задано. Часто засиживалась за уроками за полночь, когда Танька и Светка уже мирно сопели в подушки. И день ее триумфа настал.

Мариванна раздавала листочки с итоговой контрольной по математике.

– На этот раз, товарищи, вы меня и огорчили, и удивили. С последней задачей справились только трое из класса, это Ярошева, Фатова и… Гарсиа.

Все головы повернулись к Стелле. Учительница выжидательно смотрела на нее поверх очков.