Дела-то житейские…

– Что тут происходит?

– Да вот… завалила первый экзамен, хочет забрать документы.

Декан взглянул на неровные строчки.

– Ну-ка, ну-ка… Пойдемте ко мне в кабинет, милочка.

Он усадил девушку, налил воды из графина, выслушал, переждал слезы.

– Вот что, барышня, слезами и нервами делу не поможешь. Давайте успокоимся и рассудим трезво. Поступить в столичный вуз не так-то просто. Вам это удалось. И вы хотите сейчас вот так, сгоряча, все перечеркнуть? Трудности бывают в жизни у каждого, учитесь их преодолевать. Мест в общежитии действительно нет. Оно у нас старое, тесное, на новое финансирование не выделяют. Сессию, судя по обстоятельствам и по состоянию здоровья, вы сейчас сдавать не в состоянии. Я бы посоветовал вам оформить академический отпуск, поехать домой, подлечиться, отдохнуть, а в сентябре вернуться к учебе. Мы вас сейчас поставим на очередь на место в общежитии, но гарантии не даю. Многие студенты объединяются, чтобы вместе снимать нормальное жилье, подумайте, поищите такой вариант. В общем, не порите горячку, все решаемо. Договорились?

Марина кивнула. Встретив понимание и поддержку, она несколько успокоилась, руки трястись перестали, слезы высохли. Выход нашелся.

Глава 4

Виктор Михайлович, отец Марины, встречал ее на вокзале. Вместо не по годам серьезной и самоуверенной домашней «пышечки», которую он провожал всего-то чуть больше четырех месяцев назад с этого вокзала, из вагона вышла бледная, сильно похудевшая девушка с растерянно-виноватым выражением лица. Он разозлился на этот равнодушный холодный город, так потрепавший его девочку, и почувствовал досаду на себя, что не смог ее защитить. Марина истолковала хмурый вид отца по-своему.

– Папа, ты сердишься на меня, что я вернулась, не справилась? – спросила она, сидя в машине рядом с отцом.

– Нет, дочка, я сержусь на себя, что отпустил тебя одну в чужой город, – ответил он.

Дом встретил Маринку ароматом свежеиспеченного пирога с капустой. Лариса помнила, что это ее любимый пирог. Маринкина комната выглядела так, словно она и не уезжала никуда, все вещи на своих местах: и мамин портрет над письменным столом, и любимый мишка на кровати, и книги на полках. Здесь ее убежище, можно прилечь днем или читать допоздна, словом делать, что хочешь, и никто, никакая «хозяйка» не выгонит ее на улицу, словно надоевшую кошку.

Первые дни Марина почти не выходила из своей комнаты, даже есть предпочитала у себя, а не за общим столом. С каждым днем она становилась спокойнее, набиралась сил. И скоро ей стало скучновато сидеть без дела в четырех стенах. Маринка взялась помогать Ларисе в домашних делах и обнаружила, что с мачехой интересно, вполне можно поговорить на любую тему, почти как с подружкой. Младший братишка перестал вызывать раздражение и ревность, с каждым днем становился все забавнее. Маринке понравилось гулять с ним, катать на санках, лепить снежную бабу. А уж как трогательно он тянулся к старшей сестре!

Февральская погода располагала к прогулкам. Солнечные дни обещали скорое тепло. Городок оттаивал после январской стужи. Точно так же оттаивала душа Марины и вновь требовала дружеского общения, деятельности. Она опасалась, что знакомые начнут обсуждать ее неудачу, но оказалось, что у всех хватало своих проблем, и особого интереса к ней никто не проявлял. Ну, приехала домой и приехала, что такого?

Отец возвращался с работы поздно, усталый. Марине совестно было просить у него денег на карманные расходы, и так жила на всем готовом. Она решила, что пора самой зарабатывать деньги. А тут, кстати, соседка подсказала, что на почте не хватает работников, и вскоре Марина уже разносила почту по своему району. Зарплата почтальонши небольшая, но зато целый день на свежем воздухе, в движении, среди людей. Как только сошел снег, девушка вытащила из сарая велосипед и теперь колесила по участку с почтовой сумкой. Промелькнул ароматный май, отцвели черемуха и сирень, быстро побежали благословенные летние дни. Маринку все устраивало в нынешней жизни, и она уже всерьез подумывала остаться дома и поступать, как настаивал отец, в фармацевтический колледж. Она и скучала по Питеру, университетским подружкам, студенческой жизни, и боялась вновь оказаться бездомной, бесправной. Вот и тянула с окончательным решением.

Как-то теплым июльским вечером поехала на велосипеде на речку освежиться в прохладной воде. На песчаной отмели, куда горожане приходили купаться, встретила школьную подружку Зинку.

– Привет, Маринка! Какая ты… спортивная стала со своим велосипедом, прямо кровь с молоком. И да, новость слышала? Сашка приехал.

– Какой Сашка?

– Да ладно, какой… Тот самый, по которому ты слезки лила. Бабы Нади внук.

Сердце Марины забилось, кровь прилила к щекам, но она ответила как можно равнодушнее:

– Подумаешь! Когда это было? Мне лет двенадцать-тринадцать было, а ему семнадцать-восемнадцать. Он и не смотрел в мою сторону. Так, детские заморочки.

– Хорошо, если только детские, потому что приехал он не просто в гости к бабушке, а жениться. Кстати, он же питерский. В этом году окончил Макаровку. Фу-ты ну-ты, морской офицер! В форме просто отпад! Хотя, если присмотреться, то такой же веснушчатый, как раньше.

– Он что, привез невесту с бабушкой знакомиться?

– Нет! Ты не поверишь, он на Ирке жениться собрался! Ну, помнишь, у них компания была? Трое парней и две девицы, везде они вместе: на каток, на речку, в походы. Ты еще из-за этой Ирки страдала. Она девчонкам сказала, что заявление с Сашкой подали, вот-вот регистрация.

– Ну что ж, как говорится, совет да любовь. Пойду, пожалуй, искупаюсь, вода сегодня теплая.

Марина сбросила сарафан и, поднимая брызги, забежала в воду. Продолжать этот разговор ей совсем не хотелось. Хоть детская любовь давно позади, а все же новость царапнула, разбудила былую ревность.

На следующий день Марина, как обычно, развозила почту и на перекрестке столкнулась с влюбленной парочкой. Встреть бы она Сашку одного, без Ирки, где-нибудь в Питере, не узнала бы. Из тонкого симпатичного парнишки с соломенно-вихрастой головой он превратился в плечистого импозантного молодого человека, только веснушки остались прежними. Марина хотела свернуть за угол, удрать, но было поздно, Ирина заметила и окликнула ее.

– Привет, Марина! Ты что не здороваешься со старыми знакомыми? Не узнала, что ли? Это же Саша Одинцов, бабы Надин внук.

Во всем ее облике читалось: «Смотри, какого парня я отхватила! Смотри и завидуй». Марина только глянула в голубые с золотистыми искорками глаза повзрослевшего Сашки и поняла, что пропала, но уже не как в детстве, а по-взрослому.

– Здрасте. Узнала, – только и смогла она выговорить.

– А я вот не узнаю, из какой куколки вылупилась такая бабочка, – ответил Сашка, внимательно разглядывая смущенную велосипедистку.

– Это же Маринка Субботина, дочка дяди Вити и тети Аллы, с соседнего дома. Она еще твой портрет нарисовала, помнишь? – уточнила его спутница.

– Это из той толстушки с косичками такая барышня получилась? Ну, чудеса-а!

Ирина слегка забеспокоилась, тон жениха ей не понравился, и она добавила слегка язвительно:

– Представляешь, прошлым летом Марина поступила в какой-то питерский вуз, но после первой же сессии вылетела и вернулась домой. Теперь вот почту развозит.

– Молодец, что поступила. Это непросто, конкурсы в Питере – ого-го! Не каждая решится, – Саша посмотрел на девушку с уважением, и это еще больше не понравилось Ирине.

– Между прочим, можешь нас поздравить, через неделю свадьба! – объявила она Марине и прижалась к Сашкиному боку, ласково заглянув ему в лицо.

– Поздравляю, – буркнула Марина. – Извините, я на работе.

Она объехала парочку и помчалась вдоль улицы, словно за ней гнались собаки. Сашка проводил ее долгим взглядом.

На следующий вечер Марина, возвращаясь с работы, привычно свернула к речке. День выдался жаркий, хотелось освежиться. На ходу стянув платье, бросила его на велосипед, закрутила волосы на макушке, вошла в прохладную воду и поплыла. Заплывать в стремнину не стала, вернулась в заводь. Возле ее велосипеда кто-то сидел на коряге. Выходя из воды, узнала Сашу.

– Привет. Ты что тут делаешь один, без Ирины?

– Добрый вечер. Да она поехала платье покупать, а я решил отдышаться, прогуляться по знакомым местам и случайно увидел тебя.

Марина с трудом натянула платье на мокрое тело, распустила волосы, просушивая их руками, подняла с земли свой велосипед и покатила его к дороге. Саша шел рядом.

– Выходит, мы прошлой осенью оба были в Питере, гуляли по одним и тем же местам. Возможно, даже встречались, но не узнали друг друга… Так что там за история с твоим отчислением?

– Никто меня не отчислял, наврала тебе Ирина. Я взяла академ из-за проблем с общагой, жить было негде. Осенью вернусь к учебе, если место в общежитии дадут. Наскиталась по частным углам, больше не хочу.

Дом был все ближе, и шли они все медленней. Потом и вовсе остановились, присели на скамеечку у чужого двора. Марина понимала, что нехорошо прогуливаться с чужим женихом. Надо бы прекратить разговоры, попрощаться и уйти, но все тянула, сил не было сказать «прощай». Тем более разговор коснулся самой животрепещущей темы.

– Ты, правда, через неделю женишься?

– Да. Понимаешь, окончил Макаровку, получил звание лейтенанта и направление в закрытый гарнизон под Североморском. Места не самые комфортные для проживания. А уж служить там холостяком и вовсе тоска. Традиционно большинство курсантов сразу после выпускного женятся. А с Ириной мы дружим с юности. Она все годы учебы писала мне письма, приезжала несколько раз в Питер. У меня как-то даже и не было других вариантов. И потом далеко не каждая согласится ехать в Североморск. Вот ты бы согласилась, если бы я тебе предложил?

– Зачем этот вопрос? Ведь ты уже предложил Ирине.

– Да. Ни к чему спрашивать. Давай я провожу тебя до дома, поздно уже.