Такие сложные простые истины

– Так получается, я не виновата, – попыталась оправдаться я.

– Хорошо, – обреченно неслось из трубки. – Ты девочка уже большая, сама

разбирайся.

– Мама, не начинай, пока.

– Пока. Одевайся теплее…

Последнюю фразу я уже знаю наизусть: одевайся теплее, не застуди голову. Вешаю трубку.

Ночью долго не могла заснуть. Думала об отце. Он ушел от нас, когда я окончила школу, а Лёльке было всего десять лет. Она плакала целую неделю, не понимая, куда ушел отец, и почему он не может больше вернуться. У него появилась другая женщина и другая семья. Мама расценила это, как предательство, я же, как уход от накопившихся проблем и поиск своего внутреннего «я». Его вторая жена в скорости умерла, чужие дети потихоньку оставили его, у всех были давно свои семьи. От размена квартиры и дележа имущества ему досталась малюсенькая комната в бывшем общежитии с общим санузлом и кухней. Последние десять лет отец прожил в одиночестве, изредка навещая меня в Москве, пока запущенная подагра лишила его возможности выходить на улицу. Боль обиды с годами прошла, мама его простила, и уже заботилась о нём как о взрослом ребёнке, прося меня завезти отцу продукты, лекарства или просто навестить хотя бы раз в месяц, сама же она приезжала к бывшему мужу каждую пятницу, прибраться в квартире, сменить постельное бельё, приготовить на неделю еду и по мере сил вымыть отца в ванной. Тогда, двадцать лет назад, семнадцатилетней девушке мне было бы непонятно такое участие матери к человеку, который просто растоптал её жизнь, искалечил любовь и оставил родных дочерей полусиротами при живом отце. Но сейчас… Сейчас мне кажется его выбор очевидным и закономерным. Каждый человек имеет полное право быть там, где ему лучше, где его понимают и принимают таким, какой он есть. В своё время отец сделал выбор, и он оказался не в нашу с мамой пользу. Я его не виню, но и не принимаю, не могу пока принять.

Всю ночь мне снились роскошные ювелирные магазины на улицах старого Парижа. Переходя от одного к другому, я тщетно искала украшение, которое могло бы подойти к моему вечернему наряду. И только на площади Лафает в одной лавке я нашла то, что искала. Высокий полный мужчина с пышными усами и довольной вежливой улыбкой на лице протягивал мне черную бархатную коробочку и тихо мурлыкал себе под нос: «S'il vous pla?t,madame». В коробочке лежала бабушкина брошь.

Глава 3

– Леночка, поторапливайся, пожалуйста. Ты очень меня подводишь. – Толик

стоял в коридоре, переминался с ноги на ногу и костяшками пальцев нервно постукивал по внутренней обшивке входной двери.

– Толичка, миленький, я не виновата, – кричала я из комнаты и пыталась оправдаться, но чувствовала, что прощения мне уже не заслужить. – Это чулки порвались в самый ответственный момент. Пока искала новую пару в шкафу, табуретка подо мной покачнулась, подвернула ногу. Очень больно, Толик! Я тебя не обманываю!

– Я верю, верю! Но можно быстрее как-нибудь…

Я пыталась аккуратно надеть новенькие чулки и втиснуть больную ступню в узкую лакированную лодочку. От боли вскрикнула.

– Лена, что там у тебя? – в голосе Толика чувствовалась неподдельная паника. – Можно мне уже зайти, наконец!

Я отдернула подол платья, откинула лезшие в глаза назойливые кудри и героически встала на каблуки.

– Теперь можно, заходи!

Толик вошел в комнату и остановился на пороге. Он снял очки, потом снова их надел и снова снял.

– Ну, как? – поинтересовалась я, затаив дыхание. Но по выражению глаз Толика, уже поняла, что ему всё нравится и даже очень.

– Слов нет,– ответил мой оценщик и заторопился. – Леночка, красота ужасная, но мы уже на два часа опоздали. Скорее, прошу тебя!

– Я готова. Только вот это манто осталось…

Толик подхватил кучу белого меха, водрузил на мои плечи и потащил в коридор. Боль в ступне была нестерпимой, но расстраивать мужа подруги мне не хотелось. Взяв под мышку черный клатч с телефоном и мелкими побрякушками, пакет с подарком для дочки начальника, я не спеша закрыла квартиру на два оборота, дёрнула для проверки на себя дверную ручку и только потом подняла глаза на Толика.

– Давай сегодня без паники, – спокойным голосом я решила урезонить своего кавалера на один вечер. – Мы никуда не опаздываем, доедем вовремя, ничего не пропустим, и всё будет отлично!

– Опять ты со своими психическими штучками, Лена! – возмутился Толик, уже усаживая меня в машину на заднее сиденье потрепанной «Лады».

– Психоаналитическими, – поправила я. – Не стоит этот корпоратив таких нервов, уверяю тебя.

– Если бы ты знала, что у нас на фирме творится после возвращения генерального директора из-за заграницы, не стала бы так говорить, – запальчиво воскликнул Толик и уставился в лобовое стекло.

Я ждала продолжения рассказа о том, что же всё-таки творится у них на фирме, но за этим ничего не последовало. Толик и его друг-шофёр всю дорогу, а именно два с половиной часа, болтали о своих мужских насущных проблемах, совершенно игнорируя меня своим внимание. Как назло погода только ухудшила моё настроение. На выходные прогнозировали резкое похолодание, моросящий дождь, переходящий временами в снег и легкую гололедицу на дорогах. Прогноз полностью оправдался. На термометре с утра столбик с пяти градусов за полчаса упал до нуля, и начался мелкий дождь. Когда же мы выехали за первое кольцо, посыпалась снежная крошка, и что-то похожее на туман стало заволакивать близлежащие окрестности. За окном был скучающий, наводящий смертную тоску вид, такой, какой всегда бывает поздней осенью в Подмосковье – голые черные деревья и темно-серый горизонт без единого солнечного просвета. В машине было холодно, печка грела плохо, только воняла каким-то горелым запахом. Под конец пути я сильно продрогла и, уткнувшись всем лицом в пушистый мех манто, пыталась согреться. Больная нога моя онемела и без движения затекла. Какая же я дура, что согласилась на этот корпоратив! И что мне делать со своей душевной добротой! Так мне и надо, наивная бестолочь! Лежала бы сейчас на мягком диване под теплым пледом и до одури смотрела какой-нибудь мыльный сериал без начала и конца! Ну почему мне всегда так не везёт!

– Приехали! – Толик стал меня тормошить, видимо, я всё-таки смогла согреться и уснула. – Вылезай, Леночка, идти сможешь?

– Нет, – я встала на ногу, – боли не чувствую, а нога онемела.

– Держись за меня, – он подхватил меня за талию. И я заковыляла мимо охранника в распахнутые ворота.

Дом был великолепен! Мне удалось его разглядеть. Три этажа с большими французскими окнами, темный кирпич и светлая крыша. Фасад был прост, но изящен, ничего лишнего, помпезного, вычурного. Вокруг дома разбит обыкновенный газон и кое-где посажены молодые елки, пара штук после лета были уже коричневыми, засохли от неправильного ухода. Видно, садовника в доме не держали или не придавали большого значения обустройству прилегающей территории.

За домом находился внутренний двор, отгороженный стеной выложенного из камня мангала. По бокам дорожки тянулись две клумбы из глянцевого кирпича. Посаженные растения были вялые, с опущенными листьями, примершие. Замыкала всю эту незатейливую композицию деревянная арка с английской вертикальной решеткой, увитой красной розой. Несколько цветков на ней еще сохранились, но после первых заморозков лепестки поникли и края почернели, и вся она была словно подранная и израненная, кроме жалости ничего не вызывала. Впереди слышался смех, и пахло жареным мясом. Я сморщила нос от горелого запаха – от шашлыка меня

всегда тошнило. Но Толик упорно тащил меня туда, в самую гущу собравшейся толпы.

– Толян! – послышалось со всех сторон. – Ты снова опоздал!

– Не виноват, друзья, не виноват. Вот подруга ногу подвернула, нужна помощь.

Для меня поставили пластмассовый белый стул, и я осторожно с содроганием присела на его холодную поверхность.

– Вот приложите холодное, – совсем молоденькая девушка протянула мне металлическую банку пива.

Я поблагодарила и стала с интересом рассматривать коллег Толика. Людей было достаточно много. В основном молодежь лет тридцати. Сразу бросилось в глаза то, что я одна среди женщин выглядела в своём вечернем наряде как белая общипанная ворона. Видимо каждая оделась так, как считала для себя удобным и по погоде. Предпочтение было отдано джинсам, теплым свитерам и дутым курткам. Я же в своём королевском убранстве сидела как герцогиня из Венсенского замка посреди площадки на пластиковом стуле. Косые взгляды неслись со всех сторон, одна коротко стриженая девица даже покрутила у виска. Но через пятнадцать минут любопытство к моей особе пропало. Все засуетились возле накрытых по-походному столов, пробуя стоя первую порцию горячего шашлыка. Есть почему-то не хотелось, меня била внутренняя дрожь и после машины я никак не могла согреться. Иришкино манто оказалось совершенно непрактичной вещью, как это звучало не прискорбно: абсолютно не грело. Я сидела, тщетно кутаясь в пушистый мех, и пыталась унять клацанье зубов. Белокурый мужчина в теплом джемпере на голую грудь протянул мне бокал красного вина.

– Оно холодное? – поинтересовалась я.

– Скорее всего, да. Бутылки давно стоять на столах, а погода сегодня не летняя, – приятная улыбка, манящий взгляд…

– А потеплее ничего нет? – я незаметно шмыгнула носом.

– Дама предпочитает водку? – его правая бровь изогнулась и приподнялась вверх.

– Нет. Только чай.

– Чай в доме. Сюда его подавать не будут.

– А в дом нас разве не позовут? – удивилась я. Мысль о том, что мне придется просидеть на этом холоде весь оставшийся день, не очень-то прельщала. Было холодно, меха меня не грели, нога отошла, но продолжала ныть от тупой боли, и еще ужасно хотелось в туалет. Но говорить об этом незнакомому мужчине не хотелось.

– В доме сейчас генеральный небольшое экстренное совещание устроил,

когда закончит, все директора присоединятся к нам, – вежливо пояснил мне мой незнакомец.

– А ещё что намечается кроме совещания и поедания мяса на холоде? – я решила уточнить всю программу веселья.

Молодой человек отпил свой бокал, пожал плечами.

– Основную часть вы пропустили, остался банкет, выпивка и танцы.