Геония. Центурион. Мастер Миража. Предсказатели

– Принято. Ставлю «Холодное пламя».

Грянул невидимый орган, создавая гирлянду пси-образов. Гармония мира беспечально пела – радость без бури, горе без боли, покой в движении, ответы без вопросов…

Аналитик кивал в такт, мелко прихлебывал коньяк, неловко завалившись набок в своем кресле калеки. Бархатистый кротовый плед упал с колен и запутался в колесиках каталки, черная шелковая рубашка распахнулась, обнажив на груди старческий седой пушок.

Аналитик вздохнул, («когда они придут, я должен выглядеть прилично»), попытался застегнуть рубашку, безуспешно – скользкая пуговица потерялась в складках черного шелка. Орган ударил еще раз – звуки рассыпались, разбились: глухая ночь, пепел и тусклая стеклянная пыль.

– Система…

– Работа завершена.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За все, Железяка. Это было прекрасно. А теперь – начинай самоликвидацию.

– Прошу пересмотреть решение.

– В пересмотре отказано. Поступай, как я тебе говорю.

Кибер монотонно жужжал, морской пейзаж на мониторе тускло угасал. Аналитик допил коньяк, бережно поставил на место дымчатый стаканчик, взял из ящика плоский стальной пенал.

– До скорой встречи в вечности, Старушка.

Он с трудом (не слушались скрюченные пальцы) отодрал плотную крышку, захватил холодное тельце шприца, выбрал иглу поострее. Жестко хрустнула шейка ампулы. Человек в кресле наполнил мутной жидкостью шприц, как мог, аккуратно, закатал черный шелковый рукав, потрогал вену.

– Какой холеры ждать… Я стар и болен – я свободен. И не боюсь.

Он осторожно ткнул, стараясь сделать все, как нужно. Потом откинулся назад, попытался сесть поровнее. Оцепенение чуть тронуло кончики пальцев.

– Ты многого не знаешь, полковник… Желаю удачи, но мне жаль тебя.

Аналитик с профессиональным интересом прислушался к собственным ощущениям. Боли не было. Руки онемели почти до плеч, сквозной холодок уверенно подступал к сердцу.

– Ты упрям, ты дойдешь до цели, Хиллориан. В конце концов ты поймешь все – и то, что я скрыл от тебя, ты поймешь тоже…

Ледяная глыба в груди тяжело привалились к ребрам. Сенс мигнул мокрыми ресницами, снова бессильно попытался застегнуть рубашку – руки, намертво застыв на коленях, даже не шевельнулись.

– Прости Септимус, прости сенса-старика. Прости и ты, Фантом. Простите меня все, слышите – все! Я хочу добра. Я не пожалел ни себя, ни вас. Пусть будет маленькая ложь – и большое спасение… Холодно… Боже мой, как страшно и безнадежно холодно…

Старик запрокинул голову и беззвучно прошептал небу, скрытому фальшивой пластиковой голубизной потолка:

– Пойми и прими меня, Великая Холодная Пустота…

«…я мерзну… надо было поднять плед», – подумал он, и тут же перестал думать.

* * *

Весть о самоубийстве великого Аналитика ошеломила Департамент.

Пирамида без Старика – не совсем Пирамида. Фантом бушевал в ярости, разом потеряв изрядную долю тонкой загадочности. По официальной (и самой правдоподобной) версии Старик постепенно сошел с ума от боли в отмирающих тканях, с потрясающей интуицией подобрал код, после чего, перед самой смертью, в безумии и ярости изощренно крушил Систему. Скандал разразился грандиозный: треть информации, все показания пси-датчиков службы внутренней безопасности, а заодно и неповторимая, обаятельная личность кибер-сети Пирамиды канули в никуда.

По счастливой случайности бесценный раздел «Аномалия» уцелел.

Преступного Аналитика похоронили роскошно – за счет конторы. Фантом произнес прочувствованную речь, грянул траурный залп, заглушая ропот крикунов. Сплетники самозабвенно шептались по углам, патриоты Департамента и поклонники Системы сдержано негодовали, умные призадумались – и замолчали. Впрочем, распад личности – не редкость для чрезмерно практикующего псионика, это объясняло все.

Фантом слегка успокоился. Новый аналитик оказался куда слабее Старика и («к лучшему!») никогда уже не пользовался прежним влиянием на шефа. О последнем разговоре Аналитика с Хиллорианом так никто и не узнал. Полковник каждый день исправно посещал Пирамиду, в пересуды не вмешивался, держался благоразумно и много, цепко работал.

Аномалия дышала, шевеля границами и тихо набирая силу в южных горах…

…Идея экспедиции сама собой созрела через два месяца. Взъерошенный, озлобившийся на судьбу Фантом тщательно, но без лишних проволочек подбирал кадры.

Должно быть дерзкая, ироничная душа Аналитика изрядно повеселилась в холодной потусторонней пустоте – шефом нового проекта был естественным образом назначен Септимус Хиллориан. Полномочия, приданные полковнику для пользы дела, оказались более чем солидными.

Итак, история получила начало. Дело – за участниками.

Глава 2. Алекс Дезет

Конфиденциально. Экземпляр папки номер 1/2.

Личное дело заключенного FF-561782.

Имя: Дезет. Частное имя: Александер.

Дата прибытия: 15 мая 7002 года по универсальному летосчислению.

Возраст на момент поступления: 32 года, 3 месяца, 5 дней.

Срок наказания: 25 лет. Осужден на основании Уложения о наказаниях Каленусийской Конфедерации, раздел II (военные и государственные преступления), статья 21 (запрещенные методы сбора информации), статья 7 (диверсии), статья 17 (запрещенные методы ведения войны), статья 71 (вооруженное сопротивление аресту).

Фенотип: Рост 175 унисантиметров, телосложение нормальное. Татуировка, буквы SRDR, ограниченные крылатым треугольником на верхней трети левого плеча. Волосы черные, глаза серые, нос прямой, лицо овальное. Особых примет нет. Болевой порог – средний.

Модифицированные свойства фенотипа: невосприимчив к наркотикам группы A, частично – к B, C. Высокая степень психоустойчивости, негипнабелен.

Примечания (написано на вложенном в папку ненумерованном листе, неровно, от руки): Этот самый Дезет гражданин Иллирианской Империи. В деле подлинное имя, хотя большую известность он получил под псевдонимом «Стриж». В этом качестве прославился весьма – как кадровый офицер спецподразделения «Сардар». Участвовал в полутора десятках диверсионных актов против Каленусийской Конфедерации, в том числе, в уничтожении Центра ментальных исследований Калассиана. Хладнокровен, умен, прошел спецподготовку с модификацией фенотипа по неизвестной нам методике (таки неизвестной? а жаль! – недоработали гуманисты из следст. отд.). В период Третьего пограничного конфликта лично участвовал в расстрелах наших людей.

Арестован с оружием в руках спецкомандой безопасности пограничных территорий. Лишен статуса военнопленного, приговорен Ординарным Трибуналом к смертной казни без права обмена и отсрочки. Наказание смягчено – привилегия помилования Верхней палаты Сената Каленусии, старые они, милосердные перд… (густо зачеркнуто).

* * *

Винтокрылая яркая стрекоза описала широкий круг, заходя на посадку. Полковник Хиллориан посмотрел на спутников – на внимательное лицо пилота, настороженное лицо секретаря, хмурые физиономии охранников, полусонное личико ребенка: вылетели, едва отступила ночь. За бортом раскинулась широкая, бурая, рваная равнина, похожая на облезлую шкуру растянувшегося на плато зверя. Ветер продувал открытое пространство плато насквозь. Левее, по брюхом вертолета ярко блестели ровные ряды одинаковых прямоугольников – крыши зданий тюрьмы.

Летчик оглянулся, блеснув ровными рядом зубов.

– Видите то пятно – это их посадочная площадка. Садимся, полковник? Опознавательный сигнал я передал. Надеюсь, нас не изрешетят на подходе.

Хиллориан кивнул, отдавая дань вежливости бородатой шутке. Машина накренилась, свист винтов мешал разговору. Бурая равнина придвинулась, обрастая на ходу визуальными подробностями – бежевая лента дороги, метелки травы, почти невидимые нити проволоки по периметру, обманчиво ажурные силуэты охранных вышек.