Покорить Одиссея

Глотая слезы, она в который раз пробовала дозвониться до матери, но у той был выключен телефон. Обычно мама сидела в соцсетях, но не сейчас, когда действительно была нужна. Мать – это пришелец, состоящий из инертного газа пофигина. Она как вечный ребенок, который всегда всему удивляется и при этом верит, что деньги растут на деревьях. Ну прямо-таки королева Мария-Антуанетта. На нее надеяться бесполезно, да и вообще лучше держаться на расстоянии, чтобы избежать подозрительных авантюр, в которые та вечно попадала.

Лиза не видела маму шесть месяцев, с Нового года, который праздновали в Москве, а теперь и вовсе неясно, когда семья соберется снова. Ехать в Россию нельзя, остается ждать, когда эта милая женщина подаст знак, что жива.

Бабушкин дом, а точнее, бунгало, располагался на Лазурном берегу, в Ницце, на тихой улочке у берега моря. Не самое выгодное место, учитывая, что этот район заливает дождями каждый год, но уж как есть. Лиза наслаждалась уединением в этом укромном месте при любой возможности. До учебы добираться не очень удобно, правда: пока выедешь с набережной, то два раза душ принять захочешь.

От дома до школы на авеню Клода Дебюсси пилить сорок минут на велосипеде. Но этот этап уже в прошлом, ведь Лиза – выпускница. Она только что окончила Международную школу Ниццы, в которой училась с двенадцати лет. Аттестат Лиза получила два года назад, но продолжила учебу по программе IB – международного бакалавриата, которая признавалась во всем мире и по сути являлась уровнем колледжа. Осталось дождаться результатов итоговых экзаменов – и все, начнется взрослая жизнь. А впрочем, была ли Лизонька когда-либо ребенком вообще?

«Каждый сам за себя» – девиз семьи Архиповых. На гербе нужно выбить эти священные слова и повесить на стену, чтобы случайно не понадеяться, что в большом светлом мире в этот ужасный период кому-то есть дело до девочки Лизы… Точнее: хоть кому-то, кроме отцовских партнеров, чьи деньги горят синим пламенем в коррупционном скандале.

Лизе не к кому было обратиться за помощью, да она и не собиралась. В ней просто-напросто отсутствовала подобная установка.

В Москве живет брат, Стас, он гораздо старше, ему сейчас двадцать шесть… вроде бы. Но Лиза с ним не общалась, они обитали в разных странах и разных мирах, и к нему сейчас бежать смысла нет. Ираклий верно заметил: брату сейчас гораздо хуже, чем Лизе. Она хоть во Франции, а Стас оказался в ловушке в Москве. Он работает в ФСБ, и перспективы у него не завидные. Лиза и рада бы ему помочь, но чем?

Жизнь – боль.

К счастью, экзамены сданы, выпускной – через три недели. Лиза собиралась подать документы в Оксфорд, на двухгодичный курс археологии, но теперь сомневалась, примут ли ее, учитывая скандал с отцом. Придется действовать по обстоятельствам.

Лиза не рассчитывала на материальную помощь со стороны отца, для оплаты Оксфорда хватило бы и собственных сбережений: она с четырнадцати лет совмещала учебу и работу моделью. Конечно, продолжать карьеру в модельном бизнесе Лиза не планировала, но жизнь – штука своенравная. Хорошо, программа в Оксфорде – специальная, для занятых людей, и появляться часто там не нужно, поэтому можно было бы летать из Англии по работе без проблем. Лишь бы в универ приняли.

В модельном мире Лиза была известна как Лиса. Такое прозвище дал когда-то брат, называвший ее лисичкой-хитричкой, и девушке нравилось. Иностранцы поначалу именовали ее шутливо – Фокси, словно дешевую проститутку. Но она придумала, как избавиться от этого бредового перевода: объясняла, что произносить нужно Лисса и имя не имеет никакого отношения к миру животных. Лисса – это богиня, которая насылала бешенство и безумное исступление на воинов.

«О да-а, – сказала ей как-то Тори, подруга из модельного мира. – Глядя на тебя, любой придет в бешенство. От жажды поиметь тебя».

До сих пор Лису не поимел никто. Она была известна как зануда, которую ни один парень не устраивал. В отличие от своих подруг, дожив до восемнадцати лет, она еще ни разу в жизни не влюблялась.

Суббота тянулась бесконечной цепочкой ДНК, напоминая Лисе, что она дочка коррупционера межгалактического масштаба и за ней могут прийти недовольные с зажженными факелами. Наивные, они не добьются результата: родители и дети в семье Архиповых – это чужие люди, разные планеты. Отец оплачивал учебу в школе здесь, в Ницце, но остальные расходы Лиза вместе с бабушкой покрывала сама с двенадцати лет, с тех пор как уехала из России.

Это был метод воспитания Юрия Архипова, который поднялся из грязи в князи и опасался, что дети, получив все и сразу, деградируют и станут биологическим мусором. Политика «дети должны обеспечивать себя сами» в семье началась еще в те далекие времена, когда Лисе исполнилось восемь лет. Тогда брат, который вел разгульный образ жизни, влетел в серьезные проблемы и едва не погиб. Стаса определили в ФСБ, отрубив от источника шальных карманных денег и наркотиков, а Лизоньку, как только ей исполнилось двенадцать, сослали с бабулей в Ниццу, вручив билет в самостоятельную жизнь.

Бабушка не хотела переезжать, все ее друзья жили в Москве и Питере. Заслуженная артистка СССР, она жутко тосковала первое время, пока ни смирилась и ни завела новый круг знакомств.

Сама же Лиса использовала время с максимальной выгодой. Она всегда выглядела старше своего возраста и легко сошла за четырнадцатилетнюю, когда искала дополнительный источник дохода. Следующие два года она подрабатывала разносчиком пиццы, которую с тех пор ненавидела. А однажды во вторник, в пять вечера, пунктуальной Лизе улыбнулась удача: она принесла пиццу внимательному сотруднику модельного агентства.

Лиза как сейчас помнила тот судьбоносный момент. Она позвонила в дверь шикарного дома и подумала еще, что здесь явно живет кто-то из сферы шоу-бизнеса. Пицца была обычная, «Маргарита». Три плоские коробки, которые прожигали ладони. Дверь открылась, и на Лизу бросился ретривер, чтобы облизать, но хозяин оттащил собаку и удивленно замер. Он долго рассматривал Лизу, потом молча развернулся и ушел в холл, вскоре вернувшись с визиткой. «Свяжись со мной завтра», – сказал он. Вот и все. Так Лиза устроилась на свою первую работу манекенщицей в знаменитый Дом Понти, с разрешения бабули, естественно, которая была опекуном.

Запах сырной пиццы и лай ретривера стали ассоциироваться именно с тем днем первой большой удачи в жизни.

Новая работа помогала экономить: там часто бесплатно раздавали дизайнерские вещи. Свои же заработки Лиза упорно копила на «черный день», и как оказалось, не зря.

Когда-то Лиза много плохого думала о родителях, винила их в своих бедах и плакала, когда от недосыпа сдавали нервы. Завидовала, когда девчонки в школе травили бесконечными разговорами о каникулах с родителями и дорогих подарках.

Глупая была, в общем, размазня.

Сегодня «шмотки-тачки-брюлики» Лизу не интересовали. В модном бизнесе она этого добра «наелась» досыта, до равнодушия. Большинство одноклассниц в школу привозил личный водитель. Лиза же со времен пицце-дней и до сих пор ездила на велосипеде, потому что даже на такси жаль было деньги отдавать. И ее это вполне устраивало: в конце концов, отличная тренировка для мышц. Да, копить и экономить каждый евроцент было трудно, но привычка сделала свое.

Раньше часто прилетала мама, брала Лизу с собой на званые ужины и вечеринки со знаменитостями и состоятельными друзьями папы, но к тому времени у Лизы атрофировалась способность восхищаться искусственной роскошью. Не было тяги жить, как королева. Хотелось жить свободно. Может, из-за этого равнодушия к миру искусственного блеска мама и перестала приезжать: у них просто не осталось ничего общего. Да и бабушка маму на дух не переносила.

В общем, Лиза стала маргиналом, потерялась между классами общества, но ей было плевать на статус. Она была капитаном своего собственного корабля.

Свободу Лиза любила сильнее всего на свете, и сейчас самую главную ценность жизни поставили под угрозу из-за отца, который в чем-то просчитался. Каждый сам за себя, конечно, но не учел Юрий Архипов, что за его грехи все равно придется расплачиваться детям.

С другой стороны, если бы не папа, то Лиза никогда и не стала бы свободной от предрассудков и зашоренных богатством взглядов. Наверное, выросла бы обычным мажорным снобом. Так что она испытывала искреннюю благодарность отцу за возможность найти себя в таком юном возрасте.

Лиза каждые десять минут пролистывала новости на российских новостных сайтах, надеясь прочитать об аресте главы М-Банка, но пока что информации было слишком мало, чтобы составить картину происходящего. Мать на связь не вышла, брат тоже (пыталась ему все же дозвониться). Номер что ли сменил? Кто его знает. В Сети брата не было: работа в ФСБ обязывала не светить лицом.

XXI век, а девушка не может состыковаться с родственниками! Как будто она космический корабль, а родственники – затерянные в Космосе спутники. Тьфу, позор.

Среди новостей мелькнуло сообщение: греческий миллиардер заключил сделку с международной корпорацией «Vector C[1 - Все имена героев и названия компаний в романе являются художественным вымыслом.]».

Некий грек Яннис Амаду построит горнолыжные курорты в пяти странах. Стоимость проекта – 1.2 миллиарда долларов. «Vector C» выбрал грека в подрядчики в результате тендера и надеется на плодотворное сотрудничество.

Лизу передернуло. Она очень хорошо знала главу «Вектора». Самый неприятный тип в мире – Ромео Понти. Обманчиво романтичное имя для черствой душонки. Жестокий моральный урод. Умный, правда. Но это тот случай, когда ум – единственное достоинство мужчины. Лизу до сих пор тошнило, стоило вспомнить, как он лапал ее на закрытом показе Дома моды Понти. Бр-р, сволочь! Лиза сразу оттуда уволилась, от греха подальше. Она проработала в «Векторе» больше двух лет и было жаль уходить, но выбора не осталось.

Ромео убеждал, что она не сможет найти работу в другом месте, но оказалось, что «Богини Элеоноры» плевать хотели на мнение миллиардера. Потому что Элеонора была одной из самых известных дизайнеров в мире моды и диктовать себе правила игры не позволяла никому. Она приняла Лису в свой дом, вежливо попросив Ромео умолкнуть.

У Элеоноры Лиза трудилась с позапрошлого лета, и зарплата была просто-таки баснословной. В «Богини» принимали девушек от 16 и старше, и Лизе повезло, что на тот момент ей как раз исполнилось шестнадцать. Новый показ «богинь» предстоял через неделю, в воскресенье, во время открытия Недели моды в Париже.

Ромео Понти… Жесть. Надо же было наткнуться на новости о «Vector C»! Настроение и так было в хлам, так еще сверху мусором присыпали.

Козел спал с несовершеннолетними моделями, и окружающие об этом знали. Но никто ничего не делал, потому что этот человек являлся, ни много ни мало, рыцарем Ордена Свободы – круга избранных меценатов мирового уровня. Мудака награждали президенты, ему возносили хвалу – и признавать, что обкладывали почестями обычного педофила и человека без души, никто не хотел.

Ромео мог безнаказанно набирать себе новый гарем Джульетт каждый год. Даже самые свободолюбивые СМИ не пропускали скандальные откровения о нем. Лет десять назад один рок-музыкант давал интервью и высказался в прямом эфире, что если бы у него было одно волшебное желание, то он бы попросил, чтобы Ромео Понти сдох и перестал творить «эти безобразия». Новость убрали с ТВ мгновенно, а Интернет еще не был таким всесильным, как сейчас, и затереть нежелательную информацию не составляло труда. Да и кто бы обратил внимание на высказывания какого-то обколотого музыканта, когда речь шла о великодушном Понти?

Лиса знала историю про рок-музыканта из уст самой Элеоноры, которая, естественно, была в курсе характера Ромео.

«Детка, каждый в нашем мире сам за себя».

«Поверьте, я впитала эту истину еще с молочной смесью, которой кормила меня няня», – ответила тогда Лиза, и Элеонора одобрила:

«Именно поэтому ты «богиня Элеоноры», а не сломанная кукла Ромео».

Лиза это и сама понимала. Но дискомфорт от существования Понти все равно сидел в темном уголке души. Если бы судьба предоставила шанс, то открутила бы любвеобильному уроду его проклятые причиндалы. Но такими наивными мечтами Лиза себя не тешила: мир не настолько справедлив. Поэтому она давно забыла о «Векторе» и наслаждалась работой у Элеоноры.

И вот стоило жизни войти в нормальное русло, как снова катаклизмы.

Она прошлась по дому, посмотрела на бабушкины акварельные рисунки, посидела на крыльце, но успокоиться не удавалось. Чтобы снять напряжение, Лиза отправилась на велопрогулку. Раньше она бы по дороге заехала к однокласснику, Полю, но теперь опасалась, что Ираклий оставил людей в городе для слежки. А ведь именно у Поля запрятаны те самые «вещи».

Он был надежным другом, таким же молчаливым на публике, как и Лиза. Два интроверта, которые наедине болтали без умолку: они говорили обо всем на свете, легко и раскованно. Она старалась ни к кому не привязываться, но Поль стал исключением. Лиза то и дело проверяла, не исчез ли он из ее жизни, как исчезали близкие люди.

Он жил с матерью, отдельно от отца, который женился во второй раз. Отец Поля работал в Париже мелкой сошкой на Елисейских полях. Друг, как и Лиза, не любил говорить о родителях. А кроме того, он был бисексуалом, причем все же больше интересовался парнями.

Лиза хотела бы сейчас вместе с ним сходить в кино или просто в кафе, но пришлось колесить в одиночестве. Прошло минут тридцать, не больше, но когда она вернулась в бунгало, сверкающее оранжевой черепичной крышей, то сразу поняла, что случится дежавю.

И действительно.

В гостиной бабушка угощала кексами, которые вчера не доел Ираклий, очередного гостя. На этот раз – незнакомца.

Он был невысокий, с проседью в русых волосах и большим пигментным пятном на шее, в вырезе белой рубашки. Глаза… хм. Добрые? Лиза зажмурилась, постояла так пару мгновений, а потом присмотрелась получше: точно, добрые, серо-голубые.