Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града

– Понимаешь, – Олег достал сигарету и принялся мять ее пальцами, пока не разломил и, словно очнувшись, быстро сунул ее остатки в карман дорогого пиджака, – когда мне позвонил отец Стеллы и предложил защищать ее, я бросился в это дело, как на амбразуру. Ты только представь, наша Стелка – убийца! Немыслимо! Для меня ее невиновность была совершенно очевидной, и мне казалось, что все обвинения против нее рассыплются при ближайшем рассмотрении и уже в самом первом приближении. Но чем больше я изучал свидетельства, документы и факты, тем меньше становилась моя уверенность в собственной объективности по отношению к делу и к Стелле. К тому же она мне практически не помогает – закрылась в себе, ничего не хочет, не борется, но самое страшное – без конца твердит: это я его убила. И ведь убийство-то типично женское – зарезала мужа, когда он спал, на ноже ее отпечатки, удары наносились явно женской рукой, экспертиза подтвердила – рост и вес нападавшей совпадают с описанием Стеллы!

Олег внезапно оборвал себя и замер – наверное, ему показалось, что он слишком громко говорит, если честно, так показалось и мне, и я даже подумал – зачем пугать детей страшилками в песочнице?

– Не могу сидеть. – Олег грузно поднялся и почти жалобно взглянул на меня. – Я что-то разволновался, пойдем еще походим, мне, когда хожу, легче, я так быстрее успокаиваюсь. Только не смотри на меня с таким удивлением, вижу твой немой вопрос: а как он вообще при таком психозе ведет дела, да еще их выигрывает?

– Слушай, ты часом не заделался экстрасенсом? – Я попытался незатейливой шуткой разрядить атмосферу. – Еще и подумать не успел, а ты уже дословно меня цитируешь.

– Будешь тут экстрасенсом, – обреченно махнул рукой Олег, – я тоже поднаторел в мотивациях, и потом, все предсказуемо – люди, поступки. Ты думаешь – есть особенные свойства, исключительные обстоятельства, а копнешь поглубже – все тривиально, все как у всех и как всегда.

– А в чем банальность поступка Стеллы? – Мы остановились у павильонов Южного полушария, здесь Олег снова принялся оглядываться и кивнул – давай по пешеходному мосту, я пожал плечами – почему бы и нет? И мы пошли.

– По виду типичная бытовая ссора с летальным исходом, – после минутной паузы продолжил Олег. – Следствие сразу схватилось за эту идею. Ну, ты знаешь, наверное, критические периоды в жизни семейных пар – семь, четырнадцать лет и двадцать один год. Если, разумеется, мы говорим об адекватных семьях, законопослушных гражданах, не бомжах и алкоголиках, а в нашем случае ребята как раз полгода назад отметили двадцатилетие супружеской жизни.

– Любовница Чернова – действительно юная и красивая фотомодель? – Мой голос предательски дрогнул.

– Молодец, подготовился, – горестно улыбнулся Олег и проводил печальным взглядом мирную утиную парочку, из тех, что туда и сюда сновали по новому пруду. – Любовница действительно есть, то есть была, и не одна, и Стелла о них знала. Судя по брачному контракту, который они составили через десять лет совместной жизни, между супругами существовали вполне внятная договоренность и четкое понимание основных целей и задач их брака. Насколько я могу понять подтекст их соглашения, Чернову были нужны партийные связи Стелкиного отца, а он в ответ обеспечивал жене ту жизнь, к которой она привыкла в советское время. Чувств, как я понимаю, между ними не было давно, если они вообще существовали изначально, по крайней мере Стелла молчит и об этом. Их сын учится в Англии и возвращаться не собирается, равно как и заниматься бизнесом отца. Если ты проштудировал Интернет, значит, знаешь, что Чернов от сына отрекся ввиду своей одержимости здоровым мужским образом жизни. Он же вышел из провинции, получил дома правильное военное воспитание…

– Я читал, – подтвердил я, – и про мальчика, и про его взгляды, и о том, что Чернов назначил ему пожизненное содержание, но отказал в полном наследовании, и все как будто должно было достаться Стелле.

– Милиция отрабатывала и эту версию, – кивнул Олег, – даме бальзаковского возраста надоело терпеть мужа-ходока, захотелось свободной жизни и мести за бесконечные измены. Только на этом они и встали – если так, то зачем самой убивать, да еще с таким грохотом? Есть другие способы, при их-то деньгах! Следователи перекопали все мотивы, связанные с бизнесом Чернова, и ничего не нашли. Оставалась только бытовуха. Сдали нервы, перебрала выпивки, поссорились, слово за слово, а потом он ее ударил, она в ответ – за нож. Правда, и здесь не все так хорошо, в смысле – с чего возник нож, а у Стеллы нет следов побоев или насилия. Только алкоголь. Доза, вполне достаточная для того, чтобы спровоцировать, к примеру, приступ щитовидки, которой она страдает.

– Стелла пила? – вздрогнул я, насколько помню, в Интернете мне не попадалось упоминания об этом факте.

– Нет. – Олег на минуту остановился у пруда с цаплями. – Это моя линия защиты. Скрытый, тайный алкоголизм, двойная жизнь, психическая неуравновешенность, отсюда приступ неконтролируемой ярости и неадекватность реакции на обычную домашнюю ссору. Ну и как следствие временная амнезия: что делала – не помню, была не в себе… Такое случается. Понимаешь, я думал: в этом деле чем проще, тем лучше, хотя, конечно, как только происходит нечто подобное в семье любой известной персоны, сразу появляется предположение, что все это неспроста. Однако по жизни самое простое объяснение – самое правильное. Мне несколько раз приходилось сталкиваться со Стеллой и ее мужем на разных приемах и концертах. Тот еще тип. Бесцеремонный, злой, самоуверенный, не говорил – опрокидывал, мог себе позволить публичную грубость и называл это своим личным стилем. Возможно, он что-то сказал, Стелка зацепилась за фразу или слово, дальше – вспышка где-то в недрах женской эндокринной системы, и вот результат. Признают виновной в состоянии аффекта, может быть, удастся добиться повторного психиатрического освидетельствования и содержания в приличной лечебнице.

– У тебя есть какой-то конкретный маршрут? – Когда мы снова двинулись в путь, я обратил внимание на то, что Олег идет, словно ноги сами его несут по знакомым дорожкам.

– Да, я часто прихожу сюда с младшими, – Олег указал на вольеру с жирафами справа, – дальше у них по плану «Экзотариум» с рыбами. Мне этот пункт нашей прогулки нравится больше всего – там я по-настоящему отдыхаю.

– Идем туда?

– Идем. – Олег искоса бросил на меня изучающий взгляд. – Тебя что-то смущает в моем рассказе?

– Нет, пока все объяснимо. Твоя модель вполне логична – главное, чтобы не было злого умысла и предварительного сговора, а в остальном даже можно рассчитывать на снисхождение присяжных, разумеется, отчасти. Но мы же говорим не о линии твоего поведения на суде, а о том, для чего ты позвал меня на самом деле. О каких цифрах шла речь в твоем сообщении на автоответчике?

– Я успел такое сказать? – вздрогнул Олег. – Видать, и сам хорошо приложился…

Мы вошли в здание «Острова зверей» и повернули в «Экзотариум».

Олег немедленно отвлекся на тропических рыб, с плавностью вальса пересекающих бассейновую гладь гигантских аквариумов. Он радовался их созерцанию как ребенок, застывая перед каждым следующим стеклом почти в гипнотическом сомнамбулизме. О детях я бы сказал – замирали, открыв рот, но в отличие от них Олег не тыкал пальцами в особо привлекательный объект и не повизгивал от восторга, без конца дергая за руку папу или маму. Здесь было на что посмотреть – все самое известное и привлекательное из морской фауны: красно-белые рыбы-клоуны, сине-желтые рыбы-хирурги, полосатые ангелы, пятнистые групперы и феерические рыбы-бабочки.

– Тебе не интересно? – Олег заметил мою прохладность.

– Отчего же, – я не стал его разочаровывать, – это действительно очень красиво. Я говорю о рифах, да и сделано искусно, настоящий уголок живой океанской природы.

– Ты давно дайвер? – догадался Олег.

– Лет двенадцать, – кивнул я, – не люблю «уголки», мне мало теплицы или выставочного стенда, я хочу ощутить все пространство, соприкоснуться и прикоснуться. Знаешь, когда вертикальные полуденные солнечные лучи падают на риф, то, что видишь, кажется сказкой или фантастической планетой. Ковер из разноцветных актиний, причудливые изгибы коралловых зарослей и почти никакого притяжения.

– А ты, оказывается, романтик. – Олег с удивлением взглянул на меня. – Был в Австралии?

– Большой Барьерный риф, в прошлом году, – улыбнулся я скорее воспоминанию, чем его догадке, – а так – я летаю каждый год: Красное море, Средиземное, Атлантика, Дальний Восток… Мы наконец поговорим?

– А что я делал до этого? – нахмурился Олег.

– Полагаю, прощупывал почву. Из чего я могу заключить, что ты либо не уверен в своих выводах, либо дело куда более серьезно, чем ты думал, когда брался за него, и тайна смерти Чернова все-таки существует.

– Ладно, теперь черед обезьянника. – Олег без дополнительных приглашений направился к выходу и помахал рукой, снова призывая меня следовать за ним.

– Тебе мало? – поинтересовался я, догоняя друга.

– Идем в «Дом приматов», обычно там больше всего посетителей.

Мы выбрали себе освободившуюся скамеечку в одном из самых людных залов обезьянника, и, особенно не стараясь преодолеть гул, Олег начал рассказывать:

– Следствие по делу Чернова практически завершено, на следующей неделе прокуратура передает документы в суд. Я встречался с отцом Стеллы, и он одобрил мой вариант защиты – пусть лучше дочь объявят сумасшедшей, чем просто убийцей при отягчающих обстоятельствах – никакого расчета, никаких заговоров. Но неделю назад мне позвонил некто, пока скажем так – один из партнеров Чернова по бизнесу. Представился, предложил встретиться, сказал, что у него есть никому не известные свидетельства в пользу Стеллы, о которых он молчал, ожидая, чем закончится следствие. Он видел один из сюжетов по телевидению и поскольку иного выхода спасти жену друга, как он понимает, нет, то хотел бы предъявить эти доказательства, но сначала ему необходимо переговорить с ее адвокатом.

– Ты прежде когда-нибудь видел его? – Я с сомнением покачал головой.

– Лично нет, последнее время он жил в Йоханнесбурге. Хотя в «желтой прессе» о нем вдруг замелькали заметки, когда пошли разговоры о якутских контрактах с «Де Бирс», но довольно скупо, судя по всему, этот человек не из тех, кто любит мозолить глаза репортерам. Я просмотрел материалы следствия: в день убийства Чернова он находился за границей, по возвращении из ЮАР милиция взяла у него показания, его проверяли, как отрабатывали и другие линии и других деловых партнеров и знакомых Чернова. Я спросил о нем Стеллу – она сказала, что это дружба, которой дорожат, а не выставляют напоказ. Человек из армейского прошлого ее отца, то ли наставник, то ли друг семьи – в общем, не простое знакомство, но для меня в любом случае – «темная лошадка» с козырным тузом в рукаве.

– И тебе не показалось это подозрительным?

– Показалось, – вздохнул Олег, – разумеется, я тотчас же принялся задавать вопросы самому себе: почему он знал нечто важное для следствия и молчал? Почему вдруг заговорил? Почему именно со мной? Но поскольку гадать можно до бесконечности, я решил встретиться с ним, правда, на всякий случай оставил письмо для секретарши и предупредил Станислава Арнольдовича, ну, сам понимаешь, если я не позвоню до такого-то числа и часа, то он должен сообщить в милицию об исчезновении адвоката своей дочери.

– Бред какой-то, – встряхнулся я, точно от наваждения, – детский сад!

– Сад не сад, но все вышло с точностью до наоборот, – криво усмехнулся Олег, – по-моему, этот человек и сам помешан на подозрительности. За мной прислали машину с двумя телохранителями, привезли в его роскошную загородную резиденцию по Минскому шоссе, там охраны и всяких систем сигнализации и наблюдения тоже оказалось предостаточно.

– Цену себе набивал?

– Непохоже, скорее у него это образ жизни. – Олег помолчал с пару мгновений и снова вздохнул. – Первое, о чем он спросил меня, – список улик, была ли среди них записная книжка погибшего. Он в общих чертах описал ее, потому что видел только однажды и тогда не придал этому значения. Ничего подобного не было среди вещей Чернова, я с его разрешения потом поинтересовался об этом у Стеллы, она не смогла вспомнить такую книжку. Но он настаивал на ее существовании. И он же снова всколыхнул во мне сомнения в правильности окончательной версии гибели Чернова. Сказал, что вина Стеллы кажется ему слишком явно организованной, он считает, что ее подставили и что истинная причина убийства Чернова – в его бизнесе.

– Ты же говорил, что милиция проверила эту линию и бизнес Чернова чист? – стараясь тоже не повышать голоса, спросил я.

– Именно так я и ответил этому человеку, но он стал уверять меня, что абсолютно уверен в существовании у Чернова какого-то другого бизнеса, как говорится, на стороне. Он предположил, что убийцы Чернова искали в его доме именно эту записную книжку, где были важные записи – возможно, компромат на кого-либо из заказчиков либо тайная бухгалтерия. И раны Чернова – не следствия ударов, нанесенных Стеллой, а следы пыток и что Стелла скорее всего в это время спала в своей спальне на втором этаже.

– Чернов давал взятки? – не поверил я. – Вот так просто? Зачем? Имея такого тестя и такие связи? Уверен, там, наверху, работают совершенно иные механизмы. И потом, времена советской рыбной мафии прошли. Или нет? А тебе не кажется, что у твоего нового знакомого разыгралось воображение, ведь то, в чем он пытается тебя убедить, очень смахивает на историю с убийством генерала Каменева. Психически неуравновешенная жена в состоянии аффекта, против которой все улики, вдруг изменяет показания, и на свет появляется теория заговора: люди с пистолетами и в масках вложили ей в руку оружие и приказали стрелять, если она хочет жить и спасти детей. Не слишком ли отдает телесериалом?

– Я тоже так подумал, – признался Олег, – но дело в том, что записная книжка Чернова существует на самом деле и этот человек показал мне ее ксерокопию.

– Так вот сразу и показал? – Я позволил себе усомниться. – И откуда она у него, он не объяснил?

– Объяснил. Чернов сам отдал ее своему другу. Предупредил, что там зашифрована информация, которая стоит многих миллионов, и не в рублях, попросил спрятать. И в случае если что-то случится с ним или его бизнесом, это обеспечит Стеллу на всю жизнь. И когда все плохое, чего ждал Чернов, произошло, он подумал – а вдруг Чернов хотел сказать: спасет Стелле жизнь? Вот только одна загвоздка – все записи в книжке зашифрованы. Но, прочитав их, мы, быть может, узнаем имя истинного убийцы Чернова. Тогда он купил билет на самолет и вылетел в Москву. Прежде чем обратиться ко мне, этот человек навел соответствующие справки. Ему выдали твое имя, а по странному стечению обстоятельств ты оказался школьным другом адвоката Стеллы Черновой. Так что нам всем необходима твоя помощь. Стелле, если предположения друга ее мужа подтвердятся и появятся обоснованные сомнения, которые позволят отправить дело на доследование. Мне, кто хочет ей помочь, ее родителям, ее сыну. И даже этому человеку – другу Чернова, которых у него, как я слышал, было немного, все больше партнеры по бизнесу, и, возможно, мы просто знали не всех и не все о его делах.

Общий вздох восхищения отвлек наше внимание – огромная рыжая самка орангутанга появилась перед зрителями с детенышем, вцепившимся всеми пальцами в ее густую и длинную шерсть, неторопливо повисла на ствольном ответвлении, покачалась на одной лапе, выбирая себе место среди других ветвей, потом удобно устроилась на развилке ствола на переднем плане вольеры и принялась наводить лохматому малышу послеобеденный марафет, с аппетитом выбирая из его подшерстка какую-то мелкую живность. И что-то противное немедленно подкатило к самому горлу.

– Интересно, почему дети, даже самые неухоженные, всегда вызывают такое умиление у публики? – Я и не заметил, что рассуждаю вслух.