Расскажите, тоненькая бортпроводница. Повесть

– А что же в таком случае, моя крошка, ты делаешь здесь, на конюшне? – хмыкнул Александр.

– Жду тебя, Сашенька, – ответила Оля. – А вот бороду ты зря сбрил. Она тебе очень шла.

Оля сделала несколько шагов вперед и, погладив Александра по щеке, сказала:

Вы еще не знаете, вы пока не знаете,
Что я к вам из прошлого тихо постучу.
От обиды, злости, подлости и зависти
Я вас непременно, милый, излечу.
Помогу увидеть синь небес бездонную,
Помогу услышать, как журчит река.
Научу вас солнце собирать в ладони
И летать на белых, белых облаках…

Он перехватил ее руку, проговорил раздраженно:

– Во-первых, бороды у меня никогда не было. А во-вторых, в Москве проживает восемнадцать миллионов человек. Большая часть населения – представительницы слабого пола. Каждая будет лезть из кожи вон, чтобы мне понравиться. Но при этом каждая из них не будет той – единственной, которая нужна именно мне. Заруби себе на носу: я мужчина! Поэтому я буду решать сам, кого мне выбрать из миллионов. У вас, милая, нет никаких шансов. Ясно?

– Пусть так, но вы должны запомнить, что меня зовут Ольга, Оленька, Оля. И еще: лучше меня вы никого не найдете среди ваших миллионов, потому что я именно та единственная, которая вам нужна.

Вы забыть меня не сумеете,
Вы забыть меня не посмеете.
Вдруг взметнется прошлое птицею,
Перепутав быль с небылицею.
Жизнь свою по полкам разложите,
Но забыть меня вы не сможете.
Вам в который раз затоскуется,
И дождем на вас хлынет улица,
Заморочит утро туманами,
И любви словами обманными.
От бессилья вы онемеете
И забыть меня не посмеете…

Прощайте. Мне пора. Лечу, понимаете ли, в жаркие страны… – Оля вырвала свою маленькую руку из его большой руки и быстро пошла прочь.

– Ольга, ты совсем с ума сошла или наполовину? – спросила ее Ира, когда они вышли за ворота ипподрома.

Оля ничего не ответила.

– Зачем ты на этого Александра напала? Заладила, как попугай: «Замуж, замуж… Я самая-самая. Мы с вами на темной лестнице… Вам так борода шла…» Тьфу. Слушать было противно. – Оля молчала. – Зачем тебе надо было нести весь этот бред про стюардессу? Ты же сидишь в лаборатории бумажки перекладываешь. В институт с горем пополам поступила. Какая ты к черту стюардесса? Да ты хоть раз живую стюардессу видела?

– Живую нет, мертвую видела, – зло ответила Оля.

– Дура.

– Возможно. Но, понимаешь ли, Ириша, у меня вдруг появился азарт. Мне захотелось доказать этому пижону в старом кримпленовом костюме, что я самая…

– Верещагина Ольга, я тебя не узнаю. Опомнись. На дворе осень, а не весна. Надо к спячке готовиться, а не с ума от любви сходить.

– Рано нам о спячке думать, Ирка. Надо готовиться к бою, – Оля остановилась и скороговоркой выпалила:

– Поехали в Шереметьево в стюардессы поступать!

– Теперь я вижу, что ты основательно рехнулась, – сочувственно произнесла Ира и покрутила пальцем у виска. – Поезжай-ка ты на работу, успокойся и, будем считать, что сегодняшней встречи не было.

– Нет, Ирка, я поеду в стюардессы поступать, – упрямо мотнула головой Оля. – Ты со мной или нет?

– Нет. Я на работу, а вечером в институт. Между прочим, учебный год начался.

– Ну и пусть начался. Я больше в Архитектурном учиться не хочу, не мое это. Не интересно мне.

– Нельзя бросать то, что начала. Надо дела до конца доводить, – назидательным тоном сказала Ира.

– Умница ты моя, – Оля поцеловала подругу в щеку. – Вот я и буду доводить начатое до конца. Обязательно стану стюардессой, а Александр станет моим мужем. И я буду… ой, а как его фамилия?

– Буйвол-Кот какой-нибудь, – ехидно проговорила Ира.

– Пустяки. Главное, чтобы человек был хороший, – парировала Оля.

– Вот именно, – Ира постучала Оле по лбу. – Надо сначала узнать, хороший он человек или нет, а потом про замужество речи вести. А ты сразу – вы будете мои мужем! Ой…

– Что? – Оля насторожилась.

– Ольга, а вдруг он из тюрьмы вышел только что? Вдруг он вор-рецедивист? – Ира сама испугалось собственных слов.

– Иришка, успокойся. Для волнения нет никаких причин, потому что я этого Александра уже видела. Мы вели философские беседы о смысле жизни…

– Когда это было, дорогая? – простонала Ира.

Оля задумалась. Действительно, когда все это было?

Когда же? Когда же?
Когда-то…
Когда-то давным-давно
В хрустальный бокал наливали
Вы мне дорогое вино.
Вы мне говорили о вечном,
О солнце и облаках,
О том, что нетленные души
Мы носим в бренных телах.
Тела эти пеплом иль прахом
Однажды на землю падут,
А души голубками белыми
На Божий отправятся суд.
Когда же, скажите, когда же
Мы с вами отправимся в путь?
Когда ж, наконец, мы узнаем,
В чем жизни земной нашей суть?