Матрица любви. Правда о счастливом детстве

Ответ пришёл неожиданно и совсем не такой, какого я ожидала. Уже работая в выставочном зале городского музея, несколько лет назад, готовясь к выставке компьютерных репродукций картин Н.К.Рериха, обнаружила у него сказку «Граница царства». Прочла и вдруг поняла саму себя. Так ясно и просто всё оказалось! Насколько ясно и просто, вы можете судить и сами, потому что я не удержусь, чтобы не привести здесь эту сказку полностью.

«В Индии было

Родился у царя сын. Все сильные волшебницы, как знаете, принесли царевичу свои лучшие дары. Самая добрая волшебница сказала заклятие:

– Не увидит царевич границ своего царства.

Все думали, что предсказано царство, границами безмерное.

Но вырос царевич славным и мудрым, а царство его не увеличилось.

Стал царствовать царевич, но не водил войско отодвинуть соседей.

Когда же хотел он осмотреть границу владений, всякий раз туман покрывал граничные горы.

В волнах облачных устилались новые дали. Клубились облака высокими грядами.

Всякий раз тогда возвращался царь силой полный, в земных делах мудрый решением.

Вот три ненавистника старые зашептали:

– Мы устрашаемся. Наш царь полон странной силой. У царя нечеловеческий разум. Может быть, течению земных сил этот разум противен. Не должен быть человек выше человеческого.

Мы премудростью отличенные, мы знаем пределы. Мы знаем очарования.

Прекратим волшебные чары. Пусть увидит царь границу свою. Пусть поникнет разум его. И ограничится мудрость его в хороших пределах. Пусть будет он с нами.

Три ненавистника, три старые повели царя на высокую гору. Только перед вечером достигли вершины, и так все трое сказали заклятие. Заклятие о том, как прекратить силу:

– Бог пределов человеческих!

Ты измеряешь ум. Ты наполняешь реку разума земным течением.

На черепахе, драконе, змее поплыву. Свое узнаю. На единороге, барсе, слоне поплыву. Свое узнаю.

– На листе дерева, на листе травы, на цветке лотоса поплыву. Свое узнаю.

Ты откроешь мой берег! Ты укажешь ограничение!

Каждый знает, и ты знаешь! Никто больше. Ты больше. Чары сними.

Как сказали заклятие ненавистники, так сразу алой цепью загорелись вершины граничных гор.

Отвратили лицо ненавистники. Поклонились.

– Вот, царь, граница твоя.

Но летела уже от богини доброго земного странствия лучшая из волшебниц.

Не успел царь взглянуть, как над вершинами воздвигся нежданный пурпуровый град, за ним устлалась туманом еще невиданная земля.

Полетело над градом огневое воинство. Заиграли знаки самые премудрые.

– Не вижу границы моей, – сказал царь.

Возвратился царь духом возвеличенный. Он наполнил землю свою решениями самыми мудрыми».

    Н.К.Рерих «Граница царства»

Так что я – точно не борец. Не царевич и не царь, конечно, но границ царства своего, может, и самого маленького на свете, тоже не вижу… А о том, почему я точно не жертва, расскажу в конце книги, заодно пояснив, какое детство в моём представлении является по-настоящему счастливым.

Матрица любви? Возможно… Точно это можно будет сказать только после того, как я подробно поведаю здесь о своём детстве – именно таком, каким оно было на самом деле, не с точки зрения себя взрослой, а с точки зрения маленькой девочки, которой я тогда была.

Часть вторая. Обычный будний день пятилетнего человека

Глава первая. «Детство Никиты» и мой зимний день

Мне никогда не приходило прежде в голову, что мой обычный день в возрасте четырёх-пяти лет сильно отличался от такого же дня сотен тысяч других детей. Детство моё пришлось на 80—90-е годы прошлого столетия. И было таким же, как у большинства детей того периода. И всё же тема, поднятая однажды психологом Юрием Семёновым на своих вебинарах, заставила меня задуматься: а такими ли похожими на сотни тысяч других были мои детские будни?

Сейчас, уважаемые читатели, я задам вам вопрос: «Если бы вам предложили выбрать литературное произведение, которое наиболее точно отражает атмосферу, образ вашего самого среднего дня, когда вам было примерно лет пять, что бы вы назвали?»

Я могу назвать такое произведение. Не потому, что мои дни проходили точно так же, как дни его героя, а потому, что, читая, я ощущаю себя на его месте очень органично, настолько атмосфера моих детских дней совпадает с описанными в книге. Это «Детство Никиты» Алексея Николаевича Толстого.

Я приведу отрывки из первой главы произведения, которые неизменно вызывают в моей душе самые чудесные воспоминания о таком же солнечном утре:

«Никита вздохнул, просыпаясь, и открыл глаза. Сквозь морозные узоры на окнах, сквозь чудесно расписанные серебром звезды и лапчатые листья светило солнце. Свет в комнате был снежно-белый. С умывальной чашки скользнул зайчик и дрожал на стене…

…Никита сел на край кровати и прислушался – в доме было тихо, никто еще, должно быть, не встал. Если одеться в минуту, безо всякого, конечно, мытья и чищения зубов, то через черный ход можно удрать на двор, А со двора – на речку. Там на крутых берегах намело сугробы, – садись и лети…

Никита вылез из кровати и на цыпочках прошелся по горячим солнечным квадратам на полу…»

    А.Н.Толстой «Детство Никиты».

«Что особенного? У мальчика, должно быть, выходной,» – могут подумать те, кто не читал или читал, но забыл эту повесть. Да нет же, не выходной, и Никиту впереди ждали уроки. Да, конечно, герой этой книги был несколько старше, чем я в период, о котором хочу здесь поведать, но обратили ли вы внимание, каким было это будничное утро?

Зимнее утро, когда рассвет поздний, а в окно сквозь морозные узоры уже вовсю светит солнце, рассыпая по комнате своих зайчиков… Во сколько же он проснулся? И почему его никто не разбудил?

А вот как начинался мой обычный зимний день. Мне около пяти лет. Я тоже проснулась сама оттого, что выспалась, и оттого, что в окно спальни, которое, как и окна остальных комнат квартиры, выходило на юг, светило яркое солнце. Я могла долго лежать, разглядывая узоры на стекле и придумывая сказочные истории. А потом заглядывала через спинку кровати – там была бабушкина постель. Она могла просто лежать, ожидая, когда мы с братом проснёмся. И я часто перебиралась к ней, на мягкую-мягкую перину, слушала сказку и, бродя взглядом по светло-жёлтым в мелкий цветочек обоям, представляла, что эти цветочки – герои сказки, и они ходят, разговаривают, танцуют…

Дождавшись, когда проснётся младший брат (если я вставала раньше), умывшись, я вместе с ним шла в кухню завтракать. Не знаю, который это был час, вероятно, в районе одиннадцатого. Мама, ушедшая на работу рано утром, оставляла нам на столе вкусный завтрак, после которого мы бежали в зал и начинали свою весёлую детскую деятельность. Если бабушка для чего-то приоткрывала балкон, мне нравилось подбежать и выглянуть: после комнатного тепла морозец был таким приятным!

Весь день до прихода родителей мы играли. Прибранный с вечера зал преображался до неузнаваемости. Это была целая страна с дворцами из стульев и пещерой под столом со скатертью. По этой стране перемещались рыцари и принцы в поисках пропавших невест, а потом, откуда ни возьмись, появлялись окопы и танки, под которые мы с братом бросались с криками «Ур-ра-а!» и с кеглей в руке. А потом мы кормили и поили своих кукол и зверюшек из моего игрушечного сервиза, рисовали, после чего посреди паласа расчищалась стройплощадка. Из множества разнообразных деревянных кубиков мы строили маленький городок, в котором жили наши постоянные герои. Это были небольшие куколки и животные, даже отданные нам папой красивые шахматные фигурки. У них была своя жизнь: дом, работа, магазины, поездки, по выходным они ходили в кино и водили детей в парк на карусели. Но больше всего нам нравилось строить деревенские дома, подсмотренные в сказках по телевизору. Наши дома стояли по соседству, и в них размещались печи, скамейки с вёдрами-крышками из-под одеколона и разная мебель. Иногда, если удавалось обмануть бдительность взрослых, в вёдрах бывала и настоящая вода. И неизменно в каждом дворе красовался высокий стог сена, который состоял из тонко нарванных нами полосочек бумаги.

За этими занятиями и заставали нас папа и мама, возвращаясь вечером с работы. Следом шёл ужин и прогулка «перед сном», снова игры, чтение папой книжек, включался телевизор… Обычный будничный день – вторник или четверг – заканчивался тем, что мы, никогда не спавшие днём, благополучно укладывались в кроватки, чтобы перед сном пофантазировать, чем мы займёмся завтра.

Конечно, когда у папы выпадали другие смены, наши дни складывались иначе: бывали дневные прогулки, на которых мы – тогда нами это не замечалось – почти не встречали других детей. И нам было неизвестно, что в это самое время большинство наших сверстников находились в детском саду, как и сам детский сад был незнакомым двухэтажным домом, стоявшим по соседству с нашим.

Глава вторая. Моё волшебное лето