Горгульи Нотр-Дама

– Приезжайте немедленно, переулок Светлый, дом 3, подъезд 3, кабинет 18. И возьмите с собой паспорт, здесь пропускная система. Я буду вас ждать.

Полина закончила разговор и посмотрела на свои руки, они ходили ходуном. О том, чтобы ехать до следственного комитета за рулем своего автомобиля, не могло быть и речи. Полина прекрасно знала этот адрес, так как однажды уже была там, но тогда ее вместе с мужем вызывали по делу партнера Андрея как свидетелей, а сейчас?

– Следователь? – Полина металась по комнате, она была в спортивном костюме, поэтому накинула на себя пуховик, обула кроссовки и вызвала такси. «Андрея убили?» – первое, что пришло ей в голову, но потом она подумала, почему ее тогда не пригласили на опознание тела в морг. «Может, потому, что еще идет следствие, и тело необходимо для…» – дальше она размышлять не могла, стало плохо. Полина прошла на кухню и выпила стакан воды залпом. «А быть может, Андрея похитили и теперь…» – но и эта версия запнулась где-то на середине логической цепочки. Если похитили, то почему никто у нее не требует денег?

– Что происходит? – спросила Полина у себя самой и не нашла ответа.

Париж. 1847 год

– Дитя мое, что случилось? – К рыдающей Анни поспешила мадам Летиция – полная женщина, которая занималась непосредственно процессом продаж в чулочной у месье Карла. – Тебя кто-то обидел?

Летиция действительно очень хорошо относилась к падчерице своего хозяина и теперь поспешила подать рыдающей Анни стакан воды.

– Там, – Анни махнула рукой на улицу, – меня встретил очень страшный нищий, он говорил такие ужасные вещи. – Девушка снова разрыдалась.

– Но, милая, – мадам Летиция положила руки себе на живот, – да разве можно разговаривать с незнакомцами в наше-то смутное время? У меня есть родственник, у него друг работает начальником ночной стражи, так вот он рассказывает, что сейчас такие дела в городе творятся, – женщина покачала головой, – что надо держать ухо востро, а ты разговариваешь с незнакомцем, да еще и с нищим!

– Да, мадам. – Анни шмыгала носом. – Я сама виновата, что позволила этому человеку себя напугать, но я хотела сделать доброе дело и подала ему милостыню.

Мадам Летиция театрально вздохнула, как будто пыталась сказать юной девушке: «Ну кто же в наше время ценит добрые дела?» Неизвестно еще, сколько бы продолжался этот разговор, если бы в чулочной не открылась дверь, и месье Карл не ворвался внутрь своей лавки.

– О, дорогая! – воскликнул мужчина, застав Анни в слезах. – Что случилось? Кто тебя обидел?

Анни быстро вытерла слезы и подошла к отцу, так иногда она его про себя называла, а вслух только месье Карлом.

– Месье Карл, меня немного напугал нищий, которого я встретила возле чулочной, но уже все прошло. Летиция мне принесла воды и еще раз напомнила, что девушке в наши дни необходимо быть крайне осторожной на улицах Парижа.

– Да, это верно, – месье Карл задумчиво снял цилиндр и положил его на столик у входа, – в наши дни Париж стал походить на вертеп. Я сейчас проходил возле собора Нотр-Дам-де-Пари, там ведутся какие-то работы, с крыши снимают горгулий и химер, но сам люд, который работает… – месье Карл развел руки в стороны, – это крестьяне, которые мало смыслят в строительном ремесле, и к тому же они постоянно пьяны и очень агрессивны. Надо быть осторожной, Анни, Летиция права…

Анни с любовью посмотрела на отца, она буквально его боготворила, а порой ловила себя на мысли, что ревнует месье Карла к его новой жене Катрин. Быть может, именно поэтому у женщин не сложились отношения с первой минуты, потому что мадам Катрин это почувствовала?

Карл взял со стола стакан с недопитой водой, которую принесла Анни Летиция, и сделал два крупных глотка, его кадык ходил ходуном. Месье Карлу недавно исполнилось 47 лет, он был строен, даже скорее худощав и имел весьма выразительную внешность: гордый профиль и великолепную, почти полностью седую шевелюру, которую он по-щегольски зачесывал назад. Но даже несмотря на это, месье Карл был уже пожилым человеком, это чувствовалось и в его походке, и в его взглядах на современную жизнь. К примеру, он был категорически против брака Анни и Жана, который учился в Сорбонне на факультете католической теологии и был вполне приличным парнем. Его отец был настоятелем небольшого аббатства Жюмьеж на юге Франции, это то самое восхитительное место, где цветут роскошные лавандовые поля, и Анни искренне мечтала там побывать хотя бы однажды, например когда они поедут знакомиться с родителями Жана. Сама Анни сомневалась, является ли Жан любовью всей ее жизни, но она имела уже солидный возраст, 19 лет от роду, да и в браке всегда живется легче, к тому же родители Жана снимали ему крохотную, но уютную квартиру рядом с Сорбонной, а жить вместе с Карлом и его новой женой Катрин уже становилось совершенно невозможно.

– Месье Карл, – Анни легонько дотронулась до его руки, – позвольте я поговорю с вами наедине?

– Я буду на своем месте, – понимающе кивнула головой Летиция и вышла из комнаты.

– Так о чем пойдет речь, дитя мое? – Месье Карл нахмурился, он был проницательным человеком и уже догадывался, что его девочка сейчас начнет уговаривать его одобрить брак с этим несносным задирой Жаном. Юнец ему совершенно не нравился, он был противен Карлу и своей пышущей молодостью, и роскошным телом, которое облачал в модные одежды, и даже тем, как влюбленно он смотрел на его Анни. Карл гнал от себя эти мысли, он возненавидел Жана с первого взгляда не потому, что юноша был так уж плох, а потому, что он страшно ревновал свою Анни. Но такие мысли были греховными, а месье Карл был набожным католиком, поэтому он предпочитал думать иначе: он не дает разрешения на брак Анни и Жана только потому, что считает Жана плохой партией для своей дочери.

– Кем были мои родители? – совершенно неожиданно и для месье Карла, и даже для себя самой спросила Анни. Сегодня она шла в чулочную только с одной-единственной целью: вымолить у отца разрешение на брак, потому что завтра в Париже будут родители Жана, и он мог бы попросить их благословения, уже заручившись поддержкой Карла. Но после случайной (случайной ли?) встречи с нищим все изменилось, теперь Анни и думать не могла ни о чем другом, кроме его ужасных слов: «Твой отец заключил сделку с самим дьяволом, и теперь все, в чьих жилах течет его кровь, будут обречены».

– Что за вопрос, Анни? – Месье Карл выглядел сильно растерянным, он совершенно не был готов к такому повороту, к тому же они уже много раз обсуждали эту тему. Карл, конечно, кое-что знал о настоящих родителях Анни, так, сплетни соседей, но он не хотел, чтобы это «кое-что» знала его девочка.

– Я же уже говорил тебе, что покойная Марион, земля ей будет пухом, однажды вышла на крыльцо вот этой самой чулочной и увидела тебя, сидевшую в корзинке из-под белья. Ты была неплохо одета для подкидыша, но никаких записок в корзинке не было.

Анни смотрела на отца очень внимательно и по тому, как она застала его врасплох этим вопросом, и по тому, как он стал отвечать, поняла: месье Карл что-то скрывает, и он категорически не желает об этом с ней говорить.

– Так ты утверждаешь, – Анни перевела дух, от неожиданного дурного предчувствия у нее бешено застучало сердце, – что меня оставили прямо на ступеньках в чулочную. Но где же? – Она сделала шаг в сторону двери. – Ступеньки у нас очень узкие, ребенок в корзинке не сможет на них удержаться, я бы обязательно упала.

– Ну, не на ступеньках, – месье Карл был сбит с толку ее вопросами, – чуть дальше, на мощеной мостовой.

– Слева от входа или справа? – не унималась Анни.

– Справа, – месье Карл посмотрел на Анни со все возрастающей тревогой, – да что с тобой, милая? К чему такие глупые вопросы?

– Значит, справа, – Анни машинально поправила роскошные белокурые волосы, уложенные в незамысловатую прическу, – это совпадение, месье Карл, но именно там сегодня я встретила нищего, который мне кое-что сказал.

– Что он тебе сказал? – Месье Карл побледнел, он не мог скрыть свое волнение и, чтобы Анни не заметила его дрожащие руки, полез в карман своего плаща, достал папиросу и закурил. Он так некстати вспомнил, что почти сразу после того, как его прекрасная Марион нашла чудную девочку в корзинке для белья перед чулочной, он встретил на улице нищего, который так напугал его своим безумным взглядом. Даже сейчас, спустя восемнадцать лет, Карл хорошо помнил тот поздний вечер, когда он спешил домой к молодой жене и младенцу, которого его любимая жена уговорила оставить в семье, он так торопился, что едва не сбил с ног странного мужчину. Судя по непотребному запаху и рваной одежде, это был обычный нищий, которыми буквально кишел Париж в те годы.

– Посторонись, любезный! – месье Карл брезгливо отодвинулся от смердящего прохожего. – Я спешу домой.

Карл уже почти обогнал его, как услышал за своей спиной странный скрежет, который лишь очень отдаленно напоминал смех живого существа. Карл помнил, как тогда ужас пополз по его спине, как он обернулся и увидел, что нищий смеется, мужчина вытянул вперед одну руку, рваная одежда свисала с него лохмотьями, а он продолжал смеяться и что-то протягивал перепуганному Карлу.

– Теперь это твое! – нищий, слава богу, перестал издавать эти скребущие звуки и сделал шаг навстречу остолбеневшему Карлу, – теперь это твое, – повторил прохожий и протянул ему детский башмачок, очень похожий на те, в которые была обута найденная ими девочка.

Карл в ужасе отшатнулся, в панике он никак не мог вспомнить, в обоих ли башмачках был найденный Марион младенец, и если одного не хватало, то значит ли это, что девочка – дочь этого ужасного нищего? Или он просто украл у кого-то малютку?

– Поди прочь, – пробормотал Карл, пятясь почти так же, как сегодня Анни, к чулочной.

Нищий снова рассмеялся своим жутким смехом и швырнул башмачок на грязную мостовую:

– Как будет угодно, месье! Теперь это все твое! – произнес прокаженный, а когда Карл бросил на него взгляд, полный ужаса, ему показалось, что у нищего, как у кошки в темноте, светятся глаза, правда, в отличие от кошачьих, они сияли жутким серебряным цветом.

Карл повернулся и бросился бежать, он спрятался в своей лавке и закрыл двери на все замки. Он никому и никогда не рассказывал об этой встрече и сам сумел убедить себя в том, что это была всего лишь игра его воображения, так как в тот момент он был сбит с толку и находился под впечатлением от появления в его доме крохотного подкидыша.

– Что он тебе сказал? – повторил свой вопрос месье Карл, докуривая папиросу.

– Он сказал, – Анни замялась, она никак не могла справиться с волнением, но затем набрала в грудь побольше воздуха и решилась, – он мне сказал, что мой отец проклят дьяволом и я проклята…

– Какая чушь, – пробормотал пораженный до глубины души месье Карл, – это все чушь, сейчас полно сумасшедших, Париж буквально наводнили крысы и умалишенные.

– Хорошо, – пробормотала Анни, – я пойду к Летиции, ей надо помочь, мадам Катрин была сегодня недовольна моей работой.

– Да, да, – рассеянно пробормотал месье Карл, – иди, детка.

Когда Анни ушла в другую комнату, Карл подошел к двери и приоткрыл ее. Даже несмотря на дождь и темноту ночи, в тусклом свете фонаря он сумел разглядеть крохотный детский ботиночек, валяющийся на мостовой.

– Господи Иисусе! – пробормотал Карл, громко захлопывая двери. Тогда, восемнадцать лет назад, он вот так же, но, правда, уже на следующее утро после встречи, искал брошенный нищим башмачок на мостовой и не нашел его…

– Зато я нашел его сейчас, – пробормотал месье Карл, в ужасе сжав виски. Он, взрослый и бесстрашный мужчина, который видел многое, сейчас был напуган как безусый мальчишка. Марион тогда сказала, что на подкидыше был всего лишь один башмачок и что этот прокаженный случайно нашел на мостовой второй, но Карл и тогда чувствовал, что все не так просто, а сейчас понял это. У них с Марион не получилось родить своих детей, и Анни стала их единственной дочерью, а потом его любимая жена и вовсе умерла. И все это как-то связано с появлением в их доме Анни и с этим жутким бродягой, который уже дважды появлялся в его жизни. Или он просто придумал себе черт-те что, не имеющее ничего общего с реальностью?

Россия. Наши дни

В следственном комитете Полине достаточно долго задавали идиотские вопросы и почти ничего не рассказывали про Андрея, и лишь когда она сорвалась на безобразную истерику, следователь Иван Васильевич Романов стал с ней более откровенным.

– Вашего мужа нашли на стройке его рабочие, они пришли на объект после ужина, увидели, что его машина припаркована у коттеджа, и зашли внутрь. Как утверждает бригада, они все были вместе в столовой, а потом так же, всем составом, вернулись на объект. В одной из недостроенных комнат они обнаружили Андрея Викторовича без сознания и вызвали бригаду «Скорой помощи». Врачи определили, что у вашего мужа черепно-мозговая травма. Сейчас он находится в Первой городской больнице в реанимации.

Как бы Полина ни была напугана и расстроена, она сообразила, что, раз этим делом занимается сам следственный комитет, значит, есть подозреваемые в нападении на Андрея, и это не несчастный случай из разряда «оступился и упал». Ну хотя бы муж пока живой, и его никто не похищал.