Закадычная соперница

Спустя пару минут она почувствовала легкое головокружение и тошноту и поняла, что самолет, наконец, взлетает. Ремни она отстегнула, Елена вообще ненавидела все то, что мешает чувствовать себя комфортно. Зато глаза Голубева принципиально не открыла, ну что хорошего можно увидеть в иллюминатор несущегося на дикой скорости самолета? Оставшуюся внизу взлетную полосу да грязный городской аэропорт с серыми деревьями? Внезапно кто-то толкнул ее в спину, да с такой силой, что Голубева, не ожидавшая удара, сильно стукнулась головой о впереди стоящее кресло.

– Черт! – рявкнула она и рванула наушники. – Что за ерунда?

Открыла глаза и замерла. В салоне – крики, визги и даже мат. Самолет упрямо несется вперед, при этом чудовищно западая влево. Какие-то сумки, чемоданы и кульки посыпались на голову, и вот тогда Елена напугалась:

– Витя! Что случилось?

Мужчина сидел неподвижно, белый как смерть:

– Похоже, отлетело одно шасси.

– Пристегните ремни, не вставайте с места! – взвизгнула в микрофон невидимая стюардесса. – Положите голову на колени, уберите все колюще-режущие предметы как можно дальше от себя.

– И засуньте в рот паспорт, чтобы было легче опознать ваш труп! – огрызнулась Голубева, пытаясь дрожащими руками застегнуть ремень безопасности.

Самолет чудовищно болтало из стороны в сторону, какая-то женщина истошно визжала.

– Я люблю тебя, ласточка! – пробормотал Жданов. – Знай это!

– Прекрати! – захрипела Голубева. От волнения у нее внезапно прорезался бас. – Прекрати! Я тоже тебя люблю, все будет хоро…

Их снова затрясло, да с такой силой, что она прикусила язык и замолчала. Самолет болтало и качало в разные стороны; стало трудно дышать. Пот застилал глаза, сердце колотилось где-то в горле, Лена вспомнила свой сон накануне и поняла, что это конец.

И вдруг наступила тишина, такая чудовищная и звенящая, что Голубева напугалась ее даже больше, чем криков и паники. Потом она услышала чей-то громкий вздох и хороший такой, от души такой, трехэтажный мат.

– Ласточка! – Виктор погладил ее по абсолютно мокрой от пота спине. – Мы сели.

Голубева разогнула ноющую во всех местах спину, открыла глаза и уставилась на Виктора:

– На облако? Где твои крылья?

– Успокойся, уже все позади, – Витя расцеловал ее пылающие щеки и обнял за плечи, а Елена от ужаса больше не могла произнести ни слова.

Глава 4

– Напитки за счет компании, – официантка безразлично оглядела их с головы до ног. – Да, видок у вас еще тот, – бесцеремонно прокомментировала девушка.

– Витя, – не отрываясь от маленького зеркала, встроенного в крышечку компактной пудры, прошептала Голубева, – возьми у нее коньяк и попроси заткнуться, у меня нервы не железные.

Виктор смущенно крякнул и похлопал ее по руке:

– Ласточка, все позади.

Голубева, наконец, привела в порядок свое лицо, убрала пудру в сумочку и попыталась бодро улыбнуться, поймав себя на мысли, что со стороны ее улыбка скорее напоминает оскал психически больного человека:

– Давай выпьем, Витя!

Мужчина снова смутился, но быстро взял себя в руки. За это она его и любила. Несмотря на свой возраст, Жданов порой вел себя, как задорный мальчишка:

– Ласточка, за нас!

Голубева неприлично быстро опустошила содержимое пузатого бокала, даже не поморщилась и потянулась за новой порцией.

– У меня есть тост! Давай выпьем за то, чтобы снаряд дважды в одну воронку не падал!

Виктор озадаченно хмыкнул:

– Прости, дорогая, но я не понял. Не могла бы ты мне объяснить более подробно: нас ожидает еще одно падение? У меня от этого еще брюки не высохли!

И тогда они начали смеяться. Как сумасшедшие. Голубева согнулась пополам, слезы потекли по щекам, а остановиться она не могла, хотя чувствовала, что тушь уже предательски щиплет глаза.

– Прекрати, – наконец простонала девушка, вдоволь насмеявшись. – У меня уже нет сил оттирать щеки от туши!

Виктор с трудом, но все-таки успокоился и взял ее за руку:

– Ты знаешь, родная, наверное, только сегодня, в этом гребаном самолете, я понял, насколько я тебя люблю. И неважно, есть ли у нас штампик в паспорте или пока нет, с этой минуты я хочу называть тебя своей женой.

Он поцеловал ее в губы, и Елена подумала, что в такой торжественный момент необходимо сказать что-то очень романтичное, но в голове почему-то крутилось только: «Если бы ты не сэкономил на путевке, мы бы не полетели в Турцию и так бы не перепугались!»

– А ты жадный, – выдала Голубева и пригубила из бокала. – Что за гадость я пью? Что за гадость они нам подсунули?!

– Напитки бесплатно, – Виктор пожал плечами. – Надеюсь, ты не ждала от авиакомпании «Хеннесси»? А почему я жадный?

– Странно, – Елена подозрительно разглядывала на свет мутную жидкость, – а первый бокал так хорошо пошел… Не напрягайся, я пошутила.

– Странные у тебя шутки, – улыбнулся Виктор. – Кстати, ласточка, у нас есть выбор: либо мы ждем здесь до вечера, напиваемся как свиньи и летим в Кемер другим чартерным рейсом, либо нам возвращают деньги, и мы едем домой. Но я думаю, первый вариант нам подходит больше? – мужчина подмигнул ей левым глазом, потому что правый у него дергался сам, скорее всего, на нервной почве.

– Можно я не буду напиваться как свинья? – пьяно икнула Елена и побежала в туалет. От дармового коньяка ее сильно тошнило.

Глава 5

Постоянно бояться невозможно. Это точно. Даже ужас со временем притупляется и ослабевает. Первые полчаса после того, как самолет снова взмыл в воздух, Голубева думала, что сойдет с ума от напряжения. Каждую секунду она ожидала толчка в спину, дикого крика пассажиров и «голову на колени». Но ничего не произошло. Аэроплан плавно набрал высоту, ремни они расстегнули, а стюардессы заботливо выключили верхнее освещение, оставив только периферийное, возле кресел. Салон медленно погружался в дрему, пассажиры мирно похрапывали, заснул и Виктор.

Однако в ее измученную воспоминаниями голову сон не приходил, мало того, ныл желудок, а после эксклюзивного коньяка Голубеву еще и сильно мутило.

Осторожно, чтобы не разбудить Виктора, Елена протиснулась между креслами и отправилась в туалет, где с наслаждением умылась холодной водой и прополоскала рот. И сразу стало значительно лучше.

– Можно мне крепкий-крепкий кофе? – она пробралась к зевающей стюардессе. – И булочку?

– Конечно, – девушка дежурно улыбнулась. – Вы, случайно, не с того самого самолета?

– С того самого, – кивнула Елена. – А почему вы спрашиваете?

– Да все спят, а вы кофе просите. Крепкий. Боитесь?

– Боюсь, – честно призналась Голубева. – Боюсь самолета и боюсь смотреть в зеркало. После всего случившегося у меня еще неделю будет безумный вид.

– Это нормально, – стюардесса улыбнулась. – Я один раз тоже попала в подобную переделку. Так вот, когда все закончилось, меня тошнило, наверное, сутки. Каждый по-своему реагирует на стресс.