Зачем ты это сделала?

– Где мой муж? – бросилась она к дежурной медсестре. – Андрей Дмитриев где лежит?

– Вторая палата, – нахмурилась пожила медсестра, – время посещения пятнадцать минут.

Но Марина ее уже не слушала, она ворвалась в палату и застыла у порога, тяжело дыша.

В комнате было шесть кроватей, все с пациентами. Андрей лежал у окна.

– Ты как? – Марина подбежала к мужу, Андрей полусидел на постели, обе ноги его были в гипсе чуть ниже колен, правая рука распухла и местами посинела. Мужчина выглядел испуганным и несчастным.

– Я? – переспросил муж. – Ну, внутренних повреждений у меня нет, сотрясения мозга тоже нет, так что легко отделался. Врач сказал, что через неделю отправят домой, гипс снимут не раньше, чем через месяц, потому буду лежать дома.

– Ты как себя чувствуешь? – Марина осторожно присела на краешек кровати. – Голова не болит? Не тошнит тебя?

– Нет, все нормально, только испугался немного.

– Ну, это понятно. – Марина немного успокоилась, муж не выглядел смертельно травмированным, если бы не загипсованные ноги и распухшая правая рука, можно было бы сказать, что все почти в порядке. – Что случилось? Как попал в аварию?

– Я ехал на встречу, – Андрей печально улыбнулся, – на дорогу выбежала бабка какая-то, я, чтобы ее не сбить, вывернул руль вправо и улетел за ограждение в овраг.

– На Сибирском тракте, что ли? – Марина поняла, о каком участке дороги идет речь. – Там промышленная зона, откуда там бабка взялась?

– Я понятия не имею, – Андрей пожал левым плечом, – в полиции даже дело заводить не стали, старуха живая, я живой, машина в лепешку – ее, кстати, эвакуатор увез. Я вот теперь переживаю, на чем на работу буду ездить? Мне без автомобиля никак нельзя. Может быть, ты мне пока свою отдашь?

– Может быть, – задумчиво произнесла Марина, – тем более что она не скоро мне понадобится.

– Почему? – Андрей опешил, видимо, он ожидал от Марины другой реакции на свое эгоистичное предложение.

– Через десять дней закрывают мой филиал, я остаюсь без работы в Кушинске, но Олег мне предложил переехать в Москву. Съем квартиры за счет фирмы и зарплату поднимут, я думаю, мне надо соглашаться. – Неожиданно Марина поняла, что не готова отказаться от такого предложения.

– А как же дети? – Андрей налился пунцом. – Ты думала, что с ними будет?

– Так у детей есть ты и две бабушки, я буду прилетать к вам на выходные или раз в две недели, посмотрю, как по деньгам получится. А с нового учебного года я вообще их могу забрать с собой, может, и тебе в Москву с нами?

– Что значит с нами? – заорал Андрей, и все пациенты в палате повернули к ним головы. – Что значит с нами? – повторил он, но уже намного тише. – Ты соображаешь, что говоришь? Какая Москва? Очнись! Тебе уже тридцать девять лет, пора научиться думать не только о себе!

– Да я всю жизнь только о вас и думаю! – взорвалась Марина. – Вся моя жизнь крутится возле тебя и детей! Я и сама не хочу никуда уезжать из Кушинска, но я не хочу остаться без денег! У нас в городе работу с такой зарплатой мне точно больше не найти, понимаешь?

– Деньги – это не самое главное! – возразил Андрей уже более спокойно. – Самое главное для женщины – это семья, дети, муж, в конце-то концов. Деньги – это всего лишь деньги, понимаешь?

– Женщина! – В палату заглянула дежурная медсестра. – Время посещения истекло, пора на выход.

– Подумай о том, что я сказал, тем более что сейчас за мной нужен будет уход, может, и хорошо, что тебя уволили.

– Меня не уволили! – вспыхнула Марина, поднимаясь с кровати. – Закрыли филиал у нас в городе, потому что город неперспективный, а не меня уволили.

– Ты подумай о том, что я сказал, деньги – это не главное. Самое главное – это мы, я, сын, дочь. Я не верю, что ты готова все это променять ради какой-то там работы. Ты думаешь, в старости тебе стакан воды работа принесет? Да твой инвестор выжмет из тебя все и выбросит, как тряпку, а мы с тобой всегда будем рядом, до конца жизни. Так стоит ли так рисковать всем ради пустышки?

– Хорошо, – кивнула Марина, – я завтра приду, обсудим все более спокойно.

Наши дни

Марина подняла голову и посмотрела на часы: она сидит на диване на кухне уже почти полдня, а ведь уже скоро вечер, муж вернется с работы, а у нее ужин не приготовлен. И кстати, где Аня? У нее уроки в школе закончились уже два часа назад.

Марина разволновалась, куда могла деться ее шестнадцатилетняя дочь, с которой в последнее время у нее были сложные отношения.

Марина достала телефон из сумки и набрала Аню: долгие гудки, отбой.

Марина, стараясь не впадать в панику, позвонила снова, затем еще раз и еще – дочь трубку не брала. Она в последнее время часто не отвечала на ее звонки, Марина ее уже просто достала своей любовью, заботой. Аня кричала, что ей не дают дышать и что мать задолбала ее своим контролем.

Тогда Марина набрала Соню – это близкая подруга Ани, она-то точно знает, куда пропала ее дочь.

Соня ответила на звонок сразу же:

– Тетя Марина, здравствуйте.

– Сонечка, прости, что звоню, Аня пропала, на звонки не отвечает, ты не знаешь, где она? Я очень переживаю.

– Да она у меня, сейчас. – Соня крикнула в глубь комнаты: – Аня, позвони маме, она тебя потеряла.

Марина услышала взрыв хохота: молодежь, которая тусовалась у Сони, заржала и заулюлюкала.

Соня завершила вызов, и Марина тотчас набрала дочь снова: длинные гудки, и наконец-то она ответила на звонок.

– Доченька? Ты где? Почему не позвонила, когда вышла из школы?

– Прекрати меня позорить! – зашипела на нее Аня. – Не смей больше звонить моим друзьям! Ты меня позоришь перед всеми! Что со мной может случиться днем?

– Но… но… – У Марины снова встал ком в горле, в последнее время Аня только так с ней и разговаривала. – Я же переживала, когда тебя ждать домой?

– Я не знаю! – огрызнулась Аня. – Я позвоню, как пойду домой.

– Ну, хотя бы примерно. – Марина старалась не расплакаться, у нее сегодня тяжелый день.

– Я не знаю! – орала на нее дочь. – И не звони мне больше! Поняла? Хватит меня позорить! Приду, как приду! Не звони мне! Не пиши! Оставь меня в покое!

После очередной ссоры с дочерью Марина наконец-то смогла встать с дивана, затем переоделась, снова натянула на себя спортивные штаны и футболку и пошла готовить ужин.

Уже размораживая курицу, Марина неожиданно совершенно четко осознала, что готовить она сегодня не может, потому что не хочет, потому что у нее просто нет сил. Ни моральных, ни физических. Сколько раз она вот так в течение всей своей жизни готовила через силу? Через усталость, недомогание, разбитость? Для чего? Зачем? Кто в ее семье может умереть с голода?

Марина бросила курицу обратно в холодильник и пошла в спальню, там она буквально упала на кровать. До прихода Андрея оставалось меньше часа, но она ничего не собиралась готовить. Еще слишком сильна была обида на мужа, даже не обида, шок.

Марина взяла ноутбук и зашла в социальную сеть, Костя был в сети два часа назад. В последнее время сын им почти не звонил – его закрутила лихая студенческая жизнь в столице, и она отслеживала его только по статусам в сети.

Марина немного поколебалась, а потом все-таки взяла телефон и набрала сына: слишком плохо ей было сегодня, так тяжело на душе, что хотелось услышать хоть одно доброе слово от родного человека.

Марина позвонила несколько раз подряд, но Костя так и не взял телефон.

Марина отвернулась лицом к стене и закрыла глаза.