Сказка о краснодеревщике

Впервые. Так смотри не обманись.
Встречая, приближай не по одёжке.
Монету забери. Змея сползёт,
И поведёт по ведомой ей стёжке.

Будь счастлив, получая знаний дар.
Пусть мудрость снизойдёт и поселится,
Как высшее и главное звено
И в нужный час сумеет проявиться».

Без промедленья начал речь другой:
«Моя монета с головой оленя.
Имея знак подобный при себе
Ты обретёшь великое терпенье,

А также осторожность, острый слух,
Умение вершить дела не наспех,
Как говорится „медленно спешить“,
Без неуместной, показной огласки.

Тебе вручить монету мне не жаль.
За щедрость – соответственная плата.
Дать большего, увы, я не могу.
И в том моя судьбина виновата…»

Когда легла монета на ладонь,
Тотчас же говорить стал призрак третий:
«Моя монета скрашена орлом.
Подобных птиц, ты в жизни много встретил,

Но тот, что здесь на злате закреплён,
Одарит тебя нужным вдохновеньем,
Даст сил, вселит отвагу перед врагом,
Послужит возвышеньем и спасеньем».

Он более ничто не произнёс.
Лишь отдал золотой и встал поодаль.
Лицо его светилось добротой
И счастьем от того, что злато отдал.

Четвёртый произнёс: «Ты на пути
С монетою моей повсюду следуй.
Пусть во спасенье суженой, дела
Окончатся великою победой

Над злом. А сокол, что изображён
Паря на небе плавно и высоко
Заранее тебя предупредит
О том, что будет, кажется далёко,

Но очень важно… Вот и весь мой сказ».
И этот дал монету улыбаясь,
А пятый прошептал: «Пусть мой журавль,
Средь прочих птиц гуляет не стесняясь.

Волшебно он бессмертье принесёт.
Жизнь так хрупка… Победа и удача
Важны бесспорно, но продлить их миг
Не менее весомая задача».

Итог всему стал подводить шестой.
Он говорил уже не с Серафимом,
А с тем, кто поделился «простотой»,
Но денежкой для них необходимой.

Её назад как раз он не отдал, а произнёс:
«Пятак твой много значит…
Ты денежку свою не пожалел,
Чем закрепил наличие удачи.

То пропуск в тот далёкий дивный мир.
Я вижу далеко и знаю точно,
Что ты идти парнишку сговорил,
И дружба ваша станет очень прочной.

Да… Без тебя он в общем-то птенец.
В пути нелёгком, парень возмужает,
Но истинно людскую красоту
Сей мастер без тебя ведь не познает.

Я одарю тебя наличьем сил,
Теплом в душе… добавил бы и света,
Но пребываю так давно во тьме,
Что не владею тем, чего здесь нету».

И говорящий выпучил глаза,
Которые тотчас позеленели,
Потом сверкнули вспышкой неземной
И тут же, как и раньше потускнели.

Художника пробила даже дрожь.
Чего уж говорить про Серафима?
Он, как и друг, теперь уж не сидел
И чувствовал, что кровь внутри застыла.

Но продолженья не было словам.
Виденья, растворяясь, исчезали,
И ровно чрез минуту гости мест
Уже одни под деревом стояли.