Айрин. Искра

– Не надо! Пожалуйста! – мученически простонал волк. – Вил, скажи своей подруге, что при оборотнях так орать не надо – у нас со слухом и так все замечательно.

– Ой-ой! – снова пропищала я, уже тише, но не менее страдальчески.

– Девушка, какого демона вас здесь носит в ведьмин час? – полюбопытствовал, рыча не хуже своего друга в зверином облике, тот самый чужак.

– В столицу иду! – честно призналась я, обнявшись со своей котомкой и почему-то желая раствориться и не попадаться этому человеку на глаза больше никогда.

– Гхм… Она ненормальная? – решил уточнить оборотень.

– Не ненормальней вашего, между прочим, – натурально обиделась я на его слова.

– Может, это… она? – задумчиво протянул он, наклонился ко мне и потянул носом. Зря он это сделал. Натурально зря.

Похоже, он и сам это понял. Вот только поздно. Тот, кого величали Эргелем, фыркнул, потер нос и звучно чихнул.

Испуганно вспорхнула стайка мелких птичек-шалевок с ближайшего дерева.

– Что за? Апчхи… Какого?.. Апчхи… Вил… Демонова печень… Апчхи…

– Это… Через час у оборотней обычно проходит. Мама говорила.

– Задушу! – прорычал оборотень, и я, снова взвизгнув, попятилась, пока не наткнулась на дерево.

Интересно, за что? Можно подумать, это я его заставила себя обнюхивать.

– Это не она! – встрял в наш разговор Вил. – И не забывай, кто ты.

Оборотень тут же замер, посмотрел на меня кровожадненько так, но есть передумал.

– Ладно, Вил. Ты тут со своей… в общем, разбирайся тут. А я продолжу. С вашего позволения, – согнулся он в шутовском поклоне, и через миг по тропе в сторону деревни бежал волк.

Ох… Как здорово! Я аж онемела, глядя вслед черной тени. Даже забыла, что он секунду назад хотел меня съесть. Все же впервые живого оборотня видела.

– Вы так и будете столбом стоять? – полюбопытствовал спаситель. Уже второй раз спасает, между прочим.

– Я могу дальше идти. Это же вы меня задерживаете!

Лицо Вила приобрело такое выражение, что мне захотелось догнать волка. Он не такой уж и страшный, оказывается. Если присмотреться.

– Вам другого пути нету? Или времени другого? – процедил сквозь зубы чужак.

– Так ведьма же, – пожала я плечами. – Разве лучше время придумаешь?

– И правда, если жить надоело, то лучше и не придумаешь времени по лесу таскаться, – уже спокойней заметил он.

– Да ладно! Я этот лес как свои пять пальцев знаю…

– И конечно же, ожидали здесь встретить двух чужаков! – насмешливо поддел меня он.

Поймал! Ну и ладно!

– Ведьму никто не тронет. Остерегутся, – уже не так уверенная в том, что до столицы доберусь живой, пропищала я.

– Ну да. Ну да, – покивал то ли мне, то ли каким-то своим мыслям мужчина. – Ладно, ступайте тогда. Светлой дороги.

Что, правда?! Вот так просто отпустит?

– И вам светлых дней! – пожелала я ему, сначала пятясь, а после развернулась и чуть не бегом пипустила подальше от странного незнакомца.

И только когда уже лес перешел в пролесок, деревья поредели, а солнце очень кстати выглянуло из-за горизонта, оглянулась. Шагах в двадцати стоял огромный черный волк и смотрел мне вслед.

И мне снова стало не по себе. Упаси Светлый мне еще их когда-нибудь встретить. Странные какие-то… Нормальные люди ночью по лесу не шастают.

Точно вам говорю.

В трактире «Пятый угол» яблоку негде было упасть. И точно не из-за первого весеннего холодного дождя. Мужики собирались за столами в большие компании, обнимали кружки с элем и что-то очень живо обсуждали. На меня никто и внимания не обратил. Что само по себе странно, потому как гости Сиорна – чуть не личные гости каждого его жителя. Традиция такая.

Стянув на ходу уже намокший, но еще не промокший насквозь плащ, я в первую очередь мысленно возблагодарила тетку Шарину за предусмотрительность, а после, передернув плечами, окликнула хозяина:

– Гермель, ау! Ты где там? – позвала я довольно громко через пустующую стойку.

Странно. В трактире народу не протолкаться, а его нет. Заболел?

– Ришка? – выпрыгнул из-под стойки юркий, как уж, Гермель. – Ох, напугала!

Гермель – старый материн знакомый, выходец из горного клана тихорнцев. Что уже само собой подразумевает, что хозяин трактира «Пятый угол» из тех людей, которые считают день, прожитый без капельки обмана и не совсем честной выгоды, прожитым зря. Но в остальном такого отзывчивого и доброго дядьку в нашем мире редко встретишь. Мать всегда говорила, что если не заказывать у него выпивку, то лучше друга не найдешь. Как и все тихорнцы, он был низкий, худой, даже слишком, но эта немощность была обманчивой, так как пятидесятилитровую бочку с элем Гермель не только сам на плечи поднимал, но и нести мог чуть не из столицы. Если еще и досталась она ему за полцены…

– Опять эль водой разбавляешь, пока никто не видит? – насмешливо поинтересовалась я.

– Цыц! Раскудахталась! – замахал на меня руками трактирщик, позабыв, что так и сжимает в руке орудие преступления, то есть кувшин с водой, и расплескав ее по полу и на себя. – Вот чертова тень. Принесла тебя нелегкая…

– Высохнет! – решила я успокоить старого пройдоху. – А что это за совет? – кивнула я на оживленно беседующих мужиков. – Никак что-то случилось?

Гермель вздохнул, поставил кувшин с водой на столешницу под стойкой и грустно ответил:

– Случилось, Риш. Беда случилась. – Он поднял на меня серые, как камень в горах, глаза. – В лесу люди пропадать начали. Чую-чую, всех убили. Вчера Севену нашли. Неживую. Радвел видел – мужик убивал. А потом – оп! – растворился, как не было! Севену единственную и нашли, ибо вспугнули убивца. О-хо-хо! Ришенька, беда у нас. Беда… – И тут же трактирщик напрягся, как-то странно взглянул на меня и спросил: – А ты тут как оказалась?

– Лесом… – прохрипела я, чувствуя, как пересохло в горле. – Кха-кха… пришла.

Это же и меня могли… Ох, черт. И тут же память услужливо подбросила в огонь сухих щепок в виде образов двух мужчин, встретившихся мне в ведьмин час на лесной тропе. И то, как меня оборотень провожал до самой опушки. Неужто… да нет. Если бы хотели убить – убили бы. Хотя кто их, убийц, знает. Может, я статью не вышла… для убиения. И впервые в жизни я обрадовалась, что рыжая, худая и страшная.

– М-да! – оценив выражение моего лица, Гермель со стуком поставил на стойку глиняную кружку, поднял кувшин с водой, но после передумал и ушел на кухню, чтобы вернуться с другим таким же, но наполненным вином. – Давай-ка за твою удачу, Риш. Ты пока единственная девка, что из лесу пришла. И куда только мать твоя смотрела?

– Нет матери, – глотнув из кружки сладкого смородинового вина и справившись с испугом, упавшим голосом поведала я. – Умерла три недели тому…

– Как – умерла? – хлопнулся на высокий стул Гермель. И словно постарел вмиг.

А кто ее знает как… Я и сама не могу понять, как так случилось. Но в один день, вернувшись из лесу, здоровая Алайя сказалась больной, прилегла отдохнуть и больше не проснулась. Более того, когда я спохватилась – ужаснулась. Вокруг ее глаз вздулись черные вены, а волосы поседели. Жуткое зрелище, до сих пор не дающее мне спать спокойно. Шептались, что это поветрие, но Шерринг быстро заткнул всем рты, и мать предали земле. Тоже очень как-то… поспешно.