Два времени – две судьбы

Подружки Таня и Ира виделись с Соней почти каждый день летом, они сначала немного завидовали ее появившимся округлостям, но постепенно зависть сменилась сочувствием. Они поддерживали Соню, но как ей помочь, не знали.

Остальные одноклассники были сначала в шоке и даже потеряли дар речи. Соне повезло, в ее классе большинство детей были хорошо воспитаны. Поэтому мальчишки просто старались не смотреть в сторону резко раздавшейся вширь одноклассницы, но вот среди девочек нашлись желающие утвердиться за счет чужих слабостей. Соня все это предвидела, поэтому, когда после классного часа на перемене Кристина Зыбина начала ее дразнить, девочка стойко не реагировала на обидные реплики: «Петрова, кто тебя надул?», «Как ты нашла дорогу в Хогвартс? Это же Гарри тебя в свинку превратил?». У Кристины была прекрасная фантазия, ее приколы были смешные и остроумные. Поначалу класс еще пытался как-то сдерживаться, но очень скоро в кабинете звенел общий заразительный смех.

Этого Соня уже не могла вынести. Она молча вышла. Но стоило ей оказаться в шумном коридоре и выдохнуть с облегчением, как тут же ее задел проходящий мимо старшеклассник. Был он щуплым, невысокого роста, с веснушками на курносом носу. Но увидев, кого задел, парень тут же рассмеялся и громко обратился к своему приятелю:

– А я и не знал, что у нас в школу слонов стали принимать!

Тут Соня не выдержала и, посмотрев на обидчика сверху вниз, ехидно заметила:

– А я не знала, что гномы существуют.

У парня глаза стали как шары для пинг-понга, потом он покраснел и со всей силы толкнул Соню в сторону стены, процедив сквозь зубы:

– Подвинься, корова, а то своей задницей весь коридор перегородила!

Соня от неожиданности потеряла равновесие и отлетела к стене, больно ударившись плечом. У девочки и так глаза были на мокром месте, тут уж она сдержаться не смогла и заплакала. Парень же пошел прочь, даже не обернувшись, но на его беду рядом проходила Лиза. Какой бы сдержанной не была старшая, за младшую она была готова порвать любого! Буквально.

Лиза и обидчик Сони были примерно одного хрупкого телосложения, но девушка на полголовы выше. В два шага она догнала хама и вцепилась ему в волосы, торчащие в разные стороны.

– Соколов, немедленно извинись перед девушкой, ты за лето забыл правила хорошего тона? – гневно прошипела Лиза ему в ухо. Парень оказался ее одноклассником.

– Отвали, Петрова!

Парень попытался вырваться из цепких рук девушки, но силы явно были неравны, не зря же Лиза каждое утро делала зарядку.

– Извинись!

Соколов был уже бордовый и явно потерял терпение. Он локтем заехал Лизе в живот и резко всем теплом навалился на нее, прижимая к стене. Девушка ударилась головой и выпустила волосы Соколова. Освободив голову, парень замахнулся на дезориентированную противницу, но Соня не стала смиренно смотреть, как бьют ее сестру, и оттолкнула парня. Кровь билась в ее висках бурной горной рекой, дыхание участилось, в голове как будто что-то взорвалось, поэтому она не сдерживала свои силы. Щуплый Соколов отлетел на пару метров и, неудачно упав на левую руку, заголосил от боли.

Соня испугалась и хотела броситься к парню, чтобы помочь, Лиза ее опередила. Она подошла к Соколову, но не стала помогать ему, просто наклонилась к самому его лицу и сквозь плотно сжатые зубы очень тихо спросила:

– Всем расскажем, что тебя побили девчонки, или все-таки это был несчастный случай?

Ответить парень не успел, только гневно сверкнул глазами, рядом уже замелькала сухонькая фигура пожилой математички. Она строго оглядела экспозицию: ноющий от боли на полу Соколов, рядом спокойная Лиза и зарёванная Соня да старающийся слиться со стеной Камалов, приятель Соколова. Она попробовала поинтересоваться, что случилось, но в ответ услышала лишь жалобные стоны пострадавшего.

Через двадцать минут, стоя бок о бок в кабинете директора, две сестры наблюдали через широкое чистое окно, как Соколова загрузили в скорую помощь и повезли в травмпункт. Фельдшер при беглом осмотре диагностировал перелом левой руки.

Соне было стыдно. Все из-за нее, из-за ее слабости к маминым пирожкам. Стоило вспомнить про хрустящую масляную корочку снаружи и мелко-мелко порубленную с яйцом капусту внутри, как нос девочки защекотал запах жареного теста, а во рту почему-то стало слишком много слюны, пришлось сглотнуть.

Под пристальным взглядом директрисы Ларисы Михайловны, маленькой плотной женщины с короткой стрижкой и внимательным цепким взглядом, Соне еще больше захотелось домой к маме или провалиться сквозь землю. Она бросила украдкой взгляд на Лизу. Та спокойно смотрела прямо в глаза директору. В отличие от младшей сестры, которая то бледнела, то краснела, на загорелых щеках старшей играл легкий здоровый румянец.

– Наша школа славится образцовой дисциплиной, – после долгого молчания бесстрастным тоном начала разнос директриса, – У нас такого ЧП не было уже года два! Лиза, я не ожидала от тебя такого. Ты прилежная и ответственная ученица, лучшая в 9 «А», как ты могла ввязаться в драку?

При этом Лариса Михайловна на Соню бросила один короткий ничего не выражающий взгляд. Девочке неожиданно стало все равно, что будет дальше. Ну, выгонят их. Может, это будет к лучшему! Соня будет умолять родителей, чтобы их с Лизой отдали в разные школы, тогда у неё появится шанс быть замеченной. Вот они, две сестры, стоят перед директором после драки, именно она, Соня, толкнула парня, и тот сломал руку, но почему-то на нее директор не обращает никакого внимания, будто ее тут и нет вовсе, будто она пустое место. Соне надоело быть пустым местом.

Родители всю жизнь ставили Лизу в пример. «Посмотри, Сонечка, а Лиза уже все доела…», «А Лизонька уже почистила зубки, бери пример с сестры…», «Посмотри, как Лиза аккуратно пишет, поучись у нее…»

Грустные размышления Сони прервал спокойный голос сестры.

– Что вы, Лариса Михайловна, какая драка! Я успокаивала сестру, она недавно была у врача, у нее проблемы с обменом веществ из-за подростковых перестроек, она очень эмоциональна в последнее время. Соколов шел мимо, мы поздоровались, он поинтересовался, кто обидел Соню, и предложил помощь. Я его поблагодарила за предложение и дружески подтолкнула в плечо, у него подвернулась нога, и он неудачно упал. Это несчастный случай, Лариса Михайловна.

Уверенно излагая эту ложь, Лиза доброжелательно улыбалась директрисе.

– А вот Камалов утверждает, что ты таскала Соколова за волосы!

– Я? – искренно удивилась Лиза. – Я же слабая девочка, а Соколов сильный парень. Как бы у меня это получилось? Камалов был далеко и просто не понял, Соколов ходит вечно растрепанный, и я просто по-дружески взъерошила его лохмы, заметив, что ему давно пора стричься.

Лариса Михайловна внимательно посмотрела на Лизу в черном деловом костюме. Девочка по дороге в кабинет директора успела привести себя в порядок: заправила белую рубашку, переделала низкий хвост, чтобы он опять был безупречно прилизанный, застегнула на все пуговицы пиджак. Лиза спокойно выдержала внимательный взгляд Ларисы Михайловны, продолжая доброжелательно улыбаться.

Соня не знала, восхищаться ей самообладанием сестры или ужасаться ее изворотливостью.

«Ей надо в шпионы пойти», – думала Соня, выходя из кабинета директора вслед за сестрой. Не понятно было, поверила ли Лариса Михайловна Лизе, но девочек отпустила, пообещав вернуться к этому вопросу после разговора с Соколовым. К Соне директриса так ни разу и не обратилась.

Когда кабинет директора оказался достаточно далеко, Соня остановилась и сердито спросила Лизу:

– Зачем ты ей рассказала про врача? Я не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал!

– А как объяснить твой зареванный вид? Только проблемами со здоровьем. Да к тому же кому легче поверит директор: несчастной больной девочке и отличнице или вечно лохматому лентяю?

– Но я не хочу, чтобы меня жалели! – возразила Соня, все больше поражаясь своей сестре.

– Напрасно. С помощью жалости можно легко манипулировать людьми, особенно русскими, мы очень добросердечны.

– Лиза, ты чудовище! В тебе есть хоть что-то человеческое? – отступая от сестры, прошептала Соня.

– Я просто руководствуюсь разумом…

Но Соня уже ее не слушала, она развернулась и побежала к выходу из школы. Плевать, что в классе остался новенький портфель и целый пакет с выданными учебниками. Девочку снова душили рыдания, горло сдавил спазм, слезы застилали глаза. Она бежала и чувствовала, как трясется валик жира на животе, груди скачут в разные стороны, несмотря на бюстгальтер. В голове путались мысли:

«Как же всё отвратительно. Сестра монстр внутри, я снаружи, мама тряпка, отцу на нас плевать, ему бы поесть и чтобы никто не мешал смотреть телик. Предкам я надоела, они хотят спихнуть меня тетке в Италию… Да и пошли они все! Не хочу никого из них видеть…»

Она выскочила на улицу, в лицо ударил холодный ветер, принеся с собой аромат опавшей листвы. Бежать становилось все труднее, нести на себе огромный вес задача не из простых, дыхание окончательно сбилось, и заболел левый бок. Но девочка не останавливалась, она хотела спрятаться подальше от всех. Выскочив за ворота школы, она понеслась в сторону парка, где можно было затеряться среди столетних дубов и елей. Из-за слёз она почти ничего не видела. Но визг тормозов не услышать было невозможно. Соня в недоумении повернула голову на шум и, как в замедленной съемке, наблюдала приближение белого такси, даже успела разглядеть испуганное лицо водителя азиатской наружности и услышать запах паленой резины, прежде чем почувствовала жгучую боль, а потом мир исчез…

***

Кто-то нестерпимо громко и противно визжал над самым ухом Сони, ее даже пару раз больно ударили по щекам, но в темноте было уютно, никаких проблем, боли, сладкая дрема не отпускала. Но визг продолжался. Высокий девичий голос не унимался:

– Санья?! Санья-я-я! Очнись, дура!

Если бы не этот визг, то Соня бы, наверно, продолжила спать, тело было ватным, непослушным, ей даже веки удалось не сразу открыть. Но стоило ей слегка разомкнуть глаза, как к уже восторженному визгу добавились аплодисменты. У Сони тут же появилось ощущение, что кто-то хлопает ей прямо по барабанным перепонкам, перепутав их, собственно, с барабанами.

– Санья!!! Слава небесам, ты жива! Как ты додумалась наглотаться таблеток, которые нам дают при менструальных спазмах? Если бы ты здесь сдохла, весь наш пансион закрыли бы, ты это понимаешь, идиотка?! На тебя здесь всем плевать, но неизвестно, что было бы со всеми нами. Может, всех учениц из-за тебя определили бы в брак!

Соня сквозь дымку рассматривала девушку, склонившуюся над ней. Та была потрясающе красива: черные с красным отливом волосы шелковой рекой растеклись вдоль ее округлого лица, подчеркивая безупречную белизну фарфоровой кожи. Пухлый ротик в сочетании с маленьким носиком запятой и большими круглыми карими глазами делали девушку похожей на куклу. И эта кукла была сердита, иначе зачем хмурить безупречной формы брови…

Смысл слов, сказанных красавицей, убегал от Сони, как испуганный котенок от сердитой собаки. Девочка попыталась сесть, но стоило оторвать голову от подушки, как ее тут же замутило. Она едва успела свеситься с края кровати, как поток желчи и каких-то медикаментов едким потоком пронесся из желудка по пищеводу и вырвался на чистый пол, оставляя во рту и горле горечь. Тут же в нос ударила тошнотворная вонь.

– Фу, сама здесь все уберешь, сейчас же!!! Или я зову сестер! Сама пойдешь в брак, без меня!