Жили, любили… Истории любви наших предков

Юность нахлынула, как весенний шторм. А с нею пришли и страдания. На фото тех лет у Зиновьи и Александры простые прически, скромные платья, грустные глаза. Небалованные девушки. Старшая сестра Мавра, по настоянию отца, вышла замуж за офицера, но вряд ли была счастлива. Уже через пару лет в его послужном списке будет указан второй брак. Любимая Шуня сбежала учиться в далекий Санкт-Петербург, подальше от дома. Туда же уехал и брат. Зиновья осталась одна в родительском доме. Будущее не сулило радости – ее тоже могли выдать замуж по отцовской воле.

Как легко было бунтовать в те годы! Казалось, весь мир – для тебя. В Одессе на улицах кипят революционные страсти. Студенческая молодежь страстно увлечена революционной литературой и заговорами. По городу подпольно собираются революционные кружки. Там и познакомилась Зиновья с молодым красавцем Владимиром Георгиевичем Красовским, студентом-второкурсником Императорского Новороссийского университета. Ему 21, он забросил учебу и мечтает свергнуть монархию. Таинственность, риск, азарт, опасности, оружие – всё это горячило кровь. Как тут не влюбиться!

И они влюбились. Зиновья и Владимир. Как жаль, что никто позже не расспросил ее об этом. В доме Толкушкиных слышать не хотели о браке. Отец Зиновьи высказал категоричное «нет». Отец Владимира прислал телеграмму: «Не буду препятствовать, но снимаю с себя всю ответственность».

В 1906 году влюбленные решились пойти против воли родителей Зиновьи. Они тайно венчались. Стараясь быть неузнанной, Зиновья указывает чин отца «полковник». На венчании нет гостей, лишь поручители-студенты.

Теперь Владимир отвечает за ее жизнь и свободу. Она может покинуть родительский дом. Два года семейного счастья. А в 1909 году к ним пришла беда. Зиновью с Владимиром арестовала царская жандармерия за революционную деятельность. Их не смутило и то, что Зиновья ждала ребенка. Для боевого генерала, служившего царю и отечеству с детства, с кадетского корпуса, революционные настроения дочери – личная трагедия. Но он освободил дочь из-под стражи. Хлопотать же за Владимира отказался – он остался под арестом в Одесской тюрьме. Родные Володи, как ни старались, тоже оказались бессильны.

Владимир Георгиевич Красовский

Что пережила тогда Зиновья? Виделись ли они в редкие дни посещений? Порвала ли она отношения с родителями за отказ помочь ее любимому? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом.

Владимир вскоре заразился в тюрьме чахоткой и умер в лазарете. А в 1910 году Зиновья родила единственную дочь Анну, маленькую копию любимого супруга. Анна совсем не помнила своего отца.

Революция разрушила и то, что оставалось. На все вопросы о том времени Зиновья отвечала коротко и кротко: «Все пропало…» От голода и репрессий Зиновья с ребенком сбежала из Одессы в Полтаву. Дочь генерала, врага народа, она с трудом могла найти себе работу, полжизни прожила в страхе за себя и своего ребенка. Всю любовь подарила дочери, «чтобы она не голодала, чтобы она не нуждалась». Так, с дочерью, и прожила всю долгую жизнь свою. Ничего не рассказывала, не сохранила ничего из прошлого. Писала дневники, которые пропали. Держала все свои богатства: пару платьев, тетрадки, конфеты и дешевые папиросы – в фанерном чемоданчике под кроватью. Берегла всю жизнь верность своей единственной любви. И очень жалела в старости, что так сложилась ее судьба.

В 1949 году Зиновья вместе с внучкой оказалась в Одессе. Она провела ее к церкви, где было венчание. Завела в любимую Бубличную. И пришла к Одесской тюрьме, к тому лазарету, где умер ее Володя. Мало говорила, больше молчала. Через 11 лет после той одесской прогулки ее не стало. Верю, они встретились друг с другом в другой вселенной – где нет горя, где все счастливы.

Зиновья Петровна Толкушкина с дочерью Анной. Около 1916г.

Тайное венчание

Бондарева Виктория      Facebook: viktoriya.bondareva.37 (https://www.facebook.com/viktoriya.bondareva.37/)

Моя прабабушка Бронислава Зброжек вышла замуж вопреки воле родителей, сбежав с женихом. Неизвестно, где прабабушка познакомилась с Иваном Гладышевым. Она – образованная выпускница гимназии, полька, католичка, дворянка, дочь надворного советника, семья хоть и не богатая, но с достатком. Он – нищий, русский, православный мещанин с 4 классами городского училища.

Прабабушка влюбилась без памяти. Но подобный брак был в глазах семьи Зброжек ужасным мезальянсом. Родители не дали ей благословения. Молодые бежали и венчались тайно. Из всей семьи Зброжек в церкви присутствовал только старший брат невесты Владислав. Лишь после рождения у Гладышевых второй дочери Нины родители Брониславы примирились с ней и дали приданое.

Предполагаю, что Иван был красавец, в отличие от прабабушки, обладавшей заурядной внешностью. Фотографий Ивана не сохранилось, но если посмотреть на их семерых детей, то большинство из них явно похожи на Брониславу. И только старшая дочь Евгения лицом и статью, видимо, пошла в отца – красивая, словно актриса немого кино. Сердцеедкой эта Евгения, говорят, тоже была знатной.

После революции Иван Васильевич нашел работу кассира. По дороге на работу во время наводнения в Тобольске он оступился, упал с деревянных мостков и по грудь провалился в холодную воду. После этого прадед простудился и заболел скоротечной чахоткой. По воспоминаниям дочери Евгении, после его смерти широкая прядь надо лбом Брониславы поседела за одну ночь…

Бронислава Зброжек, 1928г.

Заклятые друзья

Элен Монтаниол                        Facebook: lena.mountaniol (https://www.facebook.com/lena.mountaniol)

В самом начале ХХ века в селе Богачевка Одесской области жили-были два друга – Ефим Березовский и Венидикт Торжинский. Оба влюбились в мою прапрабабушку Александру Бобровскую, и оба предложили ей руку и сердце. Александра некоторое время колебалась, но выбрала Ефима. Свадьбу сыграли пышную. Через много лет внучка Александры особенно любила подчеркнуть, что невеста была богато одета, а гостей за столами обслуживали лакеи в белых перчатках.

После свадьбы прошло совсем немного времени, и в один летний день Ефим с Венедиктом столкнулись на сельской ярмарке.

– Ну что, получил ты её? – спросил неудачливый соперник.

– Да, всё-таки именно я на ней женился.

– Это ничего, я тоже на ней женюсь, – сказал Венедикт.

– Да как же ты на ней женишься, на замужней? – удивился Ефим.

– Когда ты сдохнешь, я на ней женюсь.

Вот такой это был разговор.

Александра родила Ефиму двух дочерей-погодок – Полину и Марию, мою прабабушку. Но их брак не был долгим. Ефим заболел тифом, и Александра осталась вдовой с двумя маленькими дочками. А выдержав траур, вышла замуж за Вениамина. Через несколько лет у них родилась дочь Елена. Прабабушка Мария рассказывала, что Вениамин был человеком трудолюбивым и порядочным, но вспыльчивым. Елене частенько от него доставалось, но на дочерей Ефима он даже голоса никогда не повышал. Александру боготворил. Утихомиривался, только она на него глянет.

Александра дожила до 92 лет, пережив и Вениамина, и их общую дочь. Мама моя её помнит. Рассказывает, что Александра и в глубокой старости выглядела как царица – была стройной, держала осанку.

Александра Бобровская

Верность – это решение

Наталья Капитанова              Facebook: natascha.kapitan (https://www.facebook.com/natascha.kapitan)

Тиша – это имя иногда возникало в неспешных домашних беседах бабушки и дедушки. Мне сразу рисовался образ бледного, большеглазого мальчика в синей матроске с полосатым воротником и белых панталончиках. «Ну, надо же, Тиша – Тихон», – думала я, удивляясь незамысловатости имени. Мысль напрямую спросить деда, кто такой Тиша, не посетила тогда мою голову ни разу. Гораздо позже пришло осознание, что родственников с отчеством Тихоновичи в семейном окружении нет и узнать о судьбе неизвестного мне Тихона уже не у кого. Помер маленьким, наверное, подумалось мне. И Тиша переместился в самый дальний угол генеалогического чемодана.

Тайна открылась, когда родственники отдали Омский семейный архив. В присланном генеалогическом древе дедушкиного рода кроме официальных имен, данных при крещении, были написаны «домашние» имена и прозвища многих членов семьи. Против имени Веры Аполлоновны Дьячковой (родной сестры прабабушки Юлии – мамы моего деда), было написано «Скромная» и «Тиша». Так вот ты кто, Тиша! Не маленький испуганный мальчик, а стройная красавица Вера. На рабочем столе под стеклом дедушка всегда держал её фотографию, которую я часто рассматривала в детстве. Основные вехи жизни Веры в нашей семье известны хорошо. История её всегда откликалась в душе невыносимой болью.

Вера Аполлоновна Дьячкова родилась в Иркутске в 1888 году, в августе, когда город наполнялся солнечными ароматами сибирского меда, привезенного на продажу. «Родилась в медовый Спас. Сладкая жизнь будет у девочки», – говорил батюшка на крестинах. Как же он ошибался!

Вера Аполлоновна Дьячкова, 1909г.

Ее отец, купец 1 гильдии Аполлон Афанасьевич Дьячков, слыл в народе «лесным королем». Без его материалов не обходилось ни одно строительство в городе. Прокладывание железнодорожного пути на Иркутском и Забайкальском участках вызвало небывалый спрос на деревянные шпалы. Давали прибыль и золотые прииски. Деньги текли рекой.

Шли годы безмятежного детства. Под неусыпным оком мамок и нянек Вера превратилась в красивую, образованную и богатую невесту. Отец мечтал найти ей жениха из купеческой среды, дабы соединить капиталы с какой-нибудь достойной русской фамилией.

Однажды в дверь их дома на Амурской улице позвонили. В проеме входной двери в солнечном облаке снежных пылинок возник стройный силуэт, затянутый в тонкую шинель с золотыми пуговицами. Горничная Луша громко сообщила, что подпоручик Комаровский принес записку от господина полковника для батюшки. Вера видела, как тонкие пальцы визитера нервно теребили лайковые перчатки. Девичье сердце забилось сильнее.

Еще один раз Тиша видела его в конце весны, через витрину модного кафетерия на Большой улице. Пить кофе было одним из любимых развлечений иркутских барышень. Вот он идет мимо, такой стройный и красивый в военном мундире. Девичьи мысли унеслись вслед за Комаровским. В реальность вернуло бряканье дверного колокольчика. Руки как-то сразу почувствовали привычную тесноту перчаток. Пуговки на запястье звонко стукнулись о край стола, в ответ китайская чашка выплеснула волну кофейного аромата… Надо перестать думать о нем.

Всю осень 1912 года в благородных собраниях Иркутска шли балы: в доме Генерал-губернатора, в клубе общества приказчиков, в Общественном и городском собраниях. Но особенным для Веры стал бал в зале городской Думы, куда папенька, как член Иркутской Думы, имел постоянный ангаже. Бал открывался полонезом, пришедшим на смену менуэту. Затем шел вальс. Муж сестры Мишель просил оставить танец для какого-то загадочного «К». Подпоручик Владимир Комаровский был представлен Вере ее родственником – штабс-капитаном Михаилом Киселевым. Всё решилось в секунды. Это была та самая сказочная любовь.

Семья Дьячковых не одобряла ухаживания молодого офицера, пусть и дворянина, но совершенно обедневшего. Пробить стену родительского осуждения Вера так и не смогла. Никакие доводы не убедили «папА» уступить Тишиной любви. Она много плакала, потом что-то решив, замкнулась и больше не говорила о своих чувствах даже с сестрами. Все письма, приходившие от Владимира, она прятала, а потом сжигала. В нашем семейном архиве не осталось ни одного. Только память и боль.

К несчастью всей семьи настало тяжелое время. Стабильно приносившие доход золотые прииски один за другим начали истощаться. По Сибири прокатилась волна рабочих забастовок, начались массовые бегства, разбой и грабежи. Слабое к тому времени сердце прапрадеда Аполлона не смогло справиться с трудностями. В 1913 году он слег и в одночасье отправился к своей жене, моей прапрабабушке Варваре, умершей 15 годами раньше от туберкулеза.

Шедшие друг за другом войны и революции разметали семью Дьячковых от Маньчжурии до Йоханнесбурга – и только тишайшая Вера не трогалась с места. Настало время ждать вестей и жить слухами. В конце 1919 года из Иркутска уехала сестра Юлия. Другая сестра Елизавета ожидала эмиграции в Крыму. Братья сражались на разных фронтах. Военная ситуация в Иркутске накалилась до предела, но Вера упорно не хотела покидать родительский дом на Амурской. Никакие доводы не убедили ее спасаться из революционного Иркутска. Все пережила наша Верочка. Голод, холод, одиночество, отчаяние. Упрямая надежда давала ей силы жить и ждать.

Что стало с Комаровским, никто не знает. Однажды в очереди какая-то Верина знакомая шёпотом сказала, что вместе с ее сыночком Владимир был в войсках Каппеля, участвуя в Сибирском ледяном походе. На дворе 1930 год, прошло 10 лет. А может это страшная ошибка? И совсем не ее Владимир замерз в тайге на берегу реки Кан? Ждала, ждала, ждала. Писала записки, уходя из дома. Слушала звуки за окном. Бессонными ночами видела, как черные «воронки» увозили соседей.

С началом войны в город стали приезжать эвакуированные со всей страны. И опять огонек надежды вспыхнул ярче. В усталой толпе, тянущейся мимо окон, она пыталась разглядеть родные серые глаза. Дом Дьячковых давно уплотнили, оставив хозяйке закуток в конце коридора. Но Вера Аполлоновна жила там же, не меняя адреса. В 1944 году в своем последнем письме умирающей сестре Юле Тиша написала, что покинуть Иркутск значило разлюбить Владимира.

В тупике темного и грязного коридора рабочего общежития стояла железная кровать, отделенная от всех ширмой. Никому не было дела, кто там вздыхает по ночам. Седая старуха иногда на общей кухне просила согреть ей чайник. Жалкое имущество осталось после ее смерти: шкатулка с медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945», квитанции, чеки, сушеные цветы и одна тонкая мужская перчатка. Драгоценностей не было. «Ну вот! Опять наврали!» – прокатилось по общаге. Ходили слухи, что отец этой убогой был богатым купцом… В 1950 году, отбыв свой срок на земле, Вера Аполлоновна Дьячкова отправилась навстречу Владимиру Комаровскому, не оставив после себя ни одного письма или фотографии. Память о Вере хранила моя прабабушка Юленька и мой дед Анатолий Киселев – ее сын, а теперь берегу я. Временами я смотрю на сохранившийся серебряный футляр для дамских визиток – Тишин подарок сестренке. Вот так же касались его руки моих замечательных прабабушек. Одна радовалась, когда дарила, другая была счастлива, получая его.

Серебряный футляр для дамских визиток – Тишин подарок.

Встреча в храме