Где живет счастье в эпоху Инстаграма

Когда у меня появилась электронная почта, я недолго думая отправила Мартину факс, объяснив, что теперь мы можем переписываться через Интернет. Не помню, была ли у него почта или он специально установил ее, но мы снова стали переписываться, более того, с новым средством связи интенсивность нашего общения возросла.

Надо отдать должное, Мартин оказался интересным собеседником. Приняв мои правила игры поддерживать переписку нейтральной, лишь иногда, совсем не часто, он писал о том, что мечтает увидеть меня. В остальном рассказывал о бизнесе, музыке, о друге Тимоти из группы Eagles, о том, как прошел день… А у меня тоже вошло в привычку писать ему о своей жизни день за днем. Новостей и событий было много. Когда я планировала на рождественских каникулах поездку по Европе, он готовился вместе со мной, присылая мне интересные факты о Голландии, Бельгии и Германии, которые я хотела посетить. Собирал интересные истории о разных уголках Англии, куда мы, любознательные и ненасытные студенты, успевали доехать в свои выходные. Казалось, он путешествовал вместе со мной, погружаясь в мою жизнь и проживая ее на расстоянии. Я не возражала, трепетно продолжая блюсти собственные границы. Когда я чувствовала себя в безопасности, мне было комфортно. Мартин был терпелив и постепенно стал какой-то пусть не очень важной, но неотъемлемой частью моей жизни и даже, наверное, другом.

Весной учеба в LSE закончилась. Я ненадолго съездила в Ростов, чтобы через месяц снова вернуться в Лондон, теперь уже на стажировку в мой первый инвестиционный банк. Пока я была в Ростове, переписка прекратилась, но потом снова возобновилась, потому что на моем рабочем компьютере в Сити, разумеется, была электронная почта. Писать друг другу стало не то чтобы потребностью, а скорее привычкой, ежедневной рутиной, без которой день – не день.

Но в одно прекрасное утро все изменилось. В своем письме Мартин радостно сообщил мне, что группа Eagles воссоединилась и планирует большое европейское турне, в которое он тоже приглашен. Как типичный американец, даром что состоятельный, по американским меркам, и богатый, по нашим, Мартин, тем не менее, никогда не был в Европе. А сейчас ему предстоит увидеть Париж, Лондон, другие европейские столицы и, конечно, меня. Он был счастлив!

А я? Совсем нет. Одно дело – ничего не значащая переписка и совсем другое – встретиться наяву. Эта встреча отчего-то пугала меня, буквально разрушая мой стабильный мир, где Мартину отводилась вполне определенная роль – писать мне письма. Я не хотела что-то менять, но что делать в этой ситуации, не знала. Я боялась встречи и в то же время боялась его обидеть в искренних чувствах. Я не давала ему авансов, но прекрасно понимала, что являюсь виновницей его увлеченности. Моя вина была только в том, что я не могла на нее ответить и не прекратила переписку раньше. Понимая, что могу стать причиной разочарования, я заранее расстраивалась, переживала, напрягалась и, в результате, почувствовала себя совершенно несчастной. В тот момент пришло осознание, как сильно мы в ответе за других и что не отвечать взаимностью на чьи-то чувства ничуть не легче, а, быть может, даже сложнее, чем когда взаимностью не отвечают тебе. Это разные состояния, но и то, и другое тяжело.

А Мартин продолжал писать. В одном письме я прочитала следующее: «Каждое утро я смотрю новости на одном и том же канале, потому что их ведущая похожа на тебя. Конечно, она не такая молодая и красивая, но все равно, глядя на нее, я представляю тебя». Ох, как я вспылила! В ответ он получил мое гневное: «Как можно восхищаться кем-то, кого ты видел всего один-единственный раз в жизни почти два года назад? Это по меньшей мере странно! Я живой человек, со своими достоинствами и недостатками, и совсем не хочу, чтобы из меня делали какой-то идеал или икону. Не нужно возводить меня на пьедестал, потому что потом будет больно разочаровываться!» Я твердо попросила Мартина, если он хочет продолжать общение, вернуться к нейтральному тону переписки. Он извинялся, но принял к сведению.

Потом он пригласил меня присоединиться к группе во время гастролей в Париже, ему хотелось первый раз в жизни посетить этот романтичный город вместе со мной. Я решительно ответила: «Нет!» – хотя в Париже до этого никогда не бывала и мечтала о нем.

Чем ближе приближался концерт Eagles в Лондоне, а значит, и встреча с Мартином, тем больше я нервничала, хотя принимала это как неизбежность. Он заранее знал, где остановится, и за несколько дней до приезда пригласил меня на ужин в шикарный ресторан. Во время ужина я была напряжена, а он не смог смягчить это напряжение. В жизни Мартин оказался старше, чем на фотографиях, не такой высокий и не такой эффектный, хотя очень симпатичный и добрый. В нем были смущение и неловкость провинциального парня. А я, напротив, чувствовала себя более столичной и опытной: жизнь в Лондоне удивительным образом дает этот ощущение. Но меня сковывало не это, а его ожидание чего-то. В нашем разговоре не было непринужденности. Напротив, в каждом слове и каждом шаге читались усилие и неловкость. Странно и немного обидно, ведь по натуре я общительный человек. Мартин был для меня взрослым, даже старым, 45-летних поклонников у меня до сих пор не было, я этого стеснялась. Слишком помпезная обстановка ресторана тоже сковывала. Разговор клеился с трудом, каждое, даже случайное, прикосновение вызывало ощущение отталкивающихся магнитов. Казалось, что передо мной не тот человек, с которым я переписывалась почти год, а совсем другой, чужой и неправильный.

После ужина Мартин пригласил меня зайти в отель, он что-то привез для меня и хотел показать. Пересиливая себя, я не отказалась. Когда мы вошли в огромный номер, то мой взгляд сразу выхватил несколько фотоальбомов, лежащих на журнальном столике. На открытых разворотах были мои фотографии, на которых я улыбалась рядом с моим ростовским возлюбленным или в его объятьях. Эти фотографии были сделаны Роном, когда он приезжал в Ростов, он присылал их мне. Но я не ожидала их увидеть у другого человека.

Я развернулась и ушла. Я ничего не собиралась объяснять, это была моя жизнь и мои чувства. С прошлого лета, когда все это было, так много всего произошло и изменилось! Тот роман был закончен. Я жила в другой стране, вокруг были другие люди, у меня были новые друзья, и даже любовь была другой. Но все это было моим! К в самой ситуации, с этими заранее приготовленными альбомами, чувствовался вопрос. Даже требование. Ожидание объяснений. И это нарушало мои границы. Я ушла без объяснений и прощаний. Так резко я поступаю крайне редко, но в тот момент иначе не получилось.

Наутро я получила письмо. Мартин признавал свою бестактность, извинялся, объяснял, что ничего не имел в виду. Больше мы не виделись. В тот же день я получила от него два билета на концерт Eagles на стадион Wembley, в ВИП-зону. Мы пошли туда с моей подружкой Каринкой, сидели среди состарившихся богатых хиппи. Они были такими клевыми, эти старые марихуанщики, так отрывались, что временами было непонятно, куда смотреть, на сцену или на них. Концерт был просто фантастический – настоящий праздник! Eagles жгли! Пели в основном старые, любимые всеми песни, в том числе ту, для которой, по словам Мартина, он писал музыку. Мартина среди зрителей не было. Как он и предупреждал заранее, он находился за кулисами, с артистами. Я была этому рада.

Удивительно, но после той единственной встречи мы переписывались еще долгих три года. Тот Мартин, который писал письма, меня не путал, а, напротив, по-прежнему был частью привычной жизни, хотя за это время у меня появилось множество других электронных адресатов. В 1999 году я написала Мартину, что выхожу замуж и больше писать ему не смогу. Наша многолетняя переписка закончилась. Затерялись диски и кассета, которые он мне передавал. Возможно, где-то у родителей лежат его первые письма, написанные на голубой бумаге с водяными знаками и вензелем. Осталась только наша с Кариной фотография с концерта Eagles, которую я сейчас держу в руках. Июль 1996 года. Мы на стадионе Wembley, в ВИП-секторе, рядом со сценой. Нам там по 24 года, и мы счастливы.

27 июня 2012 г

#italy #жить

Сицилия. Рассвет

Могла ли я подумать еще несколько дней назад, что окажусь на Сицилии? Или что встречу рассвет среди полей и гор? Не думала. Но если бы мне намекнули, что это возможно, я бы тут же в это поверила. Какое-то время назад я приняла тот факт, что жизнь интереснее и удивительнее, чем мы можем себе представить и нафантазировать. Ничего неизвестно наперед, и тем прекраснее все, что происходит.

Могла ли я представить еще год назад, в момент моего развода, что на свете есть еще огромное множество вещей, способных меня удивить? Точно не могла! И вот теперь удивляюсь и восхищаюсь порой так, что комок к горлу подступает.

Такое счастье – жить! Так здорово ничего не знать наперед, а просто поддавшись потоку (вот пытаюсь представить какому: водному ли, воздушному или какому-то еще, но этот образ пока не приходит) и доверившись ему, вот так легко скользить по жизни.

Сегодня я видела рассвет на Сицилии. Я давно не наблюдала рассвет. Даже когда меня мучает бессонница по утрам и вроде могла бы встать и понаблюдать за тем, как восходит солнце – ведь живу на высоком этаже, – я ленюсь. Лежу, кручусь в постели, но не открываю глаза и не встаю. Сегодня не было выбора: надо было ехать в аэропорт, поэтому я встала в 5 утра. Когда я проснулась, а точнее выползла из постели, было уже не совсем темно. А когда вышла на улицу – и вовсе светло, но все в какой-то серо-розовой прохладной дымке. Таксист ехал сначала молча, не включая радио, и все вокруг было еще почти совсем спящим и одновременно величественным. И даже не величественным, но с каким-то отпечатком вечности. Поля, поля, поля разные, частично аккуратно скошенные, частично колосящиеся, луга, покрытые разнотравьем, очень аккуратные виноградники, оливковые не рощи даже, но скопления деревьев – оливковые деревья здесь повсюду. Все переходы от одного цвета и фактуры к другим очень четкие, даже графичные, но из-за постоянной пересеченности ландшафта все очень живописно. И главное, за всем этим разной высоты, крутизны и протяженности горы. Они идут не ровным монолитным потоком, а перепадами: вверх-вниз. И вроде яркости особой нет, но палитра, тем не менее, разнообразная. Все оттенки зеленого: от желтовато-зеленого полей до серо-зеленого на оливковых деревьях.

Бледно-соломенный преобладает и много охры, потому что земля в общем-то почти голая. При всей своей аскетичности для меня, приехавшей из средней полосы России, а в данный момент из Ниццы, удивительно живописный пейзаж. Как сказала бы Коза, педагог по живописи наших детей, полный витальности пейзаж. Абсолютно жизнеутверждающий и щедрый. Не из-за живописности даже, а по той силе, которая от него веет и вливается в тебя.

И вдруг среди гор, в какой-то ложбине между ними, промелькнуло солнце. Вернее, это был диск, и я даже сначала не была на сто процентов уверена, солнце это или луна, такого он был странного цвета. Вроде время для рассвета, но уже совсем светло, а значит, солнцу место наверху. Да и восходящее солнце должно было бы, по моему пониманию, озарять все алым светом. А тут такой неяркий бледно-желтый, ближе даже к лимонному холодному цвету, диск на небе. И размер, нехарактерный для солнца. Небольшой такой лимонный диск. В общем, несколько секунд я сомневалась, тем более, что это то ли солнце, то ли нет то выскакивало из-за очередной горы, то снова пряталось. А пейзажи стали совсем сумасшедшими. Моему глазу, с детства привыкшему к скромной красоте степей, это была такая радость – те же просторы, только намного краше и торжественнее.

Я достала телефон и попыталась сфотографировать диск: это впечатление мне захотелось забрать с собой. Но ничего не получалось: камера в движущейся на большой скорости машине ловила только те моменты, когда солнце пряталось за очередную гору. Я попросила таксиста остановиться, объяснила для чего. В том месте, где мы встали, пейзаж был не так прекрасен, но солнце не спряталось, и я его смогла сфотографировать.

Смешно, конечно, даже пытаться! Камере в телефоне не дано передать и сотой доли того впечатления, которое испытываешь при живом созерцании. Скорее всего я сотру эти фотографии, чтобы не смущать себя непонятной картинкой. Но это был порыв, а порывам надо отдаваться, чтобы потом не жалеть о несделанном… Я увожу этот желто-серый диск на размытом чистом небе, окруженный горами, с собой как кульминационное впечатление от Сицилии, которую я за два дня почти не увидела, но, наверное, полюбила.

Таксист понял мой порыв. Потом мы пытались говорить на смеси английского, французского и, конечно, итальянского о дивных пейзажах за окном, о красоте Сицилии, которую он, сразу видно, очень любит, о моих вроде как каникулах и даже о Лазурном Береге. Слушали Челентано по радио, и он тихо подпевал. Потом горы стали ближе и круче. Появились дома. Потом я все-таки не удержалась и задремала, ведь невозможно же спать меньше 5 часов и не заснуть, когда так укачивает на поворотах.

В аэропорту таксист пожелал мне хорошего пути и расцеловал, понимая, что я смущена, и получая от этого удовольствие. Italiano verro! Такой по-итальянски красивый и доброжелательный парень, полный энергии и радующийся жизни. Даже не сержусь на него за то, что привез меня в аэропорт на час раньше. Хотя в другой бы раз проворчала, мол, могла бы поспать лишний часок Всегда можно поспать! А вот рассвет увидеть когда еще придется! Сижу, пишу, улыбаюсь! Боже, как же хорошо!

Grazie, Italia!

2 июня 2014 г

#младшийлюбимый #старшийвзрослый #заметки #diary

Ключи

Вчера произошла очередная замечательная история с моими любимыми сыновьями. Вечером я собиралась на концерт, а детей перед этим должна была увезти к бабушке. Собственно, уже каникулы, и у них своя программа, которая должна была стартовать сегодня именно от нее. Пока я собирала их вещи на несколько дней, попросила Даню спуститься во двор и принести из машины мои любимые выходные босоножки. Петя, естественно, помчался за братом, без него ведь в нашей семье ничего произойти не может.

Дети не возвращались достаточно долго, я уже начала поглядывать на часы, и вот телефонный звонок от Дани. Сбивчивым голосом он сообщает, что босоножки они не нашли, но оставили ключ в машине, а она почему-то заблокировалась с ключами внутри. Естественно, я рассердилась, что они, конечно же, предвидели, поэтому до звонка мне успели позвонить папе и посоветоваться с ним, как вести себя с мамой в такой необычной ситуации.

Я закончила собирать их вещи, нашла запасной брелок от машины и с увесистой сумкой спустилась вниз. Брелоком машину открыть не удалось. Я решительно стала вызывать такси, потому что пропускать концерт мне совсем не хотелось. Оказалось непростой задачей найти такси, которое повезло бы детей без взрослых. Проблема была в автокресле для пятилетнего Пети. Но вот такси найдено, а пока мы его ждем, я прошу мальчишек отнести домой кучу игр, которые, помимо сумки с их вещами, Даниным рюкзаком и двумя самокатами, лежат рядом со мной на скамейке. Эти игры остались в машине после вчерашнего обеда с друзьями. Я взяла их с собой, чтобы занять Петю и его подружку (надо ли уточнять, что в тот момент игры не пригодились). Мои босоножки, с которых все началось, дети в машине не нашли, а игры из багажника благополучно достали. Я даю Дане ключи от квартиры и выразительно говорю: «Только никуда не деньте…»

Мальчишек не было подозрительно долго. Я уже пошла им навстречу, чтобы поторопить. Нажимаю кнопку лифта, он практически сразу открывается, и я вижу Даню с коробками игр в обнимку. Петя, увидев меня, стремительно вышмыгивает на своем резвом самокате прочь. «Даня, что?» Голова Дани вжимается в плечи. «Мама, я уронил ключи», – лопочет он. «Куда, в шахту лифта?» – спрашиваю я, будучи уверенной, что этого не могло случиться. Но оказалось, что именно это и произошло. Маленькая деталь: до начала концерта оставалось 30 минут. В общем, сверкая глазами, я попросила, чтобы Даня исчез. К круговерти мыслей добавилась еще пара: «У кого сегодня придется ночевать?» и «Что мне делать с этими коробками?»

Все закончилось хорошо. Такси пришло вовремя, коробки оставили у дежурных, дети благополучно доехали до бабушки. Я тоже не опоздала, и мы с подругой, которой пришлось за мной заехать, даже нашли парковку прямо перед концертным залом Чайковского. После моего любимого 2-го фортепьянного концерта Рахманинова в исполнении любимого Березовского, я позвонила дежурным по подъезду и узнала, что аварийка, несмотря на воскресный день, все-таки пришла, мои ключи из шахты вызволили, а значит, ночевать я буду дома. Вечер оказался прекрасным, светлым, летним, наполненным дивной музыкой, и никакие мелочи его не смогли испортить, разве что вызвать улыбку.

Но вот о чем я сейчас с теплотой думаю. О том, как мои мальчишки встают горой, чтобы защитить друг друга. Я мама строгая, и для них эта ситуация была стрессом. Но Даня тут же стал выгораживать Петю, убеждая меня, что только он виноват в том, что ключи оказались внутри закрытой машины. Из одного этого было очевидно, что виноват во всем, конечно, вездесущий Петя. А Петя, когда я в сердцах велела Дане не попадаться мне на глаза, носился на самокате от меня к брату, пережидающему где-то в глубине подъезда или двора, пока придет такси, и сообщая ему «вести с полей». При этом он вел себя тихо, деловито и деликатно одновременно, как настоящий миротворец. Я, конечно, хмурила брови, но по большому счету в душе была спокойна. А сейчас я в очередной раз осознаю, как здорово, что они есть другу друга и готовы друг за друга постоять. Как-то спокойно за них, и от этого особенно хорошо…

22 июня 2014 г

#архив #моясемья

Спасибо, что выжили!

Мои родители родились в 49-м, а это значит, что мои бабушки и дедушки в годы войны остались живы. Бабушка Тоня, мамина мама, в 41-м только окончила с отличием школу. Всю войну отработала на военном заводе на Урале, в голодном Златоусте, получив похоронки на четырех братьев и похоронив родителей. Дедушка Миша встретил войну в колонии для несовершеннолетних, где три года отсидел как сын врага народа. В феврале 42-го он, 17-летний, попал на Сталинградский фронт, приписав себе год.

А в 43-м его мама получила похоронку, уже четвертую. Трое старших сыновей погибли, а мой дед, младший, всем смертям назло, в день, когда соседи собрались помянуть его на 40-й день, пришел из госпиталя проведать мать.

Скольким людям он тогда дал надежду: «А вдруг и мой!..» Дедушка Яша, отслужив четыре года на Черноморском флоте, в Севастополе, в 41-м должен был мобилизоваться, а в результате еще на долгих восемь лет остался служить на подводной лодке. В конце войны на Каспийском флоте он встретил мою ясноглазую бабушку Юлю, украинку, которая до войны работала в Запорожье учительницей русского языка. Долгие военные дороги привели ее в Баку.

Спасибо вам, мои родные, что вы победили и выжили! Память о вас навсегда в моем сердце, и я передам ее моим детям.

5 августа 2014 г

#младшийлюбимый #старшийвзрослый #дети #дневник #заметки

Каникулы с папой

Месяц с детьми в Европе. Италия, Лазурный Берег – какая же это ерунда по сравнению с несколькими днями, проведенными мальчишками с папой в поездке по России.

Они успели все, и даже больше: ловили рыбу, собирали грибы, купались в озерах, плавали по этим же озерам к островам, посещали монастыри, музеи и усадьбы, даже были в гостях у Деда Мороза – это летом-то! Думаю, я не все перечислила, потому что могу судить об их перемещении только по фотоотчетам, которые они мне регулярно присылают. Даня говорит, что это самые счастливые дни в его жизни. Для Пети это первое такое путешествие в мужской компании, и он даже не рвется поговорить с мамой по телефону, а только передает большие поцелуи. А я сижу тут в Москве и радуюсь за них. А еще немного завидую, потому что меня с ними нет.

24 декабря 2014 г

#младшийлюбимый #дневник #заметки

Лена. История первой любви