Монстр из-под кровати

И если бы ее подозрения имели под собой основание! Нет, нет и снова нет! Жан был старше меня всего на полгода, но, имея невероятно властную мать и тихоню-отца, посвятившего всего себя ремонту магических механизмов, вырос телком и скромником. Стеснялся девушек, не умел драться и даже поддерживать разговор, зато чудесно разбирался во всем, что касалось бытовых артефактов, и даже что-то изобретал сам. Все наше общение сводилось к приветствию по утрам да редким встречам в течение дня, когда я составляла заявки на запчасти и передавала господину Болински. Иногда через Поля или Ксавьера, которые тоже трудились в мастерской, а иногда, когда все были заняты, через Жана.

У меня самой доступа в отдельный кабинет уважаемого господина Болински в мастерской попросту не было. Не заслужила. Ведь кто я такая? Всего лишь младшая служащая, каких-то полгода назад и вовсе была практиканткой. Вот когда стану просто служащей…

Но в это я уже слабо верила. Жители Дербшира хоть и считались более терпимыми ко всем нелюдям, чем те же деревенские жители, но я все равно замечала за ними косые взгляды и шепотки, когда они узнавали, что я тоже не совсем человек. К сожалению, при устройстве на работу это открывалось всегда, и мне еще повезло найти местечко в мастерской Болински, потому что в семнадцати предыдущих местах мне отказали без объяснения причин. Меня не взяли ни продавщицей, ни служанкой, ни нянечкой, ни даже подсобной работницей на кухню. И это несмотря на то, что аттестат у меня был хорошим. Не идеальным, но выше среднего. И благодарственные письма от руководства колледжа имелись, и грамоты, и минимальный магический дар. Но ничто из этого не бралось в расчет, когда становилось ясно, что я не человек. Дискриминация во всей красе, как любила говаривать наша преподавательница хороших манер чистокровная бесовка Ираида Ворожкина.

И насколько я сумела уяснить, госпожа Болински, заправляющая всеми финансовыми потоками мастерской, была той еще расисткой, практически каждый месяц находя тот или иной (зачастую надуманный) повод лишить меня премии. Хоть и штрафовала не без причины, но ей только малейший повод дай…

– Всем доброе утро! – поздоровалась я с теми, кто уже находился в мастерской, под которую была отдана одна из самых больших комнат первого этажа двухэтажного частного дома Болински.

При этом заходить в мастерскую работникам следовало с черного хода, а честь выходить к клиентам и принимать поломанные вещи следовало еще заслужить. Пока что ее удостоился лишь мистер Фригг – старший служащий и официальное лицо мастерской. И я даже знаю, чем именно руководствовалась госпожа Болински, доверяя проныре Фриггу это непростое дело, потому что внешность он имел хоть и располагающую, да и язык без костей, но вот в самом ремонте был тем еще профаном.

– Утро добрым не бывает, – буркнул за всех свое обычное приветствие Поль, дыхнув в мою сторону ароматом перегара. – И ты до отвращения прелестна и бодра с такими румяными щечками, так и знай.

– А ты мастер даже в комплиментах, – улыбнулась я седовласому коллеге, который был старше меня чуть ли не в три раза и даже имел внуков, но не жену, с которой развелся на старости лет и сбежал от своей надоедливой карги в город. То ли большой мир повидать после маленького горного села, то ли найти себя в ремонтном деле, то ли просто пуститься во все тяжкие, и чтобы при этом никто не ждал дома с кочергой. – Поль, у меня тут беда такая… Как думаешь, можно его реанимировать?

И показала ему многострадальный будильник.

– Этого ветерана всех мировых войн? – скептично скривился Поль, мигом опознав в будильнике «тот самый» – чиненый-перечиненый. – Что на этот раз?

На мгновение замялась, не представляя, как облечь в слова все, что произошло этим ранним утром, а затем просто пожала плечами.

– Не знаю.

– Все вы не знаете, – пробурчал мастер, ловко поддевая заднюю крышку будильника отверткой. – И падает само, и в толчке топится само, и об стену само… Ага!

– Что?

– Что-что, отмучился твой товарищ, – кхекнул Поль, рассматривая нутро будильника и задумчиво шкрябая небритую щеку. – Реанимация бессильна, как и магистр ремонта в моем лице. Разве что к некромантам… И будут у тебя зомби-часы! А?

– Ой! Ну тебя! – обиделась я и тоже заглянула в распахнутое нутро страдальца.

Нашла взглядом магический кристалл, пошедший трещинами, оценила степень его мутности, которая прямо говорила об окончательной смерти питающего механизма, вздохнула над полностью размотавшейся пружинкой и проводила взглядом выпавшие частично беззубые шестеренки, когда Поль зачем-то потряс будильник.

– Мир твоему праху, товарищ, – утер невидимую слезу старый хохмач и ловким броском отправил механизм в ящик с хламом в дальнем углу мастерской. Глянул на меня, развел руками и выдал: – Я сделал все, что мог.

С кем-нибудь другим, может, и поспорила бы, но Поль с самого начала моего появления в мастерской стал мне наставником и в какой-то мере даже защитником, прикрикивая на остальных служащих, когда те пытались свалить на меня самую нудную и неприятную работу. Терпеливо учил, беззлобно посмеиваясь над моими первыми неловкими попытками диагностики и ремонта, подсказывал, наставлял, делился опытом и иногда даже секретами, по-доброму завидуя моему врожденному чутью и способностям.

И если в ремонте я все еще была новичком, то именно благодаря Полю стала лучшим диагностом в мастерской Болински.

Но, увы, без часов. К сожалению, даже у них наступил тот предел, когда приобрести новые будет дешевле, чем пытаться починить старые. Один питающий кристалл обойдется в серебрушку, а с моими сбережениями, которых попросту нет, – это смерти подобно.

Я прошла за свое рабочее место справа от стола Поля и уныло покосилась на свои новые кожаные сапожки. Если бы не их вынужденная покупка, то не стоило бы и переживать, но три недели назад прежняя обувь тоже пропела мне окончательное «прощай», и я чуть ноги не сбила, пока не нашла в городе приличную пару обуви по доступной цене. Были и лучше, но мне совсем не по карману. Были и дешевле, но тут уже подключалось бесовское чутье, и я точно знала, что не прохожу в обновке и сезона. Нет уж. Лучше потратиться чуть больше и забыть о проблеме на следующие пять лет, чем чуть меньше, и уже через месяц укорять себя за скупость.

Как говаривал папа: скупой платит дважды.

Повздыхав еще немного, но, дав себе слово, что обязательно что-нибудь придумаю до конца рабочего дня и вообще – скоро зарплата, я взбодрилась и приступила к работе. Как раз вчера перед самым закрытием мастерской принесли интересную вещицу аж из самой магистратуры, и следовало понять, почему она не работает. Но для начала – что это вообще такое?

Глава 2

С диагностикой диковинной новинки, носящей мудреное название «переговорник магическо-механический, дежурный базовый пульт», я провозилась до самого обеда. И не только потому, что не сразу смогла понять суть неисправности, а больше потому, что вещица заинтересовала меня всерьез. За эти месяцы, что я трудилась в мастерской Болински, через мои руки прошли сотни часов, светильников и дверных звонков, десятки морозильных шкафов и кухонных плит, но всего единицы эксклюзивных магических механизмов, которые только-только начали появляться в нашем захолустье. В столице-то да в ближайших к ней городах уже лет десять пользовались такими удивительными вещами, как домашние уборщики, всасывающие пыль и натирающие паркет, магические устройства для стирки белья с функцией сушки, говорильники, позволяющие общаться на расстоянии, музыкальные вещатели, передающие в том числе и свежие новости голосом диктора прямо из новостного бюро, и даже такими чудесами, как вещатели с картинкой. И все это благодаря соседствующим с нами гномам и их новому прогрессивному правителю, явно решившему оставить заметный след в истории новаторства и беспрецедентного сотрудничества с людьми.

Но для нас это было что-то из области сказочного. Приграничная провинция с хилыми магическими источниками и малочисленными магами, в большинстве своем неудачниками, для которых нигде не нашлось теплых местечек. Хорошо хоть вообще до нас новости доходили, хотя порой с очень большим опозданием. А все любовь госпожи Болински ко всему модному и столичному. Именно она пару-тройку раз в месяц передавала в мастерскую кристаллы с записями обо всем, что происходило в стране, не забывая отмечать, как заботится обо всех нас в целом и о нашей культуре и повышении квалификации в частности. Положа руку на сердце она была права – лично я ждала кристаллов с новостями почти так же трепетно, как зарплату. Если бы еще не ее предрассудки в отношении нелюдей…

– Ну что там у тебя? Совсем дело швах? Может, помочь чем? – не удержался от вопросов Поль, когда мы прервались на обед, перебравшись в специально отведенный для отдыха закуток в мастерской.

Как и я, Поль питался чем придется, но не из-за скудности бюджета (получал он куда больше меня), а из-за природной лености к готовке.

– Нет-нет, все отлично! – поспешила я заверить наставника. – Хотя тут как посмотреть: с механизмом я разобралась, но больно уж затейливо исполнение, да и поломка не из простых. Такое ощущение, что его намеренно испортили. Зачем только? Ума не приложу. Дорогая вещица-то…

– Ну, это уже не нашего ума дело, кто и зачем. Наша забота – починить и вернуть хозяевам. А там уж сами пусть разбираются, – мудро заметил Поль, и я предпочла с ним согласиться.

Разные к нам попадали вещи, и причины их поломок ох как нередко вызывали ворох недоуменных вопросов. Но как верно подметили умные люди: меньше знаешь, крепче спишь.

Только, во-первых, я не человек, а во-вторых, все чаще сомневаюсь в наличии у себя должного ума. Вот и сейчас, обсудив с Полем все, до чего додумалась, и получив одобрение наставника, я составила список необходимых запчастей для ремонта переговорника, вручила его Ксавьеру, который как раз собирался отправиться к господину Болински, и занялась диагностикой кухонной плитки, врученной мне Фриггом с непередаваемо ехидной ухмылкой. А сама нет-нет да поглядывала на переговорник. Ох, не зря зудит хвостик и то место, из которого он растет. Ох не зря! Чую великую тайну и не менее грандиозные неприятности, с ней связанные!

Но, увы, переговорник вопреки своему названию молчал и не спешил утолить мое любопытство. Пришлось сосредоточиться на диагностике кухонной утвари. Затем светильника, после – музыкального кристалла, а под конец рабочего дня меня «осчастливили» сразу тремя будильниками, словно насмехаясь над моей собственной потерей.

Первым ушел Фригг на правах старшего мастера, за ним потянулся Ксавьер, потихоньку засобирался и Поль, а я все ковырялась в часах, решив починить хотя бы одни. А что? Сегодня возьму с собой, а завтра уже верну. Никому никакого вреда, зато я не просплю. К тому же всякие мелкие недорогие запчасти, необходимые чаще остальных, всегда имелись в мастерской. Вот и сейчас, определившись с причиной неисправности, я лишь внимательно оглядела сначала свой стол, затем обследовала соседний и уже у Ксавьера обнаружила все необходимое.

Три минуты на установку, проверка работоспособности и… Кто молодец? Я молодец!

Сняв монокуляр, от которого уже начали уставать глаза, я радостно выдохнула и тоже засобиралась. Украдкой огляделась, хотя прекрасно видела, что нахожусь в мастерской одна, воровато сунула в сумку починенный будильник, прикрыла его сверху кульком из-под обеда и отправилась одеваться. И вроде не замышляю никакой подлости, но все равно неуютно. Воровством я никогда не промышляла, хотя мне не раз приписывали такое, и будь у меня хоть какая-то альтернатива – никогда бы не сделала ничего подобного. Но обстоятельства…

А в дверях я столкнулась с Жаном. Даже вздрогнула от неожиданности, но, судя по красным ушам парня, его эта встреча взволновала куда больше, чем меня. Правда, отступать он не спешил, глядя на меня как-то странно, так что пришлось брать инициативу в свои руки.

– Добрый вечер, Жан. А я как раз ухожу. Ты что-то хотел? Только никого уже нет, все разошлись.

– Да, я знаю, – смущенно пробормотал парень, не прекращая бросать на меня странные взгляды, словно на что-то решался.

Хвостик нервно напрягся.

– Тогда пока? Увидимся завтра.

Я изо всех сил изображала непринужденность, хотя под ложечкой уже неприятно посасывало, и вся моя суть прямо намекала, что дело нечисто. Нет-нет, я слишком хорошо помню угрожающий взгляд госпожи Болински и не собираюсь лишаться единственного источника дохода!

– Нет, подожди! – Жан даже схватил меня за руку, будто я уже убегала, а в следующую секунду и вовсе прижал к себе рывком.

И откуда только силы взялись?!

От неожиданности я даже не успела воспротивиться, а Жан уже горячо шептал мне на ухо такие вещи, от которых нормальные благовоспитанные девицы сгорают от стыда на месте.

Но я-то почти бесовка, к тому же выросшая в деревенской среде, где гадости говорят не только за спиной и шепотом, но и матом в глаза, так что лишь поморщилась и постаралась аккуратно отстраниться. И так же аккуратно возразить:

– Жан, не говори глупостей. Ты, наверное, просто не понимаешь, что это все твое разыгравшееся воображение – я не самая красивая и уж тем более не самая желанная. Выйди на улицу, сходи на прогулку в парк – по выходным там гуляют очень красивые девушки, куда более достойные твоего внимания, чем я. К тому же твоя матушка…

– Она мне не указ! – неожиданно вспылил парень, и в его глазах промелькнула обычно несвойственная ему решимость. – Вот поженимся сегодня же, и пусть только попробует хоть что-то возразить! Я сам решаю, кого любить!

– Прости, что? – Я даже отпрянула, едва не впечатавшись спиной в стену, – так была шокирована его заявлением. – Поженимся? С ума сошел?!