Невольницы ада. Следствие ведёт Рязанцева

– А к Светке в Новгород. Она тебя быстро в чувство приведёт. Развеешься, подышишь другим воздухом, отдохнёшь. Глядишь, и душевное состояние в норму придёт. Вот тогда и вернёшься.

Тёплые пухлые Светкины руки обнимали участливо и надёжно. Хорошо, когда у тебя есть старшая сестра. Она всё поймёт, поддержит, подскажет. И можно быть уверенной, что всё это искренне, всё от души. И никаких подруг не надо.

– Как будто и не расставались. – Светка подхватила чемодан, взвесила в руке. – Чего такой лёгкий?

– Ну извини, варенья не взяла, – Лена впервые за последнее время улыбнулась. Робко, неуверенно, словно пробуя – может ли улыбаться, будто забыла, как это делается.

– Я не о варенье, а о нарядах.

– Каких ещё нарядах?

– Разных, в которых будешь дефилировать по городку нашему. У нас тут офицеров холостых знаешь сколько…

– Света, о чём ты, какие офицеры? Я вот сейчас в купе с влюблённой парочкой ехала, они жеманятся, кокетничают и называют друг друга дурацкими уменьшительно-ласкательными именами. Знаешь, что я чувствовала? – Лена сделала паузу, подбирая подходящее слово. – Раздражение. У меня сейчас всё, что связанно с любовью или то, что про любовь: фильмы, песни, стихи, просто мысли – вызывают неприятие, самую настоящую аллергическую реакцию.

– Да. Не разлюбившие жестоки. Любовь – довольно эгоистичное чувство. Когда мы любим душой, всем сердцем, то обязательно хотим обладать объектом нашей любви. Это уже потом, когда подключаем разум, то осознаём, что не всегда наши желания следует реализовывать, что есть ещё и обстоятельства.

– Вот именно – обстоятельства.

– Ну всё, хватит об этом. Ты зачем приехала? Чтобы обо всём забыть. Вот и слушай меня. Будем вышибать клин клином.

– Ладно. Делай что хочешь. Моё душевное состояние в полном твоём распоряжении.

– Вот и чудненько. И расправь плечи, чего это ты вдруг горбиться начала?

– Да? Я и не заметила. – Лена выпрямила спину. – Надо же, прямо по теме моей диссертации.

– Какой ещё диссертации? Ты что, диссертацию написала?

– Пока нет. Пока только думаю, материал собираю, но тема как раз про невербальное поведение и жесты. Ты про спину сказала, а я вспомнила, что согнутая спина свидетельство того, что человек переживает мощный стресс. Тяжесть проблем не даёт ему расправить плечи. Когда человек не может справиться с ситуацией, он закрывается. И я тому наглядный пример.

– Слушай, так вот и пиши свою диссертацию, сейчас как раз самое подходящее для этого время. Компьютер в полном твоём распоряжении, я весь день в школе, Женька на службе, малый в садике. Работа отвлечёт от горестных мыслей, а вечером я тебя развлекать буду.

– Вот иногда и тебе хороши идеи в голову приходят, – Лена улыбнулась на этот раз широко и уверенно.

– Молодец, что приехала.

К военному городку ехать долго, через весь город.

Город, как книга. Книгу можно читать. А город? Как читать город? Очень просто: глазами, ушами, носом, всеми органами чувств. Смотришь сквозь стекло, ловишь лица людей, у кого-то улыбки, бывает, что и слёзы. Люди что-то говорят, тебе не слышно, но по губам пытаешь прочесть. По эмоциям, жестам понять.

Вот двое мужчин – один протягивает другому руку для пожатия. Тот улыбается, крепко жмёт. Вот дети. Ссорятся. Тот, что помладше размахнулся и стукнул того, который выше ростом. Братья, наверное. Это всё Новгород новый. С серыми многоэтажками, узкими тротуарами и уже почти голыми деревьями. Обычный.

Старый Новгород другой. Величественный, гордый, с белокаменными церквушками и главной достопримечательностью – Кремлём, сердцем города.

На конечную к военному городку автобус прибыл почти пустой. Пока ехали – совсем стемнело.

– А в Кремль когда сходим?

– В субботу. Днём погуляем по городу, а вечером зайдём в ресторанчик «Детинец». Он находится прямо в стенах Кремля. Там можно даже отдельную келью снять. Ну, это для тех, кому экзотики хочется. Или уединения. А нам сейчас уединения искать незачем. Я закажу столик в центральном зале. Отметим твой приезд.

Низкое новгородское небо нависало, давило чернотой вихрастых облаков, больше похожих на тучи. Где-то в расщелине волокнистых сгустков можно было разглядеть полоску лунного рожка. Молодой месяц подглядывал за идущими по аллее сёстрами.

У дома в слабом мутноватом свете фонаря стояла женщина. Тень от козырька падала на лицо, но по каким-то еле уловимым признакам в ней угадывалась тревога и озабоченность. Женщина нервно теребила пуговицу на растянутой до формы пончо старой вязаной кофте.

– Здравствуйте, Анна Николаевна! – поприветствовала соседку Светлана и весело прибавила. – А ко мне сестра приехала!

– Здравствуйте! – Лена внимательно всмотрелась в лицо женщины.

– Здравствуй, Светочка! Здравствуйте! – женщина печально посмотрела на Лену. – С приездом.

– Пошли, – Света взяла сестру за руку и сделала шаг в сторону подъезда.

– У вас что-то случилось? – Лена отдёрнула руку и подошла к женщине поближе.

– Сама не знаю. Что-то переживаю я… за внучку. Они с Андреем в поход ушли и до сих пор не вернулись. Говорила, дней на пять, а уже неделя прошла.

– Да что вы переживаете, Анна Николаевна? Вернётся ваша Наташка. Она же не одна, с парнем. Подумаешь, задержалась, понятное дело, любовь —морковь.

– Это да… – быстро заморгала соседка. – Только вот телефон у неё не отвечает.

– Всё будет хорошо, – Светка вновь потянула сестру за рукав. – Вернутся. А телефон, понятное дело, не отвечает. В лесу связи нет.

– Подожди, Свет. – Лена выразительно посмотрела на торопыгу. – А вы в милицию обращались?

Женщина скрестила на груди руки и слегка наклонилась к Лене.

– Ходила я. Только мне там сказали то же самое, что никуда не денутся – вернутся. «Зря ты, бабуля, тревогу бьёшь. Они небось и рады, что из-под опеки вырвались», – так мне сказал молодой парнишка, что там сидел.

– Вот видите, – вставила Светка, но тянуть за рукав сестру перестала.

– А куда они отправились? – Лена взяла женщину за руку, и та неожиданно всхлипнула.

– На Ильмень.

Глава вторая

Серая лента дороги от нудного дождя, да и не дождя вовсе, а так, моросящей влаги, стала графитовой. Белый свет фар вырывает из темноты лишь одуревшую мошкару, которая ставит точки своего существования на лобовом стекле старенького КАМАЗа. Анатолий Кувыркин стирает их «дворниками», поругивается себе под нос, не со зла, нет, так, чтоб не уснуть. Хоть бы заяц пробежал. Зайцы смешные. Умишко у зайца никакое, так и скачет вперёди машины в свете фар, пока в канаву не скатится кубарем. С зайцем весело, с зайцем не уснёшь. Кувыркин покрутил ручку магнитолы, но кроме шипения ничего уловить не удалось. Выключил. Эх, не уснуть бы…

Дождь начал усиливаться, и «дворники» замелькали быстрей. Впереди что-то… свет вырвал какое-то движение. Короткое. Показалось? Нет. Заяц? Не похоже. Кувыркин притормозил и дал задний ход. Так и есть, в канаве что-то шевелится. Человек? Точно, человек. Машет окровавленной рукой. Страшно стало Кувыркину. Сколько историй слышал, про то, как на дорогах машины останавливают, а потом водитель пропадает навсегда. Поговаривали, целая дорожная мафия орудует.

Выходить из машины Анатолию жутковато: кругом темно и тихо, как на кладбище. Так-то вроде никого, только из канавы слабые стоны. Но всё же. Вот так ситуёвина!

Кувыркин полез под пассажирское кресло, где на всякий случай хранил монтировку (мало ли что, дорога длинная). Холод железа в руке придал уверенности. Передвинувшись к правой двери, Анатолий нажал на ручку, осторожно просунул голову в щель и присмотрелся. Никого. Только стоны. Слабые звуки неуверенно складываются в «помогите». Чёрт! Что же делать? Может, ну его. От греха подальше.

Кувыркин застыл в раздумьях: «Вот везёт же мне. Не зря маманя „бедовым“ называла. Вечно я во что-нибудь, да влипну. В прошлом году лося сбил. В машину загрузил, чуть пупок не надорвал, привёз к ветеринару, так меня же ещё и наказали. Заставили штраф выплатить. Эх!». Анатолий толкнул дверцу и спрыгнул.

Прямой поток света фар слегка освещал обочину, в темноте канавы почти ничего не видно. Что-то дёрнулось, взвыло от боли и поползло.