Обет безбрачия

– А каким будет наказание?

– Этого я тебе сказать не могу.

– У меня ребёнок маленький. Что с ним будет, если меня не станет?

– А ты не бойся. Жизнь у тебя никто не отнимет. Наказание придёт через испытание. Что за испытание будет, я не знаю, и ты раньше времени знать не должна.

Разговор этот часто потом вспоминала Лида. Поначалу всё тревожилась, опасалась, но со временем тревога поутихла. Жизнь потекла своим чередом. Будни для работы, выходные для отдыха. Всё так же собирались у неё компании, всё также обсуждалось новое и повторялось старое и всё так же пили. Много и неразборчиво.

Глава вторая

Гул голосов из открытого окна красно-кирпичного здания становился всё громче, что свидетельствовало об изрядной степени подпития компании. Вечеринка была в самом разгаре, увлекательность беседы только набирала обороты, но вот незадача – как-то неожиданно закончился алкоголь. Он всегда заканчивался неожиданно. В этом был какой-то парадокс – «сколько водки не бери, всё равно второй раз бежать придётся». Так вышло и на этот раз. Лида посмотрела на часы и ойкнула.

– До закрытия десять минут осталось. Не успею.

– Какие проблемы? – растягивая слова, произнёс высокий брюнет со странным именем Гела. – Я на машине. Довезу за три минуты.

– Ты же пьяный? – попыталась призвать к благоразумию Лида.

– И что? До ближайшего магазина не больше ста метров. Вряд ли гаишников встретим. Поехали. – Парень, пошатываясь, направился к выходу, увлекая Лиду за собой.

Ржавая девятка скрипнула боковой дверью. Еле державшийся на ногах Гела галантно распахнул её перед Лидой. Переднее, обтянутое коричневым дерматином, сиденье было продавлено и истёрто. К тому же Лида разглядела на нём жирное пятно непонятного происхождения.

– Не, я лучше сзади сяду.

Лида сама дёрнула заднюю дверцу и плюхнулась на сиденье, застеленное старым «персидским» ковром. Тёплый колючий ворс впился в неприкрытую часть ног повыше колен. Лида поморщилась, но ворчать не стала.

Водитель весело подмигнул в зеркало заднего вида, автомобиль крякнул, хрюкнул, чихнул, задрожал и сорвался с места.

– С ветерком поедем, – подмигнул в зеркало Гела и направил его так, чтоб в отражение был виден глубокий вырез сиреневой кофточки, в которой теснилась мягкая пухлая Лидина грудь.

Двадцатью минутами ранее местный алкаш Борька Ковригин, будучи на мели и очень голодным, выковырял из асфальта чугунную крышку канализации с намерением сдать её в пункт приёма металлолома и получить за это причитающееся вознаграждение. Крышка оказалась ему по плечу только первые 10 минут. Выковырять – выковырял, но сил дотащить до нужного места не хватило. Почесав плешивый затылок, Борька отправился за подмогой.

В этот самый открытый люк и угодило колесо старой девятки. Провалившись в отверстие, машина накренилась и уже хотела остановиться, но, проглядевший яму Гела решил по-другому и впечатал подошву ботинка в педаль газа со всей пролетарской ненавистью. «Девятка» дёрнулась, взлетела и закружила каруселью.

Очнулась Лида в больнице. Первое, что она увидела перед собой, была её собственная замотанная бинтом и вздёрнутая вверх нога. Лида попробовала ею пошевелить, но не смогла, крепкий гипс держал ногу в надёжном заточении. Зато дрогнула и заколыхалась сзади привязанная к верёвке гиря. Такое Лида видела только в кино. Ей даже стало немного смешно, и она бы, наверное, рассмеялась или хотя бы улыбнулась, но даже лёгкая попытка растянуть губы в ухмылку отозвалась страшной головной болью. Потом приходил врач, и другой врач, и много других врачей, они смотрели, щупали, качали седыми головами. Из всего, что они говорили, Лида поняла лишь то, что тазобедренная кость каким-то образом вонзилась в малый таз таким образом, что вытащить её оттуда никак не удаётся. А может и не так, Лида плохо разбиралась в анатомии.