Оценить:
 Рейтинг: 0

Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева

Год написания книги
2024
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
6 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– А в худшем? – Оттаивал судмедэксперт.

– А в худшем… Распадёшься на атомы.

– Ой, напугал… – скривился Волков.

– Ну хватит проповеди читать. Вы за работу думаете браться? – Состроил грозную физиономию Орешкин. – У вас что, дел мало? Совсем без Рязанцевой распустились.

– А где Рязанцева? – Волков приподнял кривоватую бровь до уровня удивления.

– Где… где… В отпуск умотала, в горы, – Орешкин двинулся к лестнице. – Учись, как надо зиму переживать.

Глава четвёртая

Зима пришла в Пятигорск лишь в конце декабря снежным барсом на сильных пушистых лапах. Пришла и вальяжно развалилась в предгорьях. Пришла и осталась. Сугробами на газонах, холмиками на крышах, шапками на деревьях.

– Рассказывай!

Лена окинула взглядом акварельную лазурь неба. Здесь, на высоте чёрт знает скольких метров над похожим на спичечный коробок зданием санатория, все её переживания казались мелким глупым вздором. Что за счастье – быть птицей. Птицы не знают, не должны знать боли расставания. Потому они так легко перелетают с одного места на другое, с юга на север, с севера на юг. Как же хорошо! Как хорошо, что она согласилась приехать сюда. Высота – это то, что её вылечит. Горы – это то, что её спасёт.

– Чего молчишь? Я же снимаю.

Лена опустила взгляд. Стеклянная, подвешенная на трос кабина медленно ползла вниз.

– Вот это фуникулер, на котором мы приехали. – Лена протянула руку в направлении кабины. Толстые металлические канаты дрожали на ветру, отчего кабину шатало в разные стороны. Внутри закорячился холодный колючий страх. Она быстро отвела взгляд. – Вот это гора Эльбрус… – заснеженная макушка едва проглядывала в сонном мареве застывшей облачности. – Который из самолёта видно здорово. А вот там… – Лена указала рукой на спичечный коробок. – Там санаторий, в котором мы отдыхаем.

Вадим повернул камеру телефона, чтобы охватить подножие горы, и медленно перевёл на Лену. В белой шапочке и такой же белой меховой курточке, с торчащими в разные стороны рыжими прядями, она была похожа на снегурочку. Хороша! Даже с синими от переживаний кругами под глазами и впалыми из-за похудения щеками.

Лена прошла по бетонной дорожке и свернула за выступ. Вадим поспешил следом.

– А это что за гора? – Лена заправила выбившиеся пряди в шапочку и обернулась.

– Фиг её знает, – пожал плечами Вадим.

– Вот это гора – Фигеёзнает. Сейчас до неё дойдём. – Лена двинулась за толпой туристов. – Может, «Круглая»?

– Может. Ты ведь на карте смотрела.

– У меня топографический кретинизм. Тут столько гор. – Лена вздохнула. – Они должны быть известны. А эта… Мне даже кажется, что она выше Эльбруса.

– Потому что ближе.

– Да, наверное. – Лена подошла к ограждению, поднялась на нижнюю перекладину, прислонилась животом к металлической решётке и раскинула руки. Картина бескрайнего пространства умиротворяла и успокаивала.

– Хочешь от меня улететь? – Вадим отключил камеру, сунул телефон в карман и прижался к её спине, обхватив руками.

– Нет. – Захлестнувшее на мгновение чувство свободы тут же исчезло. Она почувствовала себя прикованной к ограде и опустила руки.

– Поехали обратно, скоро обед, гречка с курицей и борщ.

– Ты позвал меня в горы, а сам думаешь о гречке и борще?

– И о курице. А что? Я проголодался. Я на морозе всегда есть хочу. А что после гор может быть лучше горячего борща?

– Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал. – Лена покачала головой. – Не думала я, что ты такой приземлённый человек.

– Чего сразу приземлённый-то? Вот на Домбае увидишь, как я приземляюсь. Готова со мной в параллельный вираж?

– Нет, конечно! У меня и на обычных лыжах ноги разъезжаются, а на горных и подавно.

– Ты же хотела научиться.

– Хотеть-то хотела… – Лена покосилась на снежную вершину Эльбруса и почувствовала озноб. – Да, кажется, передумала.

– Ну нет, подруга, на попятный идти поздно.

До обеда ещё целый час. Вадим пялится в телевизор, а она в окно. Как-то вдруг и сразу она перестала любить эти минуты уединения, которых так не хватало раньше. Теперь она их ненавидит. Но отрывать Вадима от футбола… Он ведь ни в чём не виноват. Это она достойна своей доли страдания.

Лена включила телефон, но тут же выключила и снова уставилась в окно. Чего она ждёт? Зачем? Провела пальцем по стеклу, вывела невидимое «Макс».

«Можно быть уверенной, что данное тобой обещание ты исполнишь, чего бы это тебе не стоило». – Прижала лоб к холодному стеклу. – Ууу!

Вздрогнула. Она произнесла это вслух? Испуганно оглянулась. Нет, не услышал. Какое там – футбол!

И снова окно, в котором дикая кошка-зима урчит тоскливо, грустно и даже мокро-слезливо-недолюбившим, недосказанным сквозняком. И мысли, которые лезут в голову раскудряшками.

Выбор – всегда предательство. Выбирая одно, предаём другое. Сидение на двух стульях – процесс недолгий. И слава Богу, потому что утомительный. И тупиковый.

Выбор. Правильно выбирать то, что ближе, выгодней, приятней. А если наоборот? Неприятный и ничем не выгодный, и очень-очень болезненный. Совсем не такой, какой хотелось, но правильный.

Теперь её жизнь спокойна, нормальна и понятна, и ей самой, и окружающим, но… пресна.

– Гол!!!

– Спущусь в библиотеку, я видела там фортепиано.

– Что? – спросил, не отрывая глаз от экрана.

– Фортепиано. Лет десять не играла. А тут как увидела, так зуд в руках почувствовала. – Она отошла от окна и присела рядом на кровать. – Как думаешь, мне разрешат поиграть?

– Не знаю. У нас в школе в актовом зале стояло пианино, нам на нём бренчать не разрешали, хотя оно старое было и расстроенное, некоторые клавиши не работали.

– Ты разве играть умеешь?

– А то! «Собачий вальс»! Там-там-там… тара-ра-та-та… – Вадим простукал пальцами по покрывалу, имитируя игру на пианино. Лена улыбнулась и провела холодной рукой по его волосам.

Нежность – вот что она к нему испытывает. Нежность – воздух любви. Ну конечно, она его любит. Конечно. Но… не так, как Макса.

– Ну не разрешат, тогда возьму что-нибудь почитать.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
6 из 9