Жизнь как квест

– Мам, ты же сама им житья не давала, вот они и уехали, а тебе что мешает, продай квартиру и переберись тоже в Екатеринбург.

– Не суй нос не в свое дело, – кричит на меня мама. – Продай, продай…

– Мам, думаю, Владик тебе поможет, ты сможешь перебраться к нему поближе.

– Продай! Да мы всю жизнь на эту квартиру положили, сад, а теперь это все продать?

Мама кричит в трубку, и я даже слово вставить не могу. А потом она бросает трубку. И я знаю, что сейчас она будет звонить Владику и выносить мозг ему. Мне жаль его, но помочь я ничем не могу.

– Света, тебе надо ограничить свое общение с родителями, они очень токсичные у тебя, – Алексей говорит уверенно, как что-то уже решенное.

Только тогда с кем мне разговаривать?

А потом мои родители – это моя семья. Плохи ли они или хороши, это ничего не меняет, это мои родные люди.

Так хочется позвонить Римме и спросить у нее совета. Но не могу. И даю себе слово, что завтра с утра ее наберу. Она никогда не отказывает мне в помощи, даже если сильно занята.

На следующий день с утра забираю свой кофе в бухгалтерии, бегу в подсобку, чтобы Алексей не уличил меня в потреблении вредных напитков, и набираю Римму.

Коротко обрисовываю ей ситуацию.

– Светик, устрой маме отпуск, купи ей путевку в санаторий, а еще лучше – на круизный лайнер дней так на четырнадцать. Ее надо взбодрить, дать ей новых эмоций, а то она там в своей деревне вариться в сплетнях, чужих пересудах. Ей надо сменить обстановку. Хочешь, я посмотрю что-нибудь подходящее?

И я соглашаюсь.

Теперь главное уговорить маму!

После обеда мне приходит звонок с неизвестного мне номера…

Глава десятая

В обед мне на работу позвонила соседка, чья квартира этажом ниже квартиры Алексея.

Было странно, что у Алексея была своя квартира, но мы там не жили. В начале нашей совместной жизни я приходила туда с ним несколько раз, но потом Алексей сказал, что собрался там делать ремонт. И мы стали жить у меня. И почему то это не вызывало у меня вопросов.

И вот неожиданно до меня дозвонилась его соседка.

–Деточка, у меня с потолка капает, вы меня заливаете, до Алексея дозвониться не могу, он трубку не берет, решите проблему, – строгим голосом вещает Антонина Петровна.

– Я не могу сейчас приехать, у меня рабочий день, Алексей, наверное, на совещание. Вечером съездим и проверим, – пытаюсь отмахнуться от назойливой старушки.

– Милочка, я вызываю сантехников, и они взломают вам двери, я не хочу снова ремонта, вы и так меня последнее время часто заливаете, – ворчит бабулька.

– Хорошо, я постараюсь решить эту проблему.

– Немедленно, милочка.

– Хорошо, я сейчас отпрошусь и приеду.

Бегу к своему начальнику, описываю ситуацию, отпрашиваюсь. Пока спускалась, вызвала себе такси. И вот я уже лечу к себе домой, запасные ключи лежат где-то в недрах стола Алексея. Он не любит, когда я касаюсь его вещей, но тут уже ничего не поделаешь. Старушка упертая, может и заставить слесарей сломать нам замки.

И снова такси, я лечу к Алексею домой, по дороге пытаюсь его набрать, но он недоступен. Переживаю, сейчас надо как то объяснить ему, зачем я его беспокою, он сердится, когда ему мешают на переговорах. Делать нечего, забегаю в подъезд и бегу прямиком в квартиру к неугомонной старушке. Старушкой эту даму можно назвать только с натяжкой. Меня встречает Антонина Петровна в шелковом с экзотическими птицами халате, с чашкой кофе в руках. Она при параде, прическа, макияж, даже тапочки ее выполнены в виде туфелек, только бархатных с опушкой. Недаром Алексей ее называл «Императрица».

Она ведет меня в огромную ванную комнату и тычет пальчиком с изящным маникюром в потолок, там действительно несколько капелек. Не понятно, что это конденсат или действительно где-то подтекает.

Я обещаю разобраться и иду к дверям квартиры.

Алексей не разрешает мне приходить сюда, но до него не дозвониться, а Антонина Петровна вынесет все мозги.

Поворачиваю ключ в замочной скважине и открываю дверь.

В глаза сразу бросилась тряпка, что валялась посреди кристально чистого коридора. Только присмотревшись, я поняла, что это скинутое с чьего-то плеча пальто. Тут же валялись женские батальоны на высокой шпильке. Странно, может, Алексей сдал кому-то квартиру, а мне об этом не сказал.

В дальней комнате, где у Алексея когда-то была спальня, слышались голоса, и я пошла на голос. Не знаю почему, но я открыла дверь, даже не постучавшись.

Меня накрыло дежавю…

Посреди огромной кровати на четвереньках стояла голая Мила, а мой любимый Алексей, пристроившись к ней сзади, вколачивал в нее. Их движения были ритмичны, Милочка подвывала, и кричала: Быстрее, еще быстрее, глубже, ооооо, ты такой гигант, мне так нравится…

А Алексей ей вторил: Счассссс, счассссс, ооооо…

А я стояла на пороге комнаты, как соляной столб, не зная, что делать.

Почувствовав мой взгляд, Алексей остановил свои движения и уставился на меня, затем рявкнул: Света, выйди, и подожди меня в гостиной.

От испуга я подпрыгнула, захлопнула дверь, и, втянув голову в плечи, посеменила в гостиную. В моей голове было пусто, так пусто, что казалось, брось туда хоть какую-либо мысль, она будет перекатываться как шарик в пустом помещении из угла в угол…

Я села на диван, и уставилась пустым взглядом в пол. Мой взгляд скользит по паркету, по новому персидскому ковру с длинным ворсом, странно, в прошлый раз его здесь не было. В напольной вазе стоял букет из роз с почти метровыми стеблями, на столике при диване в ведерке со льдом бутылка шампанского, рядом вазочка с клубникой. Это смотрелось пошло и убого, как в плохом порнографическом фильме.

Место для свиданий.

Я вижу в проеме, как Милка, завернувшись в простыню, проскальзывает в ванную, слышу шум воды. Из спальни выходит Алексей в дорогом шелковом халате, в руках у него бокал с коньяком. Он опускается в кресло напротив меня, заслоняя собой проем, вальяжно перекидывает ногу на ногу, побалтывая в бокале коньяк. Мне приходится смотреть в глаза предателю.

– Мы с тобой интеллигентные люди, Лана,– не люблю, когда он так меня называет, имя пафосное и чуждое мне.

– Я – Светлана! – говорю ему.

– Как хочешь, так вот, Светочка, люди мы интеллигентные, поэтому давай решим мирно, без скандалов.

– Что решим?

– Я мужчина, а все мужчины по своей натуре завоеватели, сама понимаешь, мы пытаемся завоевать всех самок вокруг. Я тот мужчина, которому надо иногда давать свободу, в этом нет ничего страшного. В подоле от меня никто не принесет, я предохраняюсь, на твое место тоже никого не возьму, ты меня всем устраиваешь.

Видишь ли, устраиваю я его, кто меня спросил, устраивает ли это меня.

– Я сложу в чемодан твои вещи, можешь приехать и забрать, – говорю тихо, стараюсь произнести это отстраненно, холодно и спокойно, но мой голос предательски дрожит.

– Давай, дорогая, без сцен, вечером обо всем поговорим, и еще раз обсудим, – лицо у Алексея становится кислым, на его лице кривая улыбка, то, что я сказала, ему явно не по душе.