Лилии полевые. Покрывало святой Вероники

– Зачем ты ищешь Пророка из Назарета?

– Я ищу Его, чтобы Он возложил Свою руку на мой лоб и исцелил меня от моей болезни.

Тогда Он подошел к ней и положил Свою руку на ее голову. Но она сказала Ему:

– Что пользы мне в том, что Ты возложил на меня Свою руку, ведь Ты не Пророк?

Но Он улыбнулся ей и сказал:

– Теперь иди в город, расположенный на склоне горы, и покажись священникам.

Несчастная подумала про себя: “Он насмехается надо мной, от Него я, видимо, не узнаю ничего”. И она пошла дальше. А вскоре она увидела человека, ехавшего верхом. Когда он подъехал к ней так близко, что мог расслышать ее, она крикнула ему:

– Не подходи ко мне близко – я заражена; но скажи мне, где я могу найти назаретского Пророка?

– Чего ты хочешь от Пророка? – спросил встречный и продолжал медленно приближаться к ней.

– Я хочу только, чтобы Он возложил руку мне на лоб и излечил бы меня от болезни.

Тогда всадник подъехал еще ближе:

– От какой болезни хочешь ты излечиться? – спросил он. – Ты вовсе не нуждаешься во враче.

– Разве ты не видишь, что я прокаженная? Я родилась от больных родителей в пещере скалы.

Но наездник не переставал приближаться к ней, потому что она была мила и привлекательна, как едва раскрывшийся прекрасный цветок.

– Ты самая красивейшая девушка в Иудейской стране! – воскликнул он.

– Перестань издеваться надо мной, я знаю, что лицо мое изъедено болезнью, а голос подобен вою дикого зверя.

Но он взглянул ей глубоко в глаза и сказал:

– Голос твой звучит как весенний ручеек, осторожно пробирающийся меж камней, а лицо – гладкое, как нежный шелк.

В эту минуту он подъехал так близко, что она могла увидеть свое лицо в блестящей обшивке седла.

– Посмотри здесь на свое отражение, – сказал он.

Она так и сделала и увидела свое лицо, нежное и мягкое, как только что раскрывшиеся крылышки бабочки.

– Что я такое вижу? Это не мое лицо.

– Это и есть твое лицо, – сказал ей путник.

– Но мой голос! Разве не звучит он как скрипучая телега, с трудом взбирающаяся в горы?

– Нет, он звенит, как самые нежные струны арфы, – ответил ей всадник.

Тогда она повернулась и, протянув руку, указала на дорогу.

– Знаешь ли ты вон Того Человека, Который сейчас скроется за двумя дубами? – спросила она всадника.

– Это и есть Тот, о Котором ты спрашивала, – Пророк из Назарета, – ответил он ей.

Пораженная этим известием, она закрыла руками лицо, и глаза ее тотчас наполнились слезами.

– О, Ты – Святый, Ты – Носитель Божией силы, – воскликнула она, глядя в сторону Незнакомца. – Ты исцелил меня!

И тогда всадник смело посадил ее на седло и привез в город, стоявший на обрыве горы. Он повел ее к старейшинам и священникам и рассказал им про чудесную встречу девушки и Пророка. Старейшины подробно расспрашивали его обо всем, но когда услыхали, что девушка родилась в пустыне от родителей, больных проказой, то не поверили, что она излечилась.

– Возвращайся туда, откуда ты пришла, – сказали они. – Если ты больна, то должна такой оставаться весь свой век. Ты не смеешь приходить в город, чтобы не заразить нас своей болезнью.

Она же сказала им в ответ:

– Я знаю, что я здорова, потому что Пророк из Назарета возложил Свою руку мне на лоб.

При этих словах девушки они закричали:

– Кто Он такой, что может нечистых делать чистыми? Все это лишь ослепление от злых духов! Возвращайся обратно к своим родным, иначе ты погубишь нас!

Священники этого города не захотели признать девушку исцеленной и не позволили ей более оставаться в городе. Они объявили, что всякий, кто окажет ей гостеприимство, будет считаться заразным. Когда же жрецы изрекли такой приговор, девушка с горечью обратилась к молодому человеку, нашедшему ее в поле:

– Куда мне теперь идти? Должна ли я снова вернуться в пустыню к больным родителям?

Всадник же посадил ее в седло рядом с собою и ответил:

– Конечно, нет. Ты не должна возвращаться к ним пещеру. Лучше уйдем отсюда вдвоем – за море, в иную страну, где нет закона для “чистых” и “нечистых”.

И они оба…»…

На этом месте виноградарь оборвал свой рассказ, потому что раб поднялся и произнес:

– Тебе незачем дальше рассказывать, лучше проводи меня часть дороги, так как ты знаешь путь в город. Я хочу сегодня же отправиться обратно, не дожидаясь утра. Император и Фаустина, не теряя времени, должны тотчас же узнать обо всем, что ты мне поведал.

Когда виноградарь проводил раба и указал ему дорогу, то, вернувшись в хижину, нашел свою жену еще не спящей.

– Я не могу уснуть, – сказала она, – и все думаю о том, как встретятся эти двое – Один, Который любит всех людей, и другой, который их ненавидит. Кажется, эта встреча должна сдвинуть Тиверия с пути ненависти.

Она думала о встрече императора и Пророка из Назарета.

***

Старая Фаустина прибыла в далекую Палестину, направляясь в Иерусалим. Она никому другому не хотела уступить поручение найти Пророка и привести Его к императору. Разумеется, при этом она думала так: «Того, что мы хотим от Этого чужого Человека, нельзя добиться силой или купить за деньги. Но, может быть, Он поможет нам, если кто-нибудь упадет к Его ногам и расскажет Ему, в какой беде находится император. Но кто же будет более пламенно просить за Тиверия, чем я, которая страдает от этого несчастья так же тяжело, как и он сам?!».

Старая кормилица даже помолодела от надежды на то, что, быть может, удастся спасти Тиверия. Без труда перенесла она далекое морское плавание до Яффы[10 - Яффа (Иоппия) – один из древнейших городов Азии на северо-западном берегу Средиземного моря, в 37 английских милях от Иерусалима.] и дорогу до Иерусалима совершила не в носилках, а верхом. Казалось, что она переносит трудное путешествие так же легко, как и благородные римляне, солдаты и рабы, которые составляли ее свиту. Это путешествие от Яффы до Иерусалима наполняло сердце Фаустины радостью и светлой надеждой.

Была весна, и Саронская долина[11 - Саронская долина (равнина) – название хорошо известной равнины в Палестине. Славилась своей красотой и плодородием и изобиловала цветами и плодоносными деревьями. Была населена. В настоящее время утратила прежнюю красоту и оживленность.], по которой они ехали в первый день, представляла собой сверкающий ковер цветов. И на второй день, когда группа уже вступила на Иудейские горы, цветы все еще составляли основу горных пейзажей. Все разнообразные холмы, между которыми вилась дорога, были покрыты плодовыми деревьями, которые были в самом роскошном цвету в это время года.