Я – Ангел

– А что было-то? Так… одни пустые бесплодные мечтания. Конечно, мы, Ангелы, не имеем права это говорить, но теперь-то уж чего стесняться… Ты профукала свою жизнь, потратила ее на мечты вместо того, чтобы жить и брать от этой жизни все по максимуму, наслаждаться ею каждый день, каждую минуту, каждую секунду… Этим ты оскорбила Бога, он подарил тебе жизнь, как ценный дар, а ты не оценила. Я пытался тебе это сказать сегодня там, на крыше… но ты не желала слушать.

– А как же собаки? Я же должна с ними погулять..

– Какие собаки? При чем тут собаки? Соседские, что ли? Они что, потерпеть не могут? Ведь сейчас речь идет о твоей жизни и смерти.

Соня отрицательно качает головой, ее глаза наполняются слезами.

– Нет, не могут. Они же не люди. Это мы умеем терпеть. А они должны гулять, утром и вечером. К тому же я соседке обещала…

– Ну, раз обещала, тогда пошли. – достает из шкафа Сонину одежду. – Одевайся. Пошли спасать твоих собак.

– Мы что, сбегаем из больницы? Но это же неправильно? – говорит Соня.

– А ты всегда поступаешь правильно? Да и какая теберазница? Все равно ты умрешь, правильно это или нет. И для тебя все это уже не имеет значения. А животных твоя судьба не касается. Нельзя же думать только о себе?

– Ты что, сейчас надо мной издеваешься, да? Я умираю, а ты упрекаешь меня в эгоизме?

– Ну как знаешь. Пусть тогда у них разорвутся мочевые пузыри. Подумаешь, велика потеря – два собачьих трупика.

Соня снова щупает свою большую шишку на затылке, затем с трудом встает, Ангел протягивает ей одежду и выходит из палаты. Соня с трудом стягивает с себя больничную рубашку, надевает свитер, джинсы, кроссовки, берет рюкзак и, еле держась на ногах, идет к выходу....

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. СКВЕР

Вечер. На улице темнеет. Соня выгуливает двух соседских пуделей на поводках в сквере неподалеку от дома. Она еще не совсем хорошо себя чувствует, поэтому быстро устает и идет с пуделями к скамейке, привязывает их, садится и с наслаждением откидывается на спинку. К ней подсаживается Ангел с двумя огромными рожками с мороженым, протягивает один.

– Нет, спасибо, я не хочу. – отказывается Соня. – Нет аппетита.

– Ну, съешь. Это же очень вкусно.

– Вкусно, но вредно. В каждом таком рожке огромное количество калорий. А я на диете.

– А тебе разве сейчас не все равно? – спрашивает Ангел и откусывает большой кусок.

Соня берет свое мороженое, безучастно лижет и вдруг понимает, что ей, правда, безумно нравится его вкус, она начинает с удовольствием есть. Собаки рядом на привязи скулят. Соня откусывает по кусочку и угощает пуделей. Ангел с усмешкой смотрит на нее.

– Что ты мучаешь животных? Ты думаешь, им нужно твое мороженое? Им нужна свобода! Им побегать хочется. Отвяжи собак. Если тебе сейчас хорошо – пусть и им будет тоже. Дай им то, о чем они мечтают, жизнь ведь так коротка. Теперь ты это понимаешь?

Соня отпускает собак, те резвятся на лужайке, Соня смеется, жует мороженое, кидает им палочки, они играют, ей становится очень хорошо, она оборачивается, чтобы поделиться своими чувствами с Ангелом, но того нигде нет. Соня растерянно встает, она даже не заметила когда и куда он исчез. Соня оглядывается по сторонам, обходит скамейку – нет, ее спутник пропал. Внезапно и собаки срываются с места, бегут вдаль.

– Куда!! Артемон! Фикус! Стоять! Ко мне! – кричит им Соня и бежит следом, но собаки ее не слушаются и скрываются за поворотом аллеи.

Соня выбегает из сквера, мчится по улице, заглядывая в разные подворотни, ищет и зовет собак, сама чуть не плачет – пудели сбежали, странный мужик Ангел, который уговорил их отпустить, делся куда-то, она натворила бед и еще вдобавок умирает. Слезы катятся у Сони по лицу. Звонит мобильный, она видит номер Димона, вспоминает, как он смеялся над ней вместе со всеми, злится и кидает телефон об стену – тот разбивается.

ГЛАВА ПЯТАЯ. БАР

Вечер. Димон с Анной сидят в баре за стойкой, перед ними пустые стаканы из под виски. Димон снова набирает номер Сони и слышит, что абонент недоступен. Димон расстроенно смотрит на телефон. Анна насмешливо смотрит на Димона.

– Я ничего не понимаю. – говорит Димон. – Я звонил в больницу, куда ее увезли, но мне сказали, что Соня сбежала. А теперь у нее телефон вдруг отключился.

– После аварии, да еще такой травмой головы, поведение нашей блаженной Сони может быть куда более неадекватным, чем раньше. Ты же сам об этом ей говорил. Вечно она в своих каких-то фантазиях.

Анна закидывает ногу за ногу, пододвигается к Димону поближе, кладет ему руку на плечо, заглядывает в глаза. Она сейчас дьявольски красива.

– Может, повторим? – кивает ему на пустые стаканы и обольстительно улыбается.

– Давай.

Анна делает знак бармену, тот забирает пустые стаканы. Анна снова заглядывает Димону в глаза:

– Так вот. Если не хочешь вот таких интрижек на работе – первое правило харассмента: не заниматься этим на глазах у всех. Второе – никому об этом не рассказывать. А третье – вытекает из первых двух.

– Не понимаю.

– Все ты понимаешь. – Анна улыбается бармену, который ставит перед ними новые порции спиртного и уходит. – Если работают первые два правила, то это получается и не харассмент вовсе, а просто… чистое удовольствие…

Ангел сидит за столиком в глубине бара, в полумраке, потягивает виски и наблюдает за Димоном и Анной. Заметно, что Ангел уже здорово пьян. К его столику подходит официант с подносом, меняет пустой стакан на полный, Ангел делает ему жест рукой, мол, останься. Официант остается стоять рядом. Ангел вновь смотрит на Димона с Анной, которая обнимает парня за плечи и что-то вкрадчиво шепчет ему на ухо, затем обращается к официанту.

– А знаешь, что в моей работе самое обидное? Всю жизнь служишь верой-правдой, а тебя раз – и коленом под зад, на помойку жизни. Теперь или разгребай это человеческое дерьмо или подыхай здесь, на этой гребаной земле, если не разгребешь

– Вас что, уволили? – вежливо интересуется официант.

– Можно сказать и так, – говорит Ангел, достает из кармана пальто крупную денежную купюру, кладет официанту на поднос. – Принеси-ка, друг, мне бутылочку. Чего мелочиться, правда?

Официант понимающе кивает и уходит.

Димон у стойки бара пьет виски, он захмелел. Анна чуть пригубила свой стакан и снова прижалась к Димону:

– Слушай, ну что ты такой мрачный? Все переживаешь за нашу Соню? Прекрати, забей ты на эту дурочку. – Анна нежно проводит пальцами по лицу Димона, касается его губ. – Ты слишком напряжен, тебе нужно снять стресс. Хочешь, я помогу?

Димон пьяно кивает, Анна притягивает Димона за галстук к себе, они целуются.

Ангел смотрит на Анну с Димоном, делает глоток виски, затем обращается к стоящей на столе бутылке.

– А земная жизнь, пожалуй, не так уж плоха, правда, крошка?

Та будто соблазнительно кивает, соглашаясь. Этот молчаливый ответ устраивает Ангела.

– И только здесь, на земле, понимаешь, что когда перед тобой закрывается одна дверь – всегда готовы открыться сразу несколько других. Ты со мной согласна?

Та опять молча кивает. Она занята делом. Она почти под горло заполнена виски.

– А ты… – продолжает Ангел, – Ты готова мне открыть свою дверцу?..

– Да хоть ворота! – неожиданно низким гортанным голосом с хрипотцой отвечает бутылка, пробка сама выскакивает из нее, бутылка наклоняется и плещет виски в стакан Ангела.

Анна с Димоном встают и в обнимку идут вглубь бара в сторону туалета. В этот момент открывается входная дверь и в бар входит расстроенная и заплаканная Соня, подходит к стойке, садится на стул, на котором до этого сидел Димон. К ней подходит бармен.

– Что будете пить?