Дикая магия. Проклятье «Черного тюльпана» – 2

– Полагаю, мне не стоит интересоваться, кого вы теперь видите в зачарованной груше? – с саркастичной усмешкой спросил профессор.

– Правильно полагаете… сэр, – проворчала я, зацепившись зубами за липучку и пытаясь стянуть перчатку с правой руки.

Скривившись в показной мученической улыбке, Демон ухватил меня за локоть. Мягко вырвав из моего рта клочок ароматной бордовой кожи, он расстегнул перчатку и легко стянул ее с ладони.

– Я заметил, что вы бьете в корпус и, это очевидно, щадите лицо, – пробормотал он, расправляясь со второй перчаткой и не обращая внимания на мои попытки сопротивляться. – С чего бы вдруг?

– Не все лицо, только скулы, – буркнула я, невольно скользнув взглядом по его щекам. – Чертовски хороши. Жалко портить.

Хмыкнув, Карпов бросил печатки на мат, задрал подбородок и глянул на меня из-под ресниц. Теперь он уверен, будто я считаю его привлекательным! Ну, может и считаю, конечно, но…

Профессор так старательно смотрел мне в глаза, что на мрачном лбу затрепыхалась венка. И к чему такая сосредоточенность? Феноменального усердия Демона хватило лишь на минуту. Потом его взгляд сорвался в пропасть и обласкал меня с взлохмаченной макушки до взмокших лодыжек.

Видок у меня был кошмарный. По шее струились ручейки пота, плечи застилали слипшиеся пряди. Топ и шорты промокли насквозь. Не представляю даже, как жутко от меня разило потом. Тем не менее, глядел он очень странно.

– Считаете, мне снова нужно искупаться? – ехидно бросила я.

Карпов удрученно вздохнул, демонстрируя, как сильно устал иметь дело со столь сложными в общении ученицами. Затем потянулся к груше и неспешно провел по ней ладонью.

– Кого вы видите в ней?

– Хм… Умная вещица… Пандора Магнуссен хорошо знала свое дело, – задумчиво пробормотал профессор. – А у нас с вами, оказывается, одинаковые взгляды на жизнь.

Я приподняла брови, ожидая хоть какого-то продолжения. Разговоры загадками оставим для старика Эйвери.

– Я вижу себя, – сдержанно объяснил Карпов. – Боюсь, это единственный враг, который мне не по зубам.

***

Вечер пятницы был ничуть не веселее ее утра. В смятенных чувствах я слонялась по Академии, пытаясь разгадать задумку крестного. И что такого важного в этой златогривой мегере? Кроме того, что она была вдовой того самого Кристиана Ловетта? Не слишком, к слову, опечаленной: с таким энтузиазмом она вертелась вокруг Демона.

Моего Демона.

С картины в фойе привычно улыбалась и будто даже слегка подмигивала Аврора. В этот раз прозрачная физиономия господина Вортингтона из рамы не выпрыгнула, так что жаловаться мне приходилось основательнице Академии.

Она-то могла меня понять – сама влюбилась в неподходящего парня. Тоже скверного и мрачного. И вот, что из этого вышло.

Я перевела взгляд на полотно с изображением давней битвы. Война. Сотни погибших Высших магов, падение Великих даров… Все могло обернуться гораздо худшей бедой, если бы Аврора его не остановила. Интересно, как графине это удалось, если Августус, по признаниям очевидцев, был намного могущественнее всех прочих?

Наверняка она знала какой-то секретный приемчик против Мрачных Чудищ. Я бы с радостью его позаимствовала…

По плечу с шелковистым треском мазнула ткань пиджака, и слева от меня материализовалась знакомая темная личность. Я скользнула глазами по статной фигуре. Хотя нет, с этим парнем мы никогда не встречались. Я бы запомнила.

На меня смотрел незнакомый благоухающий франт, в темно-сером – да неужели! – двубортном пиджаке, наделенном каким-то фантастическим лоском. Мои глаза изумленно уперлись в крепкую шею: на ней был повязан галстук! Самый настоящий, с атласным глянцем, смолисто-черным ручьем стекавший по рубашке.

А еще запах – чужой, но невыносимо соблазнительный. Какой-то свежий, солено-морской, с легкими древесными нотами. Дорогой парфюм смешивался с привычной полынью так вкусно, что я отпрянула в сторону на полшага, чтобы хоть немного выбраться из зоны мгновенного поражения.

Ох, Аврора. Ну ты меня понимаешь, да?

– Набрасываете план побега? – негромко, но садистски бархатисто поинтересовался Демон.

Пятница ведь, точно. Перенесенное дополнительное занятие.

– Зачем же побега… У меня еще два часа, чтобы придумать уважительную причину для прогула, – задумалась я, и вдруг поняла, что сказала это вслух.

С притягательным ароматом надо было что-то делать, в ядовитом облаке я ничего не соображала! Еще полшага в сторону. Так полегче.

– Не напрягайтесь. Как раз хотел сообщить вам, что я сегодня, в некотором смысле, занят.

Мне не надо было смотреть на Карпова, чтобы распознать в его словах язвительную ухмылку. Занят он, ага. В некотором смысле. Внутри зарокотал ревнивый зверь. Окатив профессора льдом из глаз – раз уж вчера из ушата не получилось, – я холодно ответила:

– Благодарю, что потрудились сообщить лично.

Сохранять равнодушный вид было трудно, и на это уходила вся энергия. Перед глазами вместо картины стоял огромный шоколадный торт, как единственное средство от подступающей депрессии. Сердце колотилось в бешеном танце. Вырядился, надушился… Уж догадываюсь, в чьей синеглазой компании Демон планирует прогулять мое дополнительное занятие.

Приблизившись, Карпов вдруг скользнул двумя горячими пальцами под рукав блузки и мягко схватил запястье. Я не сразу сообразила, что он задумал, а как дошло, резко вырвала руку и спрятала в карман юбки.

– Это против правил, – недовольно прошипела я, заливаясь румянцем.

Пары секунд хватило, чтобы услышать, каким галопом скачет обезумевшее сердечко.

– Каких еще правил? – довольно рассмеялся Карпов. – Просто хотел поставить диагноз. У вас бледный вид.

– Зато ваш вид внесет смуту в студенческие ряды. Ну и каков диагноз, «доктор»?

– Может быть опасно. Такое иногда плохо кончается. Сходите в больничное отделение и проконсультируйтесь с Мари, – серьезным, обеспокоенным тоном произнес профессор, но тут же снова ухмыльнулся. – Я все же не врач, и знаком не со всеми заболеваниями, от которых так бьется сердце.

– Ну у вас-то его вовсе нет. На предпоследней практике сражения Осворт показывал пару интересных атакующих заклятий, сэр, – раздраженно пробормотала я. – Убить не убьют, но покалечить могут. И костюм испортят наверняка. Шли бы вы… по своим важным делам.

– Пойду. А вы все же пообщайтесь с госпожой Пламберри. Уверен, она предложит вам подходящее лечение, – озабоченно прошептал Карпов. – Если не ошибаюсь, обычно при таких случаях назначают немножко терпения и побольше спокойствия.

– Сомневаюсь, что подобные лекарства найдутся у нее на «быстрой полке», – фыркнула я, в последний раз смерив мужчину взглядом – дай бог, чтобы холодным и надменным, а не исполненным вожделения.

Затем нервно потопала… ага, в больничное отделение. Не консультироваться с Мари, конечно, – мне хватило «одной таблетки». Зато там можно было тяжелым мешком зерна бухнуться на уютную кушетку и всласть надышаться нормальным воздухом. Без примеси летних трав, морского бриза и прочей древесной шелухи.

Я застыла в мучительном ожидании ужина, и разморозилась лишь тогда, когда до меня вдруг дошло, что Карпов со старой знакомой давно растворился на пороге Академии. Посему вид Демона внес смуту только в мое сердце, а вот студенческие ряды остались в счастливом неведении, как невообразимо хорош может быть их мрачный преподаватель.

Предложение погостить, исходившее от крестного, трактовалось Джорджиной свободно. Конечно же, они не планировали оставаться здесь и придумали себе более интересное мероприятие на вечер. Иначе зачем Карпов так разоделся? Какой-нибудь бал или респектабельный ужин для первокровок из высшего света…

Напросившись на внеплановое вечернее дежурство, я мерила шагами больничное отделение и раз в пятнадцать минут ревнивой фурией выглядывала в фойе. Но парочка так и не появилась, а в полночь Мари выгнала меня спать. Понятное дело, глаз я не сомкнула.

Лихое подсознание подбрасывало в мозг картинки, как Карпов приводит белокурую стерву в свой кабинет и настойчиво тянет за руку в смежную спальню… Бросает на черные простыни. Мои простыни!

После ночи, проведенной в его комнате, я отчего-то присвоила смятое, но слегка хрустящее постельное белье себе. Понимала, что не имею на это никаких прав и оснований. А все равно – мое. В некотором роде я даже территорию пометила. Сирень, крошки… Не специально, но так вышло.

Интересно, следующей ночью он сменил простыни? Или просто смахнул крошки и лег в ту же постель, не так уж сильно мучаясь от девчачьего аромата?

***