Дикая магия. Кукла для профессора

Пока ламбикура орала, мы с непослушным птенцом глазели друг на друга. По телу прокатывались электрические импульсы. Ощущение странное – как смесь страстного поцелуя, томной неги после долгого сна и удовольствия от поедания шоколадного торта.

– Поспешный выбор, малыш! – волновалась сердобольная мамаша. – Она тебе не подходит!

– Анна, – вдруг гортанно провозгласил мое имя кроха-ламбикур, и волна мурашек пробежалась от поясницы до затылка.

С удрученным вздохом его негодующая мать сложила крылья и опустилась на подоконник. Странное знание вдруг родилось в моей голове. Я скосила ее набок и произнесла:

– Арчи.

– Надо погладить, – подсказал Карпов. А потом не удержался от колкости и язвительно добавил: – Даже не представляешь, Арчи, во что ты ввязываешься.

Подойдя ближе, я ласково провела ладонью по шелковистому оперению. Подушечки пальцев приятно покалывало и обдавало теплом, будто между нами метались миниатюрные молнии. По телу расползалась беспричинная радость, волнообразно сменявшаяся то вдохновением, то томной меланхолией. Крошка-ламбикур довольно прищурился и еще сильнее нахохлился, превратившись в лохматый фиолетовый шар.

– Теперь расскажете, что стряслось в оранжерее?

– Два первокурсника, без сознания… и зеленые. Неизвестно, что именно они съели или потрогали, – бормотала я, завороженно глядя на своего собственного ламбикура. – Только вы сможете определить. И когда я говорю «зеленые», то имею в виду насыщенный изумрудный оттенок, сэр.

– Или Тигриный Зев, или Непентес Неагрессивный. Лучше поторопиться… Отравление Непентесом летально. Пойдемте, пойдемте, потом наиграетесь.

Карпов ухватил меня за локоть и силой выдворил из кабинета. Только и успела, что заметить укоряющий взгляд Арчи и угрожающий – его мамаши.

***

– Ну и как вам… «заключение контракта преданности»?

Демон с интересом глянул на меня, когда мы разменяли очередной лестничный пролет, и щеки тут же защипало румянцем.

– Волнительно.

– Джильберта заклюет меня до полусмерти, когда вернусь, – озабоченно пробормотал Карпов.

– Считает меня неподходящей партией для своего отпрыска? – рассмеялась я, продолжив спуск на первый этаж. – Ну, она не одна такая. Даже у ламбикуров есть предрассудки насчет дестинок… Кто бы мог подумать!

– Вряд ли они видят разницу между дестинами и первокровками. Просто Джи-Джи, как любая тревожная мамаша, надеялась подольше удержать его в гнезде. Ей бы сейчас и королева не угодила, – попытался сгладить углы профессор.

– Как думаете, почему он выбрал меня? – смущенно спросила я.

Влиятельной, могущественной, отважной волшебницей я не являлась. Наоборот, весь день проявляла чудеса трусости и неуверенности в себе.

– Тут и думать нечего… Как и прочие, бедный неопытный птенец пал жертвой вашего обаяния, – съязвил Карпов и с довольной ухмылкой толкнул дверь больничного отделения.

Жаль, я не знала заклинания, которое заставило бы ее захлопнуться обратно, ударив мужчину по вредному демоническому носу.

Ученики уже были здесь. Лежали на койках – неподвижные и абсолютно зеленые. Эйвери стоял поодаль, сложив морщинистые руки за спиной и не вмешиваясь в процесс. Мари хлопотала над ребятами, пыхтя добродушной ежихой.

– Пришли! Наконец-то! Андрей, я уже проверила на Тигриный Зев. Сыпи не обнаружила, так что… У меня просто нет вариантов!

– Непентес, – бросил Карпов и принялся осматривать ближайшего мальчишку.

– Который?! – воскликнула Мари, приложив ладони к губам.

– Неагрессивный. С момента отравления прошло не больше часа, иначе бы…

– Зачем ты поселил такую гадость в новой оранжерее? – зашипела на него моя наставница. – Это же дети! А ты им – Непентес!

Все еще что-то неразборчиво рыча, она побежала в свой кабинет и принялась греметь дверцами шкафчика с противоядиями.

– И правда – зачем? – тихо спросила я профессора. – Что это за новая теплица? Для чего все эти жуткие растения?

– Для учебы, мисс Дэлориан. Врагов надо знать в лицо, – строго ответил Демон. – Вход в седьмую запрещен.

– Как и в пятую, сэр, однако, это никому не мешает… – начала я и вдруг запнулась, ухнувшись с головой в неловкие воспоминания. – Новая теплица правда только для учебы? И ничего секретного? Слухи разные ходят…

Карпов внимательно на меня посмотрел, открыл было рот, но тут же и закрыл, потому что прибежала Мари и принялась вытряхивать на кушетку пробирки из аккуратного саквояжа.

– Сейчас вольем в них антидот – и будут, как огурчики, – оптимистично заявила госпожа Пламберри, выуживая из горы пробирок одну, с мутновато-красным содержимым.

– Неудачное сравнение, Мари, – хмыкнул Карпов, окидывая взглядом насыщенно-зеленых подопечных. Они и сейчас были, как огурчики. Без всяких противоядий.

– И то верно. Тогда будем надеяться, что они сменят свой овощной окрас на более… человеческий.

***

Я сидела на соседней койке, свесив ноги, и наблюдала за развернувшейся рядом суетой. Снова накрыло тревожным ощущением. Нескоро я смогу полюбить снег… Теперь он ассоциировался у меня с проблемами. Единственное, что радовало, – руки по-прежнему хранили пружинящее тепло мягких кудряшек, так сладко прогибавшихся под моими пальцами.

Я еще толком не осознала, но, кажется, у меня появилось домашнее животное. Не собака, конечно, которую я выпрашивала у родителей, но и не хомячок…

– Вы дрожите.

Подняла глаза. Карпов внимательно смотрел на мои руки, которые действительно тряслись. А я и не заметила.

– Снег, – пожала плечами.

Демон понимающе кивнул и больше вопросов не задавал.

Часа через два первый мальчишка очнулся и подал голос. Второй еще валялся в забытьи, но кожа с темно-изумрудной стала серо-салатовой, и Мари облегченно выдохнула. А затем с материнским укором глянула на «нашкодившего» профессора.

– Жить будут, – сухо буркнул Карпов.

– Выбрось эту дрянь из седьмой, – угрожающе зашептала моя наставница. – И все прочие ядовитые растения!

– Тогда в ней ничего не останется, – недобро рассмеялся Демон.

Вид он имел уставший и озабоченный, и все это время не отходил от кушеток, над которыми ворковала госпожа Пламберри. Каким бы хладнокровным он ни хотел казаться, судьба глупых мальчишек его волновала.

– Господин Эмбер, не соизволите ли вы нам объяснить, как оказались без сознания в закрытой для посещений оранжерее? – мягко, вкрадчиво, пробирая голосом до мурашек, поинтересовался Карпов у пришедшего в себя юноши.

Паренек нервно сглотнул, выпучив оба голубых глаза на профессора, и, кажется, с радостью бы отдал богу душу прямо на этой кушетке. Даже стал озираться в поисках какой-нибудь склянки с пометкой «яд». Тут я с ним была солидарна: разгневанный Карпов пострашнее Непентеса Неагрессивного.