Мой брат Август

– Нет уж. По – нормальному, по-взрослому, как договаривались.

Я стиснула зубы. О боже, только бы побыстрее сделать это. От одной мысли весь выпитый мной алкоголь просился обратно. Все вокруг были заняты своими партнерами, Крис телефонным звонком с очередным любовником, Мар покручивала бабочку на шее кальянщика. Никто не заметил, что я пошла с Деном в женский туалет. Он взял меня за руку, его ладонь была большой, мокрой и горячей, как лапа у собаки.

– Идем, – говорит он и приподнимает брови.

Я просто иду, не сказав ни слова. Мы закрываемся в кабинке. Ден потирает потные руки о свои джинсы. Он сильно волнуется, обычно он не настолько потный.

– Ну, начинай, – командую я.

– Подожди, может, сначала поговорим? Или хотя бы пообнимаемся?

– Тебе что, десять лет? Я обещала лишь поцелуй! Так что забери свой приз уже, наконец!

Ден нервно улыбается, не хочет улыбаться, но это выходит само. Он снова вытирает руки, его глаза круглые и блестящие, он счастлив, что, наконец, получит хотя бы поцелуй. Его губы приближаются к моим, они мокрые, большие, слишком горячие.

– Ну что, все? – с надеждой спрашиваю я.

– Это же не по-взрослому, давай еще раз.

– Ну, давай.

В этот момент кто-то заходит в туалет и проходит в соседнюю кабинку.

– Ден, я так не могу! Это вообще не романтично, там рядом кто-то малую нужду справляет, – говорю я.

– Ну и что? Не обращай внимания.

Я закрываю глаза, жаль нельзя еще и закрыть уши, ведь соседка из кабинки начинает громко испускать газы, а потом и сваливать балласт большой нужды. Ден снова коснулся меня губами, это было весьма терпимо, пока он не стал совать в мой рот свой язык, он был такой огромный, горячий, слишком мокрый, для него не хватало места в моем рту, но он все равно засовывал его. Я прищурила глаза, дискомфорт все нарастал, соседку из кабинки прорывало все громче и обильнее, стал доходить характерный запах. Я чувствовала, что если не от языка Дена, то от этого едкого запаха меня стошнит.

– Все Ден, хватит, ты получил достаточно, мы в расчете, – говорю я с облегчением.

– Хорошо, Алекс, это было чудесно.

– Ага, конечно.

Я пулей вылетела из туалета, села за наш столик и восстановила дыхание, пара глотков сладкого дыма мне помогла.

– Я домой, меня ждут, – говорит Крис, наклонившись за сумочкой.

– Секс? – спрашивает ее Люк и подмигивает.

– Конечно! – радостно отвечает Крис.

– Мы тоже поедем, как моя подруга вернется, – сообщает Люк.

Его подруга в туалете, значит это она испортила и без того отвратительный поцелуй. А вот Мар не так повезло, ей нужно было подождать еще пару часов, пока кальянщик закончит смену, однако было понятно, что ждет счастливчика, когда он ходил мимо столиков, Мар щипала его за большую ягодичную мышцу.

– А что ты, Алекс? Поехали на одном такси? – предлогает Ден.

Нет уж, спасибо, еще не хватало, чтобы он приставал ко мне в машине.

– Я с Мар поеду, мы договорились.

– Так она же к Виталику поедет. Тем более, зная Мар, она и в машине может начать…

– Мы с Виталиком в одном районе живет. Не парься, при мне она не начнет.

– Тогда я поехал, завтра ведь к первому уроку. У нас все нормально?

– Все нормально, – сказала я, даже не поняв, что он имел ввиду. Я просто хотела, чтобы он ушел.

Конечно же, я не стала ждать Мар, я уехала домой сразу, как ушел Ден. Я хотела плюхнуться на кровать и больше никогда не вспоминать об этом мерзком поцелуе в туалете, такого стыдного момента у меня еще не было за всю мою жизнь.

Шел третий час ночи, я была уверена, что Август спит. Однако, когда я вошла, я увидела на кухне свет, пробивающийся через большую стеклянную дверь. И чего он еще не в постели? – думала я. Я немного приоткрыла ее, там мой папа в красном халате, с очками на большом носу и большой супницей, именуемой кружкой, сидел за столом и читал газету.

– Привет пап, – скромно сказала я.

– Скорее доброй ночи, – ответил папа спокойным голосом. – Опять были в кальянной?

– И откуда ты все знаешь?

– Как не знать? Только там такой характерный запах. Александра, я ведь рассказывал, как это вредно. Ты обещала мне больше не курить!

– Ну, прости, ты тоже обещал бросить пить, однако сидишь в два часа ночи с полной кружкой виски.

– Я взрослый, да, можно сказать и старый, здоровье уже сгублено, а вот твое пока нет. У тебя светлое будущее, Александра.

– Папа! Давай без нотаций? Я большая девочка, разберусь, что пить и курить.

– Конечно большая, но мой долг, как отца, предостеречь.

– Долг, как отца? Где же другие долги? Это что все? Появиться раз в месяц и то случайно и читать мне нотации, как жить? Я прекрасно знаю, что кальян это вредно! Не открывай мне Америку!

– Не кричи, ты разбудишь Августа!

– Да хрен с ним с Августом! Потом досмотрит свой сон!

– Да что с тобой! – крикнул папа и стукнул кружкой по столу.

– Ничего, я просто устала. Ты знаешь, что в школе произошло?

– Да, Август сказал мне. Ты так сильно из-за этого переживаешь? Я куплю парню телефон, не бойся, тебе не придется тратить карманные деньги.

– Дело не в этом. Папа! Мне просто нужно снять стресс! Может, выпить немного. Что у тебя за виски? – спросила я и взяла бутылку со стола.

– Никогда в жизни я не буду пить с собственной дочерью! Хочешь пить и гробить здоровье – пей, но не на моих глазах, а пока я жив, пусть это и бесполезно, но я буду читать тебе морали, запрещать и рассказывать насколько это плохо для здоровья! А сейчас иди в свою комнату, я разбужу тебя к первому уроку и лично отвезу в школу! Марш в спальню!

Призраки моих родителей появлялись в моей жизни и делали мне больно. Он лично отвезет меня в школу, это действие, которое он, в приципе, должен делать каждый день, для меня как празник, я просто побуду со своим отцом, я побуду с ним один день, я заслужила это. То, что все получают каждодневно, я получаю раз в месяц, и на меня кричат просто за то, что я хочу виски. Через два месяца мне стукнет восемнадцать, тогда я смогу присесть с ним с другой супницей и выпить спокойно, я надеюсь, он будет не в праве запретить. От чего-то мне стало больно в груди, ребра сдавливало, болели глаза, эта ненавистная мне жидкость скапливалась в них. Нет, я не хочу, я слишком сильная, я не заплачу. А, нет, я не могу их сдерживать, чертовы слезы!