Москва мистическая

Были вызваны лучшие специалисты по изгнанию бесов. Службу решили не прекращать, а молиться в храме еще усерднее и круглосуточно. Денно и нощно священники с паствой били земные поклоны, читали молитвы. Храм окурили ладаном, окропили святой водой. Это помогало, но ненадолго. Едва смолкали молитвы, снова слышался тревожный стук, яростный треск, словно кто-то изнутри хотел разломать святые стены. Бес был силен. Но и священнослужители не отступали. Через неделю паства потихоньку разбежалась по домам, но священники не сдавались. Это было их реальное сражение с силами тьмы.

Москвичи следили за этим противостоянием затаив дух. Видели, как часто, не выдерживая напряжения, священники падали прямо в церкви, и их выносили на свежий воздух – отдышаться. Батюшки были измотаны и истерзаны, но не сдавались. Если кто-то выбывал, теряя сознание, на его место заступал другой. Это чудовищное противостояние длилось две недели. В последний вечер сражения в храме раздался невероятный грохот, будто сам купол рухнул вниз. Молящиеся застыли в ужасе, но не перестали читать молитвы. Вмиг невесть откуда налетел ледяной ветер. Погасли разом все свечи. Некто, не видимый в темноте, тяжело охнул – и… наступила тишина. Полная! Ни один из священников не шелохнулся, но и ни одного стука бесовского не раздалось более. Молитвы победили!

Храм Всех Святых на Кулишках. Конец XIX в.

Поутру храм освятили заново. Торжественно и пышно при огромном скоплении народа. Люди благодарили Бога за избавление от напасти. А в самый разгар службы луч солнца неожиданно протиснулся через окна и волшебным чистым светом осветил иконостас Всех Святых. Видно, и они принимали участие в изгнании беса. И каждый, кто в ту минуту был в храме, ощутил невероятную приподнятость духа и радость всеобъемлющую.

Великий ужас в церковной богадельне

Улица Солянка, № 4

Не замолю я страшный грех —

Он странен и велик!

Но я смеюсь, и слышу смех,

И вижу странный лик…

    Тэффи.

Монахиня

Однако нечисть хоть и замерла, но только на время. Не хотелось бесенятам перестать играть в свои куличики. Уже через несколько лет поползли по Москве слухи – опять нечисто в проклятых Кулишках.

На этот раз поздней осенью (или ранней зимой?), на рубеже ноября – декабря 1666 года (чувствуете, прямо-таки число зверя – три шестерки?) опять-таки в святом месте – женской нищепитательнице (богадельне) обнаружилась новая «сила диаволова». Богадельня была основана при церкви Святой Животворящей Троицы на Солянке на том месте, где сейчас стоит дом № 4. Храм этот был заложен по благословению самого первого Московского патриарха Иова и потому считался особо почитаемым и благостным. И вот в его богоспасительном доме началось твориться нечто невообразимое и страшное: как наступит ночная тьма, так в коридорах и комнатах стучит кто-то, кричит и завывает дурным голосом. Сначала думали, что приходящие служанки или свои послушницы столь непотребно шалят. Стали их закрывать на ночь на запор в одной келье. Но это не помогло.

Со временем стало только еще хуже и страшнее – кто-то невидимый начал стаскивать, а то и сбрасывать старух и монашек с их полатей и лавок. В полночь начинался и вовсе кромешный ад: свечи по всем помещениям гасли враз, а по коридорам кружились какие-то черные сгустки, словно колдуны в зловещих танцах.

Богадельня перешла на осадное положение. Никто уже не спал по ночам. Несчастные напуганные старухи сбивались в одну келью и молились до рассвета. Господи, спаси и сохрани!

Священники, вызываемые в богадельню, читали молитвы, да видно, и сами жили не без греха – не слышал Бог их молитв, не давал управы на черных духов. Один из священнослужителей вынес вердикт: в богадельню «по действу некоего чародея вселился демон и живущим тамо различные пакости творяще».

Дошло до того, что про «место диаволово» прознал сам царь Алексей Михайлович. По его приказу один из приближенных бояр провел в страшной богадельне ночь. Наутро посланные царем слуги еле сумели привести боярина обратно – так плохо он себя чувствовал от перенесенного ужаса.

Царь собрал совет: что делать? И один из бояр, Димитрий Кучка, предложил послать за преподобным иеромонахом Илларионом. Этот святой старец проводил жизнь свою в уединении Флорищевой пустыни. Но к нему часто приезжали за советом и благословением. Москвичам повезло, что именно в конце 1666 года старец оказался в столице. Ведь, как свидетельствовала летопись, преподобный Илларион «молитвами своими мог прогонять нечистых духов».

Однако, когда Иллариона привели к Алексею Михайловичу, монах отказался от царской просьбы. Это было неслыханно, но старец стоял на своем:

– Не смею по духовной немощи связываться с нечистым духом!

– А кто ж тогда смеет, коли не ты? – удивился царь.

– Есть и иные старцы! – смиренно ответствовал Илларион.

Царь нахмурился. Он, как известно, звался Тишайшим, но накричать да пригрозить мог почище своего сынка – будущего Петра Великого.

– Негде мне иных искать! – рявкнул Тишайший. – Там старухи беспомощные от страха мрут, а мы с тобой турусы разводим!

Словом, прямо из царской приемной Илларион попал в богадельню. Взглянул и ужаснулся – обитательницы нищепитательного дома дрожью дрожат, затравленными очами смотрят. Уж и не чают спасения…

В тот же вечер, укорив себя за бесчеловечность, начал преподобный Илларион священное действо. Он прочел подобающие молитвы и, обойдя богадельню, окропил все стены святой водой. Затем, уверенный в своих силах, велел всем обитателям помолиться и спокойно ложиться спать. Лег и сам, накрывшись старой шубой.

Да только, едва лег, услышал жуткие стоны, крики, вопли. Луна, проскользнув в каморку, глядела на все ледяным, студеным, почти смертельным взором. Двери богадельни начали скрипеть и раскачиваться, хотя никакого ветра в помине не было. Как рассказывал потом сам старец, «неистовый дух привел его в страх великий, оторопь ледяную». Нечто черное спихнуло монаха с лавки на земляной пол. Накрыло поверх шубы старым мешком, из которого сыпалось какое-то протухшее зерно. Потом в него полетели тяжелые ножи с трезубыми вилками. Правда, ни те ни другие не вонзились в преподобного старца, останавливаясь, не долетев на вершок и падая на пол. От эдакого действа старцу стало еще более жутко.

Он забился под свою шубу и начал лихорадочно читать молитвы. И потихоньку, от их святых слов, ужас отступил от души преподобного. Он расправил плечи и поднялся с пола. И тут со стены сорвалось распятие и грохнулось, разбившись на куски, едва не зашибив старца. Как вспоминал он потом, это снова «посеяло в душе великий ужас и нечеловеческое смятение». Уже почти теряя рассудок, старец рухнул на пол, но молиться не перестал. Сначала произносил слова как в лихорадке, плохо понимая, что говорит. Но понемногу к словам вернулся смысл.

– Господи, помоги, дай мне сил! – взмолился старец из последних сил.

И Бог услышал его! Стенания, вопли и крики прекратились. Илларион уже осмысленно начал читать молитвы, изгоняя беса. Голос его окреп – монах перешел в наступление. «Распевая псалмы святые и молитвы неодолимые, кропя повсюду», старец ринулся по кельям и коридорам богадельни. Его голос звучал победной иерихонской трубой. Трижды он сумел обойти все помещения, совершая святой обряд изгнания беса. И справился – выгнал-таки!

Церковь Кира и Иоанна

Это была настоящая битва света и тьмы. И одним днем она не закончилась. Еще «пять недель с двумя иноками там подвизался в молитвах», как отметила летопись. А потом еще десять недель оставался в нищепитательнице – на всякий случай, дабы «бесу неповадно вернутися». Словом, это была тяжелая победа. Недаром, когда впоследствии Илларион был назначен митрополитом Суздальским и Юрьевским, летописец написал о нем: «Царев храбрый воин и в битве победитель, супостатом непреодоленный, нечистому духу страшный, а всему миру – явный и дивный чудотворец».

Вот так-то!

С тех пор и обитатели богадельни, и прихожане церкви Троицы на Солянке вздохнули с облегчением. Никакой бес не тревожил их более. Однако дух этого места спокойствия так и не обрел. Иначе чем бы объяснить, что и богадельню, и саму церковь вскорости объединили приходами с Пятницкой церковью, а потом и вовсе снесли. И только к 1768 году Екатерина Великая приказала возвести на этом месте храм в честь святых Кира и Иоанна. Дело в том, что именно в день их памяти новая правительница и пришла к власти.

Но злой гений места и на этом не успокоился. Храм неоднократно перестраивался и горел. Во второй половине XIX века его отдали во власть Сербского митрополита. Ну а при советской власти сначала закрыли, а потом, в 1934 году, вообще разрушили. На его месте выстроили какие-то дома, но и их снесли.

В 2000 году на этом «лихом пятачке» вырос огромный кирпичный дом-коробка. И только между домами чудом сохранился столб от ограды – единственное напоминание о варварски разрушенной некогда церкви.

Новый дом по веянию времени набит конечно же магазинами. Но вот показательно – и они не удерживаются на «худом месте», постоянно меняясь. А москвичи часто вспоминают поговорку – у черта на куличках. Теперь это место, конечно, не абы какая даль, напротив – центр города. Но чертовы кулички все равно остались. Недаром, если и сейчас пройти в темноте мимо этого «места диаволова», в обычных городских звуках слышится странный монотонный, пугающе-враждебный шум.

САМОЕ МРАЧНОЕ МЕСТО НА КАРТЕ МОСКВЫ

ЛЕГЕНДЫ И БЫЛИ ИВАНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

Впрочем, от «диаволовой силы» в этих местах трудно избавиться, ведь рядом, опять же на Ивановском холму, одно из самых, как говорят историки, «мрачных мест на карте Москвы» – Иоанно-Предтеченский женский монастырь, именуемый в народе просто Ивановским, – и опять же – на Кулишках. Вот где гений сатанинского места и «великого ужаса» потешился всласть на протяжении многих веков. И историй, связанных с ивановскими тайнами, оказалось великое множество. За полтысячи лет монастырь стал и местом тайного схрона людей заживо, и отделом пыточной канцелярии, и тюрьмой для виновных и невиновных. Словом, историй, леденящих кровь, поднакопилось. Остановимся на самых таинственных. Начнем со времен самой постройки мрачной обители.

«Во искупление грехов своих...», или «Будешь иметь злое чадо...»

Улица Забелина, № 4, Малый Ивановский переулок, № 2

На рабы своя, от Бога данныя,

жестокосерд вельми,

и на пролитие крови на убиение

дерзостен и неумолим.

    Князь Катырев-Ростовский

А строительство действительно началось с мрачных сцен истории. По легенде, монастырь основан Еленой Глинской, матерью Ивана Грозного. Молодая красавица Елена заняла подле царя Василия III Иоанновича (правильнее его следует величать великим князем Московским) место, ранее принадлежавшее его предыдущей жене, Соломонии Сабуровой. Как известно, Соломония была бездетна и Василий, который, естественно, нуждался в наследнике, развелся с ней. Говорят, несчастная Соломония прокляла молодую соперницу. Возможно, так и было. Достоверно же известно следующее: в 1525 году великий князь Василий решил развенчаться с супругой и написал о том патриарху Иерусалимскому, у которого и следовало властителю просить разрешение на развод.

Однако патриарх Марк разрешение на развенчание не дал. Более того, прислал Василию III письмо гневное и нелицеприятное да еще и с пророчеством о новой женитьбе: «Будешь иметь злое чадо, и царство твое наполнится ужасом и печалью!..»