Волчьи песни

Документ №6

Когда мы приехали, мне стало по-настоящему страшно. Споткнулась, упала, а секундой позже почувствовала удары в живот и по лицу. Он бил меня ногами. Никогда не видела его таким прежде. Мне хотелось, чтобы все это скорее закончилось. И остаться живой. Не знаю, сколько времени это продолжалось. В какой-то момент он остановился и спокойно ушел. Крики, вопли, грохот – никакой реакции соседей или друга в соседней комнате, все упорно делали вид, что ничего не слышат.

Постелила под столом на кухне пуховик и легла там. Почему-то мне казалось, что под столом меня не сразу найдут, если последует продолжение, а идти на улицу в незнакомом городе в мороз – не лучшая идея.

Вой ночью

…а там далеко у зимы в плену
где звезды тихи
зверь выл на Луну
зверь плакал стихи
таял воск партитуры ковыльной
капал сургуч
темной кровию пересыльной
огнем среди туч
вой снящийся голос клеймит мощную мглу
страх поземкин волос голо ползет по столу
эй ты там жертва пониже пригнись
ни крика ни жеста лишь запах он – жизнь
я тебя все равно настигну
я тебя загрызу
на задворках или на стогнах
кровью пущу слезу

Romeo + Juliet

Ему всего двадцать а ей ну от силы семнадцать
Ему всего двадцать какие ж ей-богу юнцы
Да им разрешили – с печатью – любить-целоваться
Обряд и фата эй кто други подержит венцы
Обряд и фата в золотых и серебряных звездах
А завтра поране младенца рождается зло
В ступни и ладони вгоняет громадные гвозди
А живы еще и бормочут: ура повезло
Ему всего двадцать но бить уже точно умеет
Отец бил так мать
дед бил бабку
и он бьет жену
Жену молодую морозного камня камею
Хрустальную птицу расшитую гладью весну
И кровью пятнает белье и пощады не знает
И входит ночами в безумья погибельный раж
Жена молодая алмазная и ледяная
Летящие руки отчаянья страшный вираж
Атласные крылья простынки белее метели
Святее зальделого озера в шерсти пурги
От силы семнадцать раскинула руки в постели
Лежит поперек колыбели не видит ни зги
Не знает зачем побыла хоть немного счастливой
Зачем хохотала матрешка всю ночь напролет
Зачем муженька обнимала смеясь торопливо
Как будто бы знала: назавтра полночно убьет —
Средь снега-простынок
средь музыки грозных поминок
Средь наволок боли кричащих кровавых заплат —
Тебя лебедица младая во ждущий суглинок
Сложившая крылья – и без возврата назад
Поклавшая в ямину лепет и смех и рыданье
Нырнувшая слепо в разверстый земной океан
А муж твой в наручниках зимних идет на закланье
И на покаянье уходит в дымливый туман
А кто вы такие ребята вы слезы людские
Ромео и Юлия вы только наоборот
О смерти-бессмертьи не знаете да вы такие
Заклеите жестью и жёлчью улыбчивый рот
Царапины раны созвездия страшных побоев
А жизнь так нежна и хрупка мрамор сон сердолик
Встают истязанья и крики волною прибоя
Встает над кроватью безумьем распяленный лик
Орущая болью бредовая рожа Горгоны
И змеями косы с небес на подушку ползут
И катит Юпитер сорванным Царским погоном
И жить Джульетте каких-нибудь десять минут
Последний наносит удар разъяренный Ромео
Острее любви под ребро – раскаленный кулак
И сбивчивый шепот сияющий жалкий без меры
Не бей я люблю тебя
я же люблю тебя так

Нынче убью

…ах какая тоска сединой у виска
я вижу Зверя его шерсть высока
хвост вытянут по ветру силен и прям
он кажет стать всем трусливым нам
трусливым ветрам трусливым царям
за храброго сироту зимний хор отдам
Я вижу Зверя а не видите вы
вижу звезды поверх инея головы
он из лесу вышел а мы помрем в городах
на задах жизни у смерти на задах
говорю Зверю: ну ты не гляди с тоской
ты же почти человек ты ласковый такой
а кровью питаться под елью-матицей —
так это ж выдумка все
по снегам древним катится
морды твоей колесо
скалится ночь течет с ледяных клыков слюна