Время

Барачной, полярной, той,
Запястий пытальной крученкой
Да кровью под голой пятой…

Да, Тайная наша Вечеря!
Да, пьет втихаря народ!
Да, жжет в поминанье свечи,
Заклеив ладонью рот!
Да, так опрокинет стопку,
Как в глотку забьет себе кляп,
Как кинет в печь на растопку
Надгробных еловых лап!

Да, войнами сыт по горло
И революцьями тож,
Втыкает в свой хлеб
позорный,
Заржавелый, Каинов нож…
А свечи горят, как в храме!
А бабы, как на похоронах,
Ревут, блажат меж гостями,
Меж красной икрой на блинах!

Вино красно. И варенье
Красно. И судьба красна.
Народ исчерпал терпенье,
А жизнь у него одна.
И бац – кулаком – о столешницу.
И встанут из-за стола.

И я, мышонок и грешница,
Речей ваших пересмешница,
Небес ваших тьма-кромешница,
И я меж вами
была.

ПОГОРЕЛЬЦЫ

Тянет руку мне тельце… В шаль закутаю туго…
Мы теперь погорельцы – мы сцепились друг с другом.

Полыхало седельце крыши – дрожью по скатам…
Мы теперь погорельцы – мы подобны солдатам.

Ноздри мир выест гарью. Очи мир солью выест.
Между злыми снегами наш возок – Царский выезд:

Сундучишко распятый, узелишко дорожный…
А куда нам, ребята?!.. – и сказать невозможно…

Побредем по землище, где монетами плотют.
Сядем в рубище нищем средь толпы – ты не против?.. —

У дворца, где умельцы расписали колонны
Матюгом… – погорельцы!.. Оборван-охламоны…

Будем клянчить усердно, будем петь вам колядки.
Ах, народ ты наш скверный, накидай без оглядки

Нам в корзины-баулы всякой снеди пресладкой!..
Ветер – рыбою снулой. Крестим лица украдкой.

Нам землицы-земельцы уж не нюхать родимой.
Мы теперь погорельцы. Мы – навеки и мимо.

Не ори ты, младенец, ш-ш!.. – в зареванной шали…
Помни: ты погорелец. В тебя звезды дышали.

На излете причала, на пороге вокзала
Пальцы жгла я свечами – я тебя пеленала.

И просила дары я – хлебца, сальца кусочек!
И молила: Мария, голодал Твой Сыночек…

Этот голод великий, мы стрельцы-огнестрельцы…
О Пречистая! Ликом наклонись: погорельцы!

Стынь-страна – в пол-объятья,
чернь-страна – в масле дуло…
Под каким ты проклятьем, породившись, уснула?!..

На вокзальном пороге грудь даю ребятенку —
Погорельские боги!.. – как немому котенку…

Перевязана накрест волглой, вытертой шалью,
Белка, беженка, выкрест, кормлю ляльку печалью…

Кормлю мерзлою далью, кормлю близью угрюмой —
Хоть бы корку подали, вы, жулье, толстосумы!

Вы, проведшие кабель жирных дел под землею.
Вы, звон денежных сабель сыпля над головою

Ваших узников кротких, вороша головешки…
О, подайте!.. – селедку иль горбушку, картошку…

ТАМ – сгореть без прописки. Бог не взыщет по праху.
ЗДЕСЬ – лакать нам из миски, утираться рубахой.

Отвернулась от шали – кто-то выдохнул рядом…