Миллион за теорему!

– Господин учитель! – задыхаясь, в третий раз повторил сторож. – Свежая почта!

Выхватив из рук сторожа пухлый конверт с разноцветными марками, учитель сорвал восковую печать.

– Что-нибудь острое у тебя есть? Ну, нож или… булавка? Впрочем, не надо.

Это было извещение о традиционном турнире математиков, проводимом в Ньютоне раз в пятнадцать лет. Последний был летом того самого года, когда он навсегда расстался с Кристофом. Они оба прошли сквозь сито отборочных туров и оказались в десятке самых сильных юных математиков страны. Хотя они были не такими уж и юными: в тот год ему исполнилось шестнадцать, а Кристофу – семнадцать.

– Господин учитель… – кашлянул за спиной сторож. – Вы забыли зонт. Вон оно как тучит.

– Ничего, – рассеянно буркнул учитель. – Тут близко.

Школа мальчиков была действительно рядом – за углом. Двухэтажное деревянное здание с маленькими окнами и крыльцом под навесом. На крыльце толпились ученики. Они толкались и кричали так пронзительно, что хотелось зажать уши.

– Два-плюс-три идёт! – завопил коротышка Вано и первым юркнул в класс.

«Ну вот, докатился, – подумал учитель. – Превратился в пугало для детишек, в „Два-плюс-три“. И это вместо диссертации и чистой математики!»

В классе всё ещё возятся, стукают крышками и переговариваются, но уже тише, спокойнее. Учитель заставил себя постоять на пороге и сдержанно поздоровался.

– Повторяем операции с дробями. Страница сорок восемь, примеры с третьего по пятнадцатый.

Учитель записал на доске номера и, отмахнувшись от недовольного гула, посмотрел на рыжего, как подсолнух, паренька в серой школьной куртке с блестящими пуговицами.

– Арон Кросс, – негромко позвал он.

– Я здесь! – Парень с головой-подсолнухом встал и заулыбался во весь рот.

– Примеры решишь потом, а сейчас пойдём со мной. Кто дежурный по классу? Проследите, чтобы было тихо.

Под удивлёнными взглядами учеников Арон вместе с учителем проследовал в соседнюю комнату с фальшивой вывеской «Кабинет директора». Директора в школе давно не было (его обязанности исполнял приезжий попечитель), но название осталось. В «кабинете» хранились прошлогодние журналы, рваные географические карты и пыльные чёрно-белые портреты Ньютона, Гаусса и Эйлера. Полтора года назад учитель на свои деньги нанял местного художника, чтобы тот изобразил на картоне профили великих математиков, взяв за образцы миниатюры в учебнике. Картины в деревянных рамках провисели в классе недолго: по портретам стреляли жёваной бумагой, гвоздями, кнопками и глиняными шариками. И хотя учитель знал, что неблагодарные потомки редко воздают по заслугам своим гениям, такой неблагодарности он перенести не смог и однажды вечером переселил столпов математики в пустующий кабинет.

Выйдя из класса, учитель полуобнял своего любимого ученика.

– Ну, вот что, Арон… – сказал он. – У тебя есть шанс. Хороший шанс!

Арон вопросительно посмотрел на учителя.

– Этот турнир бывает раз в пятнадцать лет, понимаешь? – нетерпеливо втолковывал учитель, сунув под нос ученика письмо с печатью. – Возраст – от тринадцати до семнадцати. Понимаешь? А тебе как раз пятнадцать! И ты – единственный в этой школе – да что там в школе? – в городе! в регионе! – кого я не краснея могу послать в Ньютон!

– Но там же будут эти… из частных лицеев. У них репетиторы! Они заранее все вопросы знают, их с рождения натаскивают! А я что?

– Ну вот, уже заныл! – обиделся учитель. – Mathematicus nascitur non fit. «Математиком рождаются, а не становятся». Зря, что ли, я с тобой возился?

– А вдруг…

– Ну, что «а вдруг»? Башку тебе за это не отрубят!

Учитель выхватил письмо и ткнул пальцем в заключительные строки:

Десять финалистов становятся студентами академии… Победитель получает стипендию и грант, покрывающий все расходы на проживание и обучение… Его имя будет выгравировано золотыми буквами на стене Славы в Красном зале Королевской академии.

– Ну что? Рискнём? – Учитель взъерошил рыжие волосы Арона. – Время на подготовку у нас есть. А чтобы тебя не грызли сомнения… Есть тут один человек. Живёт на отшибе, в горах. Когда-то он был ректором академии – правда, я его там не застал. Сейчас ему далеко за пятьдесят, но в журналах всё ещё встречаются ссылки на его работы.

Хлопнула дверь. Кто-то ойкнул. За стеной затрещало и грохнуло, и сразу наступила тишина.

– Шкаф опрокинули, – определил на слух Арон. – Тяжёлый…

– Чёрт! – спохватился учитель. – Ладно, разберёмся. Пошли в класс. А вечером приходи ко мне, понял?

* * *

К загородному дому бывшего ректора профессора Гриффина учитель подъехал в наёмном экипаже. С утра выпал снег, и дорога в Горные Выселки заняла минут сорок. А вот когда они ехали в первый раз с Ароном, из-за распутицы пришлось тащиться в обход. Арон тогда нервничал, при встрече с Гриффином от смущения зажался и на вопросы отвечал односложно и невпопад.

В деревянном доме с резными колоннами его ждали. В камине ярко горел огонь, на столе лежали свежие математические журналы и две папки с датами: «1865» и «1880».

– Рад снова вас видеть, коллега! – радушно поднялся навстречу учителю хозяин. – Как доехали? Надеюсь, местные дороги вас не очень обескуражили?

– Ну что вы! Я так редко выбираюсь из города, а уж для Арона это путешествие было праздником! Как он вам показался? Способный мальчик, правда?

– Да… – не очень уверенно кивнул профессор. – Кстати, вам может быть интересно взглянуть на это… Материал, как вы понимаете, не новый, но всё-таки…

Интересно ли ему? Забыв о приличиях, учитель выхватил из рук профессора одну из папок и недоверчиво заглянул внутрь.

– Задачи двух последних турниров! – ахнул он. – Со всеми вариантами! Да им цены нет!

– Не преувеличивайте, коллега, – мягко возразил профессор. – В столице они циркулируют уже несколько лет. Материалы абсолютно закрытые! Непонятно, как они проникли в массы.

– Ну а у вас-то они откуда?

– А это, уважаемый коллега, оригиналы. Кроме меня доступ к остальным трём экземплярам имели только составители.

– А вот эту задачу я помню! – жадно перелистывая страницы, воскликнул учитель. – Она мне досталась на предварительном туре. Ну, вы знаете… Так называемые домашние задания! Кто не успеет решить до пяти вечера, автоматически вылетает. Сейчас-то я могу признаться, что на этой милой задачке я тогда чуть не погорел. Если бы не Кристоф… Помните его?

Профессор нахмурился.

– Интересно, сообразит ли Арон? – не дожидаясь ответа, бормотал учитель. – Геометрию до меня им преподавал наш сторож. Но ничего, Арон парень способный, всё понимает с полуслова.

– Вот только нужно ли ему это? – негромко поинтересовался профессор. – Настоящая математика – удел сильных. Это талант и огромные амбиции! Да-да, именно это я и хотел сказать. Амбициозность вовсе не дурное слово. Стремление делать что-то лучше других – черта не только математиков, но и больших поэтов, музыкантов, художников…

Сумерки расползлись по кабинету. В комнату бесшумно вошёл пожилой привратник со светильником.

– Значит, Арон вам не приглянулся? – напрямик спросил учитель. – До меня у них вообще не было математики! Если бы вы знали, каким я его застал! А сейчас? За полтора года освоил программу лицея – почти с нуля!

– Не обижайтесь!.. Результаты, полученные за такой короткий срок, – на грани фантастики. Но я говорю не о том…

Профессор открыл шкаф и достал увесистый том тёмно-синего цвета.

– «История математических открытий от Евклида до наших дней». Здесь собраны десятки жизней – не биографий, а жизней! – стоящих за каждым крохотным шагом вперёд. Все эти люди не просто гении, а фанатики! Новое притягивает их, как муху варенье! К сожалению, многие в этом варенье вязнут.