Плагиат

В институте особого ажиотажа не было. А если честно, никто вообще не прореагировал. А она-то думала… Ну конечно, вся слава достается исполнителю, а авторы песни и музыки остаются в тени. Но свои-то знают! Вон даже Регина из Америки написала.

На перемене Марина проверила телефон: много непринятых звонков из разных городов – от настоящих и виртуальных друзей и знакомых. Из родного Арзамаса – только от Светы и Наташи. Но ее стихи в Арзамасе почти и не знают. Вряд ли кто запомнил несколько давних детских публикаций в местной газете…

С четвертой пары она ушла, потому что позвонил Перцев и предложил срочно встретиться.

– Давай на Покровке? Кофе выпьем или еще чего. Я вообще-то голодный как волк!

– Тогда в пирожковой.

Этот полуподвальчик они с Перцевым обнаружили три года назад, когда Марина училась на первом курсе. Вкуснейшие пироги с капустой и сыром, невысокие цены, а главное – тут всегда можно встретить кого-то из своих, институтских. Вот и сегодня, едва она вошла в полутемное помещение, как увидела Машу Громову и еще одну девочку из четыреста седьмой группы. Ну и Перцева, конечно.

– Ты чего так долго? Я тут сижу как дурак, голодный!

«Голодный» – это явная гипербола. Интересно, сколько пирожков он успел смолоть без нее?

– Ни одного! – честно глядя ей в глаза, заверил Валерка. – Мужественно жду тебя, умирая от голода.

Они взяли по чашке куриного бульона и шесть пирожков. Перцев быстро проглотил свои три и потянулся за четвертым.

– Эй, ты чего? – возмутилась Марина. – Я, между прочим, тоже голодная. И вообще, я автор слов, а ты всего лишь музыкальное оформление. Так что трех с капустой с тебя хватит.

– Хе! Что ты понимаешь в пирожках? Не с капустой, а с грибами – это во-первых, а во-вторых, посмотри, как я отощал!

Они всегда так прикалывались, еще со школы. А познакомились в Арзамасской библиотеке на секции, куда мама привела восьмилетнюю Марину. Перцев тогда уже был совсем взрослым четвероклассником, автором бесчисленных триллеров и подражаний «Гарри Поттеру», а потому с первого же занятия взял над Мариной шефство. Когда он поступил в Нижегородский университет и уехал из Арзамаса, Марине казалось, что она потеряла брата.

А через год ее родители решили продать квартиру и переехали в Нижний, и Перцев, когда узнал об этом, чуть с ума не сошел от радости (это он так сам сказал сначала Марининой маме, а потом Марине). И они стали перезваниваться и перебрасываться эсэмэсками, потому что Перцев не только учился в университете, но еще и подрабатывал на стройке и ему было некогда просто так встречаться.

– Ты уже видел? – спросила Марина, дождавшись, когда Перцев дожует четвертый пирожок. – И как тебе показалось?

– Не только я – миллионы! Ты знаешь, сколько народу это смотрит?! Мне уже с областного радио позвонили и с телестудии. Хотят устроить нашу с тобой там запись.

– Ты чего? Я же петь не умею…

– Никто тебя и не просит. Прочитаешь стихотворение, ответишь на вопросы. Между прочим, у тебя – если бы ты умела петь! – в сто раз лучше бы получилось, чем у этой Алены! Ну как можно так не чувствовать поэзию? У нас с тобой там дождь, сумерки, фонари. При чем тут девочки в купальниках?

– К-какие девочки?

– Вполне симпатичные, и даже очень! Прыгают вокруг Алены с зонтиками. Отдельным номером, без нашей песни, они очень бы смотрелись.

Марина отодвинула тарелку с последним пирожком и испуганно посмотрела на Перцева.

– Оно же – ну, стихотворение это – почти детское! Я его даже в «Костер» посылала. Правда, потом сама поняла, что не подходит.

– Да ладно, не заморачивайся! Просто у них свое видение, а у нас – свое.

– Ну да, у них свое Евровидение, – подхватила шутку Марина. – Но… Я даже смотреть теперь боюсь.