Миллион за теорему!

– Бал в королевском дворце! – вставила Марита. – В огромном зале с зеркалами во все стены!

– Да, с зеркалами во все стены, – согласился Вилли. – И на этом балу объявляют «Вальс принцессы». Все замерли – ждут, кого же она выберет. Король с королевой уверены, что их послушная дочка будет танцевать с тем, кого прочат ей в женихи. А принцесса через весь зал идёт к Кристофу…

– …в длинном воздушном платье, в серебряных туфельках на каблучках! – не удержалась Марита.

– …и приседает в реверансе. Зал аплодирует, все расступаются, дирижёр делает знак музыкантам – и Кристоф с Глорией танцуют одни, в пустом зале, освещённом тысячами огней.

– Ты забыл сказать, что паркетный пол блестел как зеркало! – снова перебила Марита. – И волосы у принцессы были золотистые и мягкие, как индийский шёлк.

– С этого бала всё и началось, – не слушая жену, продолжил рассказ Вилли. – Родители забили тревогу. Всплыла информация о плебейском происхождении Кристофа. «Да кто он такой? Человек без роду-племени… Наглый выскочка, осмелился мечтать о дочери короля!..»

Назревал жуткий скандал. Принцессу срочно увезли из Ньютона – подальше от греха.

Но и в разлуке они переписывались. В ход пошли почтовые голуби, верные посыльные и даже воздушные шары! Одну из записок перехватили, и родители принцессы узнают о «коварных» планах Кристофа в случае победы на турнире. А надо сказать, что в его победе никто не сомневался! Все видели, что нет ему равных.

И вот наступает решающий день – финал. Зрителей понаехало море! Мест всем не хватило, и болельщики раскинули палатки вокруг театра, где проходил турнир.

– В овальном зале амфитеатром, с бархатными ложами для королевской семьи, – напомнила Марита.

– Да, кажется, так. Я сам-то не видал, но люди рассказывают, – кивнул Вилли. – На сцене – два финалиста…

– Кристоф и Альберт, – подсказала Марита.

– Да, так звали того второго парня. Ну, которого Глории в женихи прочили. Идёт последний, заключительный этап. Служащие вносят огромные чёрные доски. На них – номера. Их десять. Финалисты бросают жребий (кому – чётные, кому – нечётные), на глазах у всех переворачивают доски и погружаются в решение. Все задачи очень сложные, но не из ряда вон. Конечно, рядовой школьник об них бы зубы поломал, а эти двое схватили мелки и давай стучать! Только крошки полетели!..

На первый вопрос они ответили одновременно. Зал аплодирует: ответы правильные. Соперники пожимают друг другу руки и переходят к следующим заданиям.

А надо сказать, что в те времена свято соблюдались все старинные обычаи, связанные с турниром. Сейчас-то их поотменяли и забыли… А тогда согласно правилам последний вопрос в финале задавала дочь короля. Конечно, она не придумывала задания, нет! Их готовили составители. И всё-таки она могла повлиять на судьбу конкурсантов, выбрав более простой или более сложный вопрос.

И вот остались две доски. Принцесса в полной тишине достаёт два конверта, делает вид, что внимательно изучает содержимое, и мёртвым голосом называет номера. Доски переворачивают. Зал ахает… На доске Кристофа – условие той задачи, над которой бились несколько поколений лучших математиков! «Формула цветка» – загадочная и недоказуемая теорема Румбуса!

– Ах!.. – Марита всплескивает руками и вытирает глаза кончиком платка. В этом месте она всегда плачет.

– Оба парня уходят за доски и оба стучат мелками как сумасшедшие. Проходит полчаса. Одна доска с грохотом переворачивается. Тот второй парень, Альберт, гордо обводит кружком ответ. Зал аплодирует, но не слишком рьяно. Все всё понимают, но ещё ждут и надеются неизвестно на что… Полная тишина. Вторая доска медленно переворачивается. Кристоф в упор смотрит на принцессу. У него лицо человека, которого предали. А на доске…

– А на доске – «ФОРМУЛА ЦВЕТКА»! – с сияющим лицом перебила Марита. – Только не настоящая формула, а стихотворение! Стихотворение о любви!

– А что было дальше? – спросила Бекки.

У неё давно слипались глаза, но история захватила и её. К тому же Вилли-рассказчик оказался настоящим виртуозом! Бекки живо представила себе сцену и зал амфитеатром, притихших зрителей и королевскую дочь с волосами «золотистыми и мягкими, как индийский шёлк».

– А что дальше? – развёл руками Вилли. – Того второго парня объявили победителем. А через месяц принцессу выдали за него замуж. Вот и всё.

– А вот и не всё, не всё! – вмешалась Марита. – Ты зря не слушаешь, что люди говорят. А люди – они всё знают!

– Какие люди? Торговки на рынке?

– Да хоть и торговки!

Марита приосанилась, зачем-то вытерла ладони о подол и, подражая Вилли, монотонным голосом продолжила рассказ:

– Была пышная свадьба с фейерверками по всему городу. Тот парень, Альберт-то, голову потерял от радости! Да и кто бы на его месте не потерял? Глория-то была не просто принцессой, а красавицей! С волосами золотистыми и мяг…

– …мягкими, как индийский шёлк! – перебил Вилли. – Сто раз слышали. Ты дальше давай рассказывай, раз уж взялась.

– …И все были счастливы – кроме самой принцессы. Даже на свадьбе она грустила да тревожилась. Родители, конечно, заметили, но особого внимания не обратили. Да и то сказать, какая невеста не волнуется перед свадьбой? А что у неё любовь была – так это дело прошлое. К тому же сразу после турнира Кристоф куда-то пропал. Говорят, бросил свою академию и подался в наёмники. Тогда неспокойно было вокруг – то война, то бунт… Так что с глаз долой – из сердца вон. А парень у неё в женихах – и красивый, и благородный! Чего ей ещё надо?

Но случилось непредвиденное.

Как и положено, вскоре выяснилось, что принцесса носит под сердцем ребёнка. Роды были трудные, но, слава богу, всё обошлось. Принцесса родила девочку, здоровую и доношенную. А прошло после свадьбы месяцев семь…

Принцесса ещё и в себя не пришла, после родов-то. А тем временем король с главным советником заперлись в кабинете и при закрытых дверях решали важнейший государственный вопрос: что делать с ребёнком, который как две капли воды похож не на законного отца, а на чужака неблагородных кровей? Скрыть сходство было невозможно: смуглая родилась девочка… Если такого ребёнка показать родственникам и народу, разразится скандал! Пока не поздно, ребёнка нужно объявить умершим.

Так они и сделали. Девочку срочно окрестили, нарекли в честь матери Глорией и увезли в дом малютки. А ребёнка объявили мертворождённым.

Марита замолчала, пригорюнилась:

– Вот так-то.

– И принцесса никогда не узнала? – не поверила Бекки. – Ну, раз все об этом говорят, как же от неё-то утаили?

– Слушай ты её больше! – проворчал Вилли. – Она не то наплетёт. Тоже мне, романистка в юбке!

– Дядя Вилли!.. – взмолилась Бекки. – Пусть Марита рассказывает!

– Да мне что? Языком трепать – не на дудке играть.

Марита выдержала паузу.

– А дальше было вот что. Год прошёл, два прошло – нет у принцессы ребёночка. Не даёт, значит, Бог. То ли судьба такая, то ли в наказание… Спохватились королевские бабка с дедом – ну, родители принцессы. Наследника им, значит, захотелось. Или наследницу… Всё одно, лишь бы своя кровинушка! Да и совесть, поди, замучила! Люди ведь они, хоть и короли!

С мужем, с Альбертом этим, у принцессы тоже не сложилось… Дошли до него слухи, или, может, сам понял, что не его любит красавица жена. Узнал он и про то, каким образом досталась ему победа в турнире. Неплохой, видно, тот парень был, Альберт-то. Честный и прямой. Все эти королевские интриги ему против нутра. Впал он в меланхолию, затосковал. А потом приключилась с ним хворь. Недолго и болел-то…

Марита промокнула глаза платком, вздохнула.

– И осталась принцесса одна – без мужа и без дитя. Вот тогда и повинились родители в содеянном, послали в тот дом ребёнка нарочных – узнать, что да как. Только девочки и след простыл! Подняли архивы, бумаги всякие – пусто. Исчез ребёнок, как сквозь землю провалился! Руководство к тому времени сменилось, а нянечки – что с них возьмёшь! Удалось узнать только, что девочку удочерили либо взяли на воспитание какие-то люди. А кто они да откуда – неизвестно.

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…

…в Горных Выселках всё было готово к отъезду. Отправив Бекки в хорошую школу для девочек, Гриффин спешно уложил вещи в чемодан. Отъезд был назначен на завтра.

А сегодня он получил письмо от своего бывшего однокурсника, занимавшего должность декана в одном из норвежских университетов. К сожалению, ничего конкретного не сообщалось, кроме одной любопытной детали: тот давний симпозиум был посвящён научному наследию легендарного Эдварда Румбуса. Того самого Румбуса, который после фантастического творческого взлёта в двадцать семь лет погиб на дуэли, оставив гору черновиков с расчётами и несколько гипотез, которые – если бы они были доказаны – произвели бы революцию в математике!

Помимо всего прочего, Румбус оставил странное зашифрованное письмо, адресованное дочери тогдашнего правителя.

Архив с расчётами был передан в академию, а зашифрованное послание – адресату. И хотя ходили упорные слухи, что в письме спрятано доказательство знаменитой теоремы Румбуса, объясняющей хаотичное распределение простых чисел, королевский дом отверг все попытки научных сообществ получить доступ к документу.

Лишь по прошествии двадцати пяти лет коронованные наследники согласились передать загадочное послание академической библиотеке. Там оно и хранилось – непрочитанное, нерасшифрованное. В металлическом ящике под каменной плитой, на которой под многолетним слоем пыли скрывалась витиеватая надпись: «Вскрыть через сто лет».