Брак со стихийным бедствием

– Да мало ли! – повторил парень. – Может, она купаться пошла! Или в кустики спряталась, чтобы порезвиться там с дружком!

– А дружок, значит, резвится в кустиках в полном облачении? – съязвила я. – Дискриминация получается! Дама голышом, а кавалер в обмундировании!

– Короче, надо сначала посмотреть, что там! – охранник отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и торопливо зашагал по аллее в сторону набережной.

– Купаться, тоже скажет! – провожая его взглядом, возмущенно протянула тетка-экскурсовод, которую Валентина назвала Анной Алексеевной. – Да прыжок со скалы – это билет в один конец!

– А разве не могла женщина раздеться на площадке, а потом спокойно спуститься к воде по какой-нибудь тропинке? Ведь есть там тропинка? – Дежурная отчаянно цеплялась за версию, предложенную охранником.

– Тропинка там, конечно, есть, и даже не одна, – уже спокойнее сказала тетка. – Там даже дорога есть, скверная правда. А только я лично не могу себе представить, чтобы нормальный человек разделся и разулся в пятидесяти метрах от воды, если потом к этой самой воде придется ползти по крутому каменистому склону с колючками!

– Может, она ненормальная, эта купальщица! – с надеждой воскликнула Валентина. – Больная женщина!

– Вскрытие покажет, – брякнул молчавший дотоле второй охранник.

Чувствительная Анна Алексеевна размашисто перекрестилась, а дежурная Валентина похлопала себя по разгоревшимся щекам и нарочито спокойным тоном сказала:

– Так, ладно, не будем паниковать раньше времени и пугать наших гостей!

Она умоляюще посмотрела на меня.

– Не будем пугать гостей, – согласилась я. – Мы и сами тут гости, какой смысл портить себе отдых? Однако я попрошу держать меня в курсе новостей. Договорились?

Бедняжка дежурная закивала часто и энергично, как плясуньи в индийском кино. Я бы не удивилась, если бы она вдруг сорвалась с места и с жалобным гортанным криком пробежалась по широкому кругу, простирая ладони к публике, потихоньку подтягивающейся к корпусу на ужин. Однако Валентина удержала эмоции под контролем и твердой поступью, без намека на танцевальные движения вернулась на свой ответственный пост в холле.

– Ну, что там? – с любопытством спросила Ирка, когда я вернулась к лавочке, оккупированной нашей компанией.

– Пока непонятно, – ответила я. – На парапете смотровой площадки туристы нашли бесхозную одежду и обувь, и администрация волнуется, не прыгнул ли кто-нибудь со скалы.

– Со Скалы Ревнивицы? – оживился Колян. – О!

– Что такое «О»? И что за Скала Ревнивицы? – тут же спросила Ирка.

– Скала Ревнивицы – это местная достопримечательность, – с удовольствием поведал ей Колян. – Лет триста назад с нее сиганула в море ревнивица, которая по ошибке прирезала своего мужа.

– Видимо, самокритика была ее сильной стороной! – улыбнувшись, заметил двойник Гагарина.

Улыбка у него была замечательная. К ней сами собой просились космический шлем, широкий взмах руки и легендарное «Поехали!».

– Поехали! – заглядевшись на лже-Гагарина, ляпнула я. – То есть, я хотела сказать, пошли! Уже время ужина. Или вы не проголодались?

В ответ друзья-товарищи дружно загомонили, высказываясь в том духе, что они проголодались и даже очень. Удивительно, но громче всех шумела Ирка. По ее мнению, полуведерная кружка какао и пяток пончиков едой не считались – так, легкий перекусон!

В общем, мы всем табором переместились в ресторан. Ирка, Моржик и Колян громили шведский стол, как настоящие викинги. Я питалась поскромнее, а Масяня и вовсе удовольствовался одной хлебной корочкой. Наш новый знакомый «Гагарин» хотя и вооружился вилкой и ножом, кушал плохо.

– Надеюсь, вам не испортили аппетит разговоры о самоубийце? – тихо спросила я.

– Что? – Трофимов словно очнулся. – А, нет! Просто у меня болит… Ну, это неважно. В общем, я не очень хорошо себя чувствую.

Я сочувственно посмотрела на него, но от расспросов воздержалась. Недомогания – вещь довольно интимная, не о каждой хвори можно поведать малознакомому человеку. Да и не больно-то хотелось услышать подробный рассказ, к примеру, об анальных трещинах. Не к столу, во всяком случае.

Я отцепилась от скучного Трофимова и сосредоточилась на том, чтобы не дать Масяне разгромить ресторанный зал. Ребенку чрезвычайно понравились хрустальные солонки и перечницы, и он не поленился стянуть их с четырех соседних столиков, а потом принялся сооружать башни. Обслуживающий персонал наблюдал за строительными работами с плохо скрытым недовольством. Предвидя, что нас вот-вот отругают, я поторопилась вывести ребенка во двор.

В дверях нас остановила тетка-экскурсовод. Выглядела она получше, потому что причесала волосы и старательно улыбалась. Улыбка ее искрометным весельем не блистала, но была по-своему ослепительной – благодаря паре золотых зубов. В руках дама держала красно-зеленую скоморошью шляпу с бубенцами. Законный обладатель яркого головного убора приплясывал рядом, притопывая похожими на лыжи башмаками и наяривая на игрушечной балалайке. Очевидно, этот музыкальный инструмент был произведен на просторах Китайской Народной Республики. Он вытренькивал русский фольклорный хит «Шумел камыш, деревья гнулись» с такими этническими загогулинами, словно это шумела и гнулась младая бамбуковая поросль на брегах Янцзы и Хуанхэ.

– Примите участие в бесплатной лотерее! – призвала меня Анна Алексеевна. – Главный приз – путевка в наш пансионат! Розыгрыш состоится через два часа в холле основного корпуса.

– Я! Я приму участие! – с энтузиазмом вскричала за моей спиной Ирка.

Я обернулась на голос. Услышав про халяву, подружка примчалась к нам прямиком от стойки с салатами, забыв оставить там раздаточную ложку.

– Подержи-ка, дружок! – Ирка без церемоний сунула скомороху ложку в лохмах капусты по-корейски, что добавило парню азиатского колорита. – Ну, что я должна сделать? – спросила моя подружка. – Залезть в эту шляпу и вытащить билетик-другой?

Она размяла пальцы так энергично, что стало ясно: если позволить ей запустить руку в клоунский чепец, она посрамит самый загребущий бульдозер и не оставит в шляпе ни единого билетика. Еще и подкладку вырвет!

– Не надо никуда лезть! – поспешно возразила Анна Алексеевна. Видно, жизнь научила ее читать по лицам. – Наоборот, возьмите вот эту бумажечку, напишите на ней свое имя, фамилию и номер, в котором вы проживаете. А потом скрутите бумажку в рулончик и опустите в шляпу.

– Значит, я могу записаться только один раз? – приуныла Ирка.

– Лотерейных билетов будет ровно семьдесят шесть, точно по числу наших гостей, – твердо сказала Анна Алексеевна. – Включая маленьких мальчиков!

С этими словами она подарила Масяне блестящую улыбку.

– Мама, я хочу гулять! – сказал ребенок, посмотрев на незнакомую златозубую тетю с большим подозрением.

– Извините, мы пойдем! За нас с сынишкой билетики напишет вот эта любезная дама! – сказала я Анне Алексеевне, уступая место приплясывающей от нетерпения Ирке.

Мы обошли скомороха, который продолжал таращиться на салатную ложку, словно сомневаясь, прилично ли будет ее облизать, и вышли на свежий воздух. Мася сразу же порысил к рукотворному гроту с водопадом, а я с интересом уставилась на афишу, зазывающую гостей пансионата на вечерний концерт.

Плакат, живо напомнивший школьные стенгазеты, был наскоро намалеван гуашью на ватманском листе, даже краска еще не просохла. Я смекнула, что намерение собрать всех гостей комплекса от мала до велика возникло у администрации внезапно, но не случайно. И разрекламированный вечерний концерт, которого, вообще-то, не было в программе, и сюрпризная лотерея были организованы для того, чтобы между прочим провести перепись населения пансионата и выяснить, нет ли недостачи. Пугать гостей расспросами типа: «Не знаете ли вы душевно нездоровую женщину, которая могла покончить с собой, прыгнув со скалы в бурное море?» – администрация, похоже, не планировала.

Оценив изобретательность хозяев праздника, я решила не отравлять им жизнь лишними волнениями и следующие четыре часа никак не проявляла своего интереса к истории с предполагаемым самоубийством. Веселилась, как все: смотрела концерт, участвовала в лотерее, любовалась праздничным фейерверком и дегустировала коктейли, приготовленные виртуозом-барменом в режиме шейк-шоу.

Увеселительные мероприятия закончились в одиннадцатом часу. Усталые, но довольные мы вернулись в номер и разошлись по комнатам.

Ирка с мужем на своей половине что-то негромко обсуждали. Кажется, подружка печалилась, что не выиграла в лотерее, а Моржик ее утешал.

У нас отбой наступил без задержки. Колян сразу завалился спать, побросав одежду на ковер рядом с просторной кроватью. Мася, в сонных глазенках которого еще угадывались сполохи фейерверка, пытался бороться за права младенцев.

– Не хочу спать! – широко зевнув, заявил он.

– И не надо! – сказала я, вытряхивая ребенка из одежек.

Оказавшись на горизонтальной поверхности удобного диванчика, малыш моментально засопел. Я выключила свет, оставив гореть только бра в крошечной прихожей, машинально сгребла в охапку вещички сына и вещи мужа и прошла в санузел. Там посмотрела в зеркало, увидела себя с ворохом мужской и детской одежды и засмеялась.

Привычка собирать разбросанные по квартире вещи Коляна и Колюшки уже стала моей второй натурой. Дома я ежевечерне стаскиваю кучу шмоток в ванную, поближе к стиральной машине, вот и в гостинице поступила аналогичным образом!

Затевать на ночь глядя постирушку в гостиничном номере я не планировала, поэтому стала аккуратно складывать вещи. Ребенка я завтра одену во все чистое, но Колян вполне может натянуть те же джинсы и джемпер. Мы приехали в пансионат всего на пару дней и не привезли с собой чемоданы тряпок.