Цыганочка без выхода

– Сы-сы-с п-первой сы-сы…

– Секунды? Страницы?

– Да!

– Кажись, взаимопонимание налаживается, – обнадежился мой внутренний голос.

– Читаю с первой страницы? – уточнила я. – И до какой? Ой, нет, не надо, не отвечайте! Буду читать ровно час, как обычно, можете меня не останавливать!

Я выхватила распечатку с текстом и убежала в кабинку.

Узкая, тесная, для лучшей звукоизоляции встык обитая коробочками из-под яиц, она здорово походила на вертикальный гроб. Сходство портили только небольшое окошко с видом на Диму за пультом и микрофон на штативе.

Поймав мой взгляд, звукореж потыкал пальцем в наушники и надел их. Я сделала то же самое (только пальцем не тыкала) и деловито изрекла в микрофон:

– Раз! Раз, два, три, четыре, восемь!

– А где пять, шесть и семь? – улыбнулся звукореж.

– С ума сойти! Он не заикается, когда работает! – приятно удивился мой вутренний голос. – Ну слава богу! У тебя появился шанс благополучно сделать эту начитку и не убить ни его, ни себя! Я уже начал думать, что придется вернуть аванс, а не хотелось бы…

Я кивнула – да, возвращать полученные денежки было бы очень неприятно.

Звукореж, на радость мне обретший дар человеческой речи, принял мой кивок за сигнал готовности и дал отмашку:

– Раз, два, три… Пишем!

– Шторку! – напомнила я.

Ну есть у меня такой бзик – не люблю делать начитку, когда на меня кто-то таращится. Коллеги об этом знают и специально для меня оснастили окна в звукоизолированных каморках кто ширмочкой, кто жалюзи. Дима вот шторку приспособил, явно кто-то из бывалых ему о моей привычке рассказал. Приятно: мы с этим Димой еще и знакомы не были, а он уже хлопотал, желая мне угодить. Решено: не буду его обижать.

Звукореж задернул занавеску, скрывшись с глаз моих, и мы начали работать.

Через час я вышла из студии, душевно попрощавшись со звукорежссером, который снова начал заикаться, как только снял наушники, и потому надолго застрял на своей финальной реплике:

– Да… Да… Да…

– Полагаю, это «До свиданья», хотя вполне может быть что-нибудь более эмоциональное, вроде «Да здравствует обеденный перерыв!», – рассудил мой внутренний голос.

– Да, есть уже хочется, – согласилась я, хлебнув водички из стаканчика, прихваченного на дорожку из студии – в горле после долгой громкой читки першило.

Взглядом я ассоциативно поискала в окрестностях потенциальный источник вкусной и здоровой пищи, то есть Ирку, которая недавно ездила за продуктами на рынок, но подружки в коридоре не было. Внештатная дикторша Соня тоже отсутствовала.

Я проследовала в приемную, по пути зачем-то искательно заглядывая под лавочки, как будто Ирка могла там спрятаться, хотя она точно не могла – не поместилась бы.

– Может, кофе? – предложила мне любезная секретарша в приемной, увидев в моей руке сиротский пластиковый стаканчик с простой водой.

– Спасибо, нет, хотелось бы чего-то посущественней, – отказалась я.

И строго в тему чего-то весьма существенного спросила:

– Вы не видели, моя подруга не выходила?

– Худенькая брюнетка? Она не просто ушла – убежала! – ответила секретарша, артистично округлив красиво нарисованные глаза.

Видно было, что она тоже пожертвовала ради безупречных стрелок на веках утренним завтраком. А ради макияжа в целом – еще и ночным сном. Такое лицо само по себе не образуется! На такое лицо уходит тонна времени и примерно столько же декоративной косметики.

– Худенькая брюнетка – это не моя, – отказалась я, помотав головой, потому что менее подходящее описание Иркиной внешности трудно было придумать. – Моя подруга похожа на Венеру Боттичелли, только постарше и размера Три Икс Эль!

– Такая? – Секретарша, продолжая таращить глаза, указала наманикюренным пальчиком мне за спину.

Я обернулась и узрела в открывшемся дверном проеме сияющую искренней радостью подружку.

– Где ты была и что там делала? – спросила я с подозрением, потому что точно такое же блаженное выражение лица у Ирки было в тот момент, когда она с дивной меткостью влепила сочный томат в лицо ведущего телешоу «Важный разговор», украсив его благородную физиономию красным клоунским носом. А он, надо сказать, здорово диссонировал с серьезной темой.

– Я была диктором! – Счастливая подружка обмахнула разрумянившееся лицо бумажными листами. – Поздравь меня, теперь я работаю на радио!

– Да? – Я оглянулась на секретаршу, но она только пожала плечами. – И как же тебе это удалось?

– О, очень просто! Но я все расскажу тебе по пути домой. – Ирка выбросила вперед руку, как кальмар – щупальце, сдернула меня с места и уволокла за дверь.

– Да… – прощально вякнула я в стиле заики-звукорежа: «свиданья» уже досталось вахтеру на входе.

К теме стремительной карьеры Ирки в медиамире мы вернулись уже в машине.

– Ну и как же ты так внезапно стала диктором? – спросила я, едва устроившись на пассажирском сиденье и пристегнув ремень.

Если в машине нет ее мелких, Ирка заочно, но всерьез конкурирует с Шумахером.

– Просто повезло, – подозрительно уклончиво ответила подружка, срывая машину с места.

– Ты прогнала малышку Соню, отняла у нее бумажки с текстом, вломилась в студию, взяла в заложники звукорежа и не отпускала его, пока он не записал твою начитку? – предположила я.

– Ха, а ты меня неплохо знаешь! – довольно хмыкнула Ирка. – Только Соню я не прогоняла и бумажки у нее не отнимала, она сама убежала, забыв их на лавочке.

– С чего бы это она сама убежала? – не поверила я. – Ей за начитку деньги бы заплатили.

– У нее дома беда случилась, соседи снизу позвонили с криком, что она их заливает. Орали так, что мне все было слышно даже без громкой связи! В такой ситуации, сама понимаешь, Соне надо было срочно бежать домой и перекрывать там воду.

– Бедная Соня!

– Дважды бедная, – кивнула подружка. – Во-первых, ей придется компенсировать ущерб, нанесенный соседям, а во-вторых, она не получит деньги за начитку.

– Потом начитает.

– Не-а! Звукореж сказал, что я это сделала гениально, так что теперь эта работа моя! – похвасталась Ирка.

– Я рада за тебя, но с Соней как-то неудобно получилось.