Собачье танго
– А это зачем?
– Для дела! – с нажимом ответила я.
Машенька, томящаяся за маломощным тормозящим компом для новичков, еще не заслуживших дорогостоящих офисных благ, при слове «дело» встрепенулась, вытянула шейку и заморгала мне вопросительно.
Я ей внушительно кивнула, и она по собственной инициативе пришла мне на помощь, рявкнув на пригнувшегося Лучезарного:
– Размещай давай, это для проекта Сенси-парка! Будешь препятствовать – пожалуюсь шефу, что мы топчемся на месте из-за бестолковости некоторых сотрудников!
– «Бестолковый» – это очень плохое слово, оно содержит слово «бес», – обиженно сказал Лучезарный, но мою бумажку с текстом объявления придвинул к себе поближе.
– То есть слову «беседа», описывающему то, чем мы с тобой сейчас занимаемся, ты лично предпочел бы слово «жалоба»? – вкрадчиво уточнила Машенька, откровенно угрожающе барабаня пальцами по столу.
– Ладно, ладно! А иллюстрация к этому посту будет? – Лучезарный предпочел перейти к делу.
– Вот. – Я показала коллеге вчерашнюю фотку Гуси на экране моего мобильного и тут же перебросила снимок на его рабочую почту. – Размести, пожалуйста, всюду прямо сейчас.
– Вообще-то на 15:00 у меня был запланирован только пост в ВК, в остальных соцсетях в это время неоптимальное число просмотров… – начал было Лучезарный.
Но Машенька привстала за столом и устремила взгляд на дверь кабинета Бронича, показывая, что готова идти к начальству прямо сейчас, и Тема сдался, сказав:
– Добро!
– Я тоже за то, что договариваться по-доброму, – милостиво кивнула ему Машенька, вновь устраиваясь за столом.
Оттуда она ежеминутно посматривала на меня, занявшуюся рабочей текучкой, и в попытке привлечь мое внимание то шевелила бровями, то округляла глаза, пока Соня Фонарева, наш офис-менеджер, не сказала ей с ноткой сочувствия:
– У тебя лицевые мышцы подергиваются, ты в курсе, что это нехороший симптом?
– Ага, дрожание моей левой икры есть великий признак! – фыркнула наша практикантка, и я посмотрела на нее с уважением.
Беру свои слова назад, не так уж плохо у Машеньки с образованием, если она цитирует Льва Николаевича! Авось и сработаемся.
Однако к концу своего первого трудового дня бедняжка Машенька совсем извелась. Последние пять минут до ухода с работы она откровенно слонялась по кабинету вблизи моего стола, но я делала вид, будто не понимаю, что новоявленный Ватсон страстно жаждет откровений Холмса в моем лице. По делу о пропавшем трупе мне пока нечем было поделиться с верным паладином.
Ну, разве что надеждой.
– Возможно, к утру у нас появятся новые сведения, – сказала я Машеньке, когда мы выходили из офиса.
– От информатора?
– Может, и от него, родимого…
На крылечке офисного здания мы с практиканткой распрощались. Машенька предлагала подвезти меня на своем прелестном «Мини-купере», но я решила, что устану так долго держать маску Холмса, и выбрала демократичный троллейбус.
В вечерний час половозрастной состав пассажиров был заметно разнообразнее, чем в обеденное время, так что компанию мне составляли не только граждане пенсионного возраста. Я спокойно доехала до своей остановки и прибыла в отчий дом точно вовремя: ужин был уже готов, но еще не съеден.
– Дюша, это ты? – покричал из гостиной папуля, услышав шум вторжения: едва войдя в квартиру, я запнулась о коварно оставленное у порога ведро с грушами. – Мой руки и дуй к столу! У нас тут жюльен и дядя Сема!
Я расценила сказанное как предупреждение о том, что мой любимый жюльен вполне может и не дождаться нашей с ним встречи.
Дядя Сема – большой поклонник папулиного кулинарного таланта. Одинокий пенсионер и наш сосед по даче в Буркове, он большую часть года живет в деревне, вдали от изысканной кухни, коей от души (и от пуза) наслаждается у нас в гостях.
– Уже иду! – коротко сообщила я, метнувшись в ванную – и сразу к столу.
– Дюшенька, красавица, а ты все хорошеешь! – одобрил меня дядя Сема.
– Стараюсь, – признательно кивнула я.
И тут же постаралась подгрести к себе сразу две порции жюльена, как верного средства для моей красоты и доброты.
Мне не препятствовали: стол хлебосольный папуля сервировал традиционно знатный, так что никто не рисковал остаться голодным. Присутствовавшие уже успели вдумчиво пройтись по закускам и, судя по блеску глаз и шуток, хлебнули папулиной фирменной вишневой наливки. Мне ее, разумеется, не предложили – в данной компании я числилась деткой, спаивать которую грешно, зато мне со всех сторон подкладывали сладкие кусочки.
Я наслаждалась: обычно у нас в категории «деток» серьезная внутренняя конкуренция, но в отсутствие бледненькой худенькой Трошкиной, которую всем всегда хочется подкормить, и прожорливого братца Зямы, который сам у кого угодно отнимет сладкий кус, все вкусняшки были моими.
Поэтому я молча ела, внося свою лепту в застольную беседу исключительно треском за ушами. А «взрослые» со вкусом беседовали, обсуждая самые разные актуальные темы.
Одной из них, как обычно, была дорожная обстановка в городе и его ближних пределах.
Наша южная столица расположена почти на пересечении двух федеральных трасс, ведущих к морю – на Кавказ и в Крым. Вроде бы это большое преимущество – ближайший черноморский пляж всего в сотне километров, но с мая по октябрь на море и обратно через наш город едет, кажется, вся страна, и это обеспечивает региону неизбывные сезонные пробки.
– Я почти три часа сегодня из Буркова ехал! – то ли пожаловался, то ли похвастался подвигом дядя Сема. – Вы в курсе, что нынче вычудили эти затейники?
– Дорожники? – уточнил касту затейников папуля.
– Теперь еще и судебные приставы! – ответил дядя Сема и покрутил головой: мол, и эти туда же. – Представьте, они при поддержке гаишников перекрыли на выезде из города оба моста, и в этом бутылочном горлышке стопорят машины для проверки наличия у их владельцев разных задолженностей. У кого есть хоть какой-нибудь неоплаченный штраф – считай, приехал: или оплачивай задолженность прямо на месте – или у тебя забирают машину.
– Да не имеют права! – взвился папуля-полковник и принялся рассказывать, как именно стал бы действовать в такой ситуации лично он, особенно если бы ехал не на нашей семейной легковушке, а на своем любимом транспорте с траками, пушкой и крепкой лобовой броней.
Продолжая следить за беседой лишь краем уха, я откинулась на спинку дивана и, прячась за гигантской грушей сорта «Гулливер», основательно задумалась.
Выходит, не обманула я Машеньку, дядя Сема (будем считать, что сегодня ему досталось переходящее звание моего информатора) действительно принес интересные сведения. Все выезды из города перекрыты, машины на мостах тотально проверяют, а это значит, что «жених», под видом «невесты» умчавший на заднем сиденье своего автомобиля неизвестный труп, далеко не уехал. Не рискнул бы он контактировать с инспекторами, с таким-то пассажиром в салоне!
А ведь важность и срочность задачи поскорее избавиться от тела это нисколько не уменьшило, наоборот: денек-то жаркий!
А город большой, шумный, полный людей и видеокамер…
Отсюда вопрос: где сегодня в городе можно незаметно спрятать труп?
Надо об этом подумать…
От интересных размышлений меня отвлек телефонный звонок.
Трезвонил мой мобильный, входящий номер был незнакомый. Я извинилась перед честной компанией и удалилась к себе, чтобы поговорить без помех.
Пока дошла до своей комнаты – звонок прекратился. Зато в телефоне обнаружилось несколько новых фото, и на всех – четвероногие: пользователи соцсетей накидали мне заявок на объявленный кастинг собачек.
Как водится, люди поняли текст по-своему, поэтому не все животные на фото были спаниелями и вообще собаками. Из восьми портретов два представляли котов (но черно-белых, как просили), один – енота, и еще один – не опознанного мною мелкого зверька с пугающе вытаращенными глазами. То есть собачек было всего четыре штуки.
Я потихоньку высвистала из гостиной сначала папулю, потом мамулю, и, пока бабуля одна развлекала дядю Сему, мы втроем придирчиво рассмотрели фотки кандидатов на съемку, сравнивая их с единственным имеющимся у нас изображением пропавшего Гуси.
– Этот мелковат, у этого на лбу приметное пятно, этот грустный какой-то, а вот этот похож! – резюмировала мамуля. – Предлагаю взять его!
– Как основной вариант, – уточнил серьезный стратег папуля. – Грустного, если что, можно развеселить, а белое пятно замазать гуталином. Но претендент номер один – вот этот, я согласен.
– Есть небольшое осложнение, – сообщила им я, прочитав сообщение, к которому прилагалось всем понравившееся фото. – Я думала взять песика для съемки напрокат, но этот не сдается, а продается. Мы будем покупать собаку?
– Давайте позвоним ее владельцу и поговорим с ним, может, мы все же договоримся об аренде, – предложила мамуля. – Дюша, набирай этого товарища да не забудь включить громкую связь.
– Да, мой генерал! – ответила я, и папуля хмыкнул.
Хотя официально это он старший по званию, мамуля наш вечный партизанский командир.
Собаковладелец долго не брал трубку – мы уже устали слушать гудки. Наконец хриплый голос непонятной половой принадлежности недружелюбно поинтересовался:
– Ну, хто це? Шо надо?
– Добрый день! – сказала я, стрельнув строгим взглядом в мамулю, которая шепотом подсказала мне другое начало разговора: «Здоровеньки булы!» – в этническом стиле, коего я бы не выдержала. – Я по объявлению о поиске собаки для рекламной съемки…
– Скока? – перебил меня собеседник.
Я посмотрела на родителей. Мамуля пожала плечами, папуля полез в карман за бумажником.
Заглянув в него, я сказала:
– Мы готовы платить пятьсот рублей в час, собака нужна нам максимум на четыре часа…
– Это всего две тысячи получится? – мгновенно подсчитал кто-то в трубке.
Я думала, он скажет – мало, но ошиблась:
– Ну, две так две, тоже деньги, но с одним условием: вы эту собаку насовсем забираете. Не нужно мне ее возвращать.
– Но нам не нужна собака насовсем! – Я снова посмотрела на предков.
Папуля чесал в затылке, мамуля выразительными жестами отказывалась от нового питомца.
– Ну, так и мне она не нужна! Не хотите – не берите, хотя жаль, на живодерне мне две тысячи не заплатят…
На живодерне?!
Папа вскинул голову, мама в ужасе распахнула глаза.
«Берем, берем собачку!» – читалось на их славных лицах.
– Ладно, договорились, мы заберем у вас эту собаку за две тысячи рублей навсегда! – поспешно сказала я, на всякий случай проговаривая все условия.
– И самовывозом! – добавил мой собеседник. – Не хватало мне еще по городу с собакой мотаться, за нее небось в трамвае, как за человека, платить нужно…
– Когда и где забирать, диктуйте время и адрес!
Я приняла у мамы-писательницы, которая без письменных принадлежностей даже, пардон, в уборную не ходит, блокнот и ручку. Записала адрес, заверила пренеприятнейшую личность в трубке, что мы приедем за собакой завтра утром, не позже десяти часов, выключила телефон и взглядом спросила у папы, все ли правильно сделано.
– Нормально, доча, – сказал он и торжественно пожал мне руку. – Это по-нашему, Кузнецовы своих не бросают. В конце концов, вон, Семе собачку пристроим, он давно себе кого-то для компании хочет, ему на даче одному скучно…
Воодушевленный этой идеей, папуля тут же пошел уговаривать дядю Сему обзавестись прелестным спаниельчиком, и я не усомнилась, что под приготовленный к чаю капустный пирог агитация с пропагандой сработают как надо.
– Все к лучшему в этом лучшем из миров! – погладив меня по плечу, глубокомысленно молвила мамуля-писательница, уместно процитировав коллегу – Вольтера.
И с ней я тоже согласилась.
Да, пока все шло хорошо…
Среда
А утром выяснилось, что все плохо.
Во-первых, я проспала. Не уследила за своим мобильником, он разрядился, выключился, и будильник в нем не сработал. То есть я не только проспала, но еще и осталась без связи.
Решение казалось простым – взять с собой на работу зарядное устройство и оживить аппарат от розетки в офисе, но – и это было в-третьих – быстро выяснилось, что мой зарядник без спросу и предупреждения утащил Зямка.
Видите ли, у его собственного некстати шнур переломился, покупать новый братцу было некогда, и он тоже нашел простое решение. Правда, оставил мне денег на покупку нового зарядника.
Я нашла их в его комнате с запиской: «Дюха, сорри, взял твой шнур, купи себе другой». Деньги я, конечно, взяла, но поклялась себе, что так дешево бесцеремонный братец не отделается.
Старшее поколение помочь мне с зарядником не могло: у папули, мамули и бабули не новые айфоны, как у нас с Зямой.
И ведь было еще в-четвертых! Папа поставил вариться холодец, а это означало, что мне еще нужно до десяти утра, как я обещала, забрать собачку у хрипатого.
Почему именно мне? Объясняю.
Варка правильного холодца – процесс долгий и требующий постоянного присмотра. Осуществляет его папуля самолично, возложить такую ответственность на кого-то из членов нашей семьи он не может – не доверяет.
И правильно делает! У нашего матриарха бабули возрастной склероз, а мамуля, сливаясь в экстазе с музой ужастиков, напрочь отключается от действительности.
На прошлой неделе Зяма, в спешке убегая из дома, задел крутым плечом контроллер кондиционера, и тот самовыставился на десять градусов по Цельсию вместо нормальных двадцати двух. Мамуля осталась дома одна, и что вы думаете? Когда через пару часов вернулся папа, наша писательница сидела за компьютером в клубах морозного воздуха, зябко поджимая ноги, и очень, очень талантливо и проникновенно описывала леденящее дыхание смерти!
Короче, задуманный холодец на весь день лишил папулю мобильности. Мамуля к моменту моего пробуждения уже засела за работу и выкорчевать ее из-за компа могло только аварийное отключение электроэнергии. А бабулю, которая с комфортом сидит на пенсии и в принципе могла бы прокатиться за новым членом нашей дружной семьи, сподвигнуть на этот маленький гражданский подвиг не удалось. Она, хитрюга, вовремя включила режим «старушка в маразме» и очень убедительно изобразила слабоумную ровесницу Мафусаила, посылать которую куда-либо иначе, как фигурально, и негуманно и бессмысленно: сгинет, болезная, безвозвратно!
Но выход был.
– Ключи от «Пежо»! – потребовала я у папули.
Трошкина, уезжая, оставила ключики от своей любимой машинки наиболее ответственному из нас – папуле. Сам он к автомобилям равнодушен, после танков они ему кажутся совершенно несерьезной техникой, поэтому за руль садится редко, и Алка могла быть спокойна: ее «Пежо» в отсутствие хозяйки гонять по городу не будет. Максимум – передвинется на пару метров, если вдруг возникнет необходимость уступить место во дворе какой-нибудь спецмашине.
– Ключи оставлены на случай чрезвычайной ситуации! – напомнил мне папуля.
– И это именно она! – уверенно сказала я. – Посуди сам: в девять я должна быть в офисе, не позже десяти – у хозяина псины, а потом не потащу же я собаку на работу, ее надо будет привезти сюда. И как, по-твоему, я все это успею без машины?
Папуля молча сходил в их с мамой спальню и принес мне затребованные ключи.
– Скоро буду с новым Гусей! – пообещала я, убегая.
Жизнь – она отчетливо полосатая! Сначала вселенная, с которой я как-то плохо гармонизирую, высыпала на меня, как из худого мешка, кучу неприятностей, а потом одарила редкой радостью – дала порулить прелестным желтым «Пежо»!
В офис к началу рабочего дня я почти успела – опоздала всего на пять минут, но Машенька уже успела поднять панику, и офис-менеджер Соня Фонарева встретила меня претензией:
– Инка, что у тебя с телефоном? Мы тебе звоним, звоним!
– Разрядился. – Я показала ей мертвый аппарат и поинтересовалась наличием зарядника для айфона.
– У меня есть! – Машенька с готовностью полезла в сумочку. – Вот!
– Мерси. – Я пристроила свой аппарат к кормушке-розетке и после этого могла уже уделить внимание напарнице – сердито нашептать ей: – Ты чего же это меня подставляешь, а? Ты же должна меня прикрывать!
– Так ты хоть предупреждай, когда нуждаешься в прикрытии!
– Как я могла тебя предупредить, если у меня телефон разрядился?! – Я погрозила Машеньке пальцем, оценила виноватое выражение ее лица и смягчилась. – Ладно, на первый раз прощаю, но на будущее учти: если меня нет – значит, я отсутствую по очень уважительной причине. По какой – можешь сама придумать, главное, чтобы начальство не искало меня с собаками… С-со- бака!
Я с сожалением глянула на свой кормящийся телефон: за собачкой придется ехать без него, то есть сейчас я опять буду без связи… Хотя… если я не могу взять с собой свой телефон, то могу взять кого-то с телефоном!
– Мария, ты не забыла, что к десяти мы непременно должны быть в Сенси-парке? – спросила я громко, чтобы слышали все коллеги, особенно офис-менеджерша наша, любительница контролировать рабочее расписание сотрудников.
– Я потому тебя и искала! Боялась, что об этом забыла ты! – моментально сориентировалась юная нахалка.
– До чего непочтительная молодежь! – Я вздохнула и сокрушенно покачала головой, надеясь создать у присутствующих впечатление, будто мне совершенно не нравится возиться с практиканткой.
Пусть думают, что мы с Машенькой не очень ладим, так никому не придет в голову, что мы уже спелись и дружно обманываем родное агентство, занимаясь в рабочее время своими собственными делами.
– Ну, сколько тебя еще ждать? – продолжая выбранную линию, недовольно поторопила я Машеньку.
Хлопнула дверь начальственного кабинета. Из логова Бронича бочком выбралась унылая Наталья – один из наших рекламных менеджеров. Следом обширным пивным фасадом выдвинулся, в целом оставаясь в кабинете, сам шеф. Он моментально – Бронич у нас вообще гениальный мужик – просек ситуацию и пресек дезертирство:
– Инночка, минуточку!
– Ну-у, Михаил Брониславич, у меня же заказчик, он ждет! – рыпнулась я.
– У всех заказчики ждут! – неожиданно агрессивно заявила Наталья.
Ага, понятно, рекламный менеджер не может сдать предоплаченный проект. А нечего было в качестве исполнителей привлекать каких-то своих непонятных фрилансеров, лишая законного заработка штатных сотрудников агентства!
Я злорадно ухмыльнулась, а Бронич и это тоже заметил и повелел:
– Помоги коллеге с текстиком, Инночка. – И голову к плечику слегка наклонил, как бы безмолвно спрашивая меня – ну, что, Кузнецова? Откажешься? Или проявишь житейскую мудрость и похвальный навык командной игры?
Я вздохнула. Бодаться с Натальей в присутствии Бронича – профессиональное самоубийство, шеф в очередной раз меня уволит. Через неделю, конечно, опять назад позовет, но будет пытаться оформить на должность пониже или с испытательным сроком… Оно мне надо?
– Ну, что там у тебя? – сдалась я.
– Стиральный порошок «Снежок», – ответила Наталья. – Нужен короткий рекламный текст для радиоролика, рифмованный, легкий, желательно четырехстопным ямбом…
– Что еще в ТЗ?
– Озвучить название и назначение продукта, обещать моментальный вау-эффект от его применения…
– Что уже предлагали?
– «Нет на свете порошка лучше нашего «Снежка»!» – без воодушевления (видно, заказчик этот вариант уже раскритиковал) процитировала Наталья.
– Что не понравилось? Рифма хорошая, и ямб, как просили…
– Очень коротко! Нужно на десять секунд.
Я подняла глаза к потолку, скопировала вдохновенное лицо, подсмотренное у мамули, немного похмыкала, потерла подбородок и изрекла:
– Наш стиральный порошокПод названием «Снежок»После самой первой стиркиВвергнет вас в приятный шок!– Вау! – сказала Машенька. – Ты и стихами можешь?
– И вышивать, и на машинке, – мурлыкнула я, как кот Матроскин.
– Вот! Учитесь! – провозгласил Бронич. – Молодец, Инночка! А ты, Наталья, спиши текстик и впредь гони своих фрилансеров лесочками и огородиками!
Откровенно довольный тем, что он разрулил ситуацию, шеф удалился к себе, а я продиктовала Наталье под запись рифмованную халтуру и скомандовала Машеньке:
– А теперь – вперед!
– В Сенси-парк! – подхватила она.
И мы плечом к плечу шагнули за дверь, а в коридоре стукнулись в ладошки и дальше пошли, хихикая.
– А куда мы на самом деле? – поинтересовалась Машенька уже во дворе.
– Садись, – я пригласила ее в прелестный «Пежо», чем весьма впечатлила. – Сначала за собакой…
– Служебной?! Класс! Пустим ее по следу?
– Не сразу. – Я сочла необходимым умерить нездоровый энтузиазм коллеги. – Так просто это не делается, собаке тоже нужно подготовиться – поесть там, попить, освоиться на местности… Короче, сейчас за собакой, а по пути я ознакомлю тебя с последними сводками.
– У нас и сводки есть?! – Энтузиазм не хотел уменьшаться.
– И сводки, и свои люди в ГУВД, но не будем будить лихо, пока тихо, – ответила я и включила зажигание.
«Пежо» негромко заурчал и послушно стронулся с места, вливаясь в дорожное движение.
– Так вот, информация такая: скорее всего, преступник избавился от тела где-то в городе, – сообщила я Машеньке. – Выехать из него с трупом в машине он не мог, вчера на мостах судебные приставы и ГИБДД проводили тотальную проверку…
– Искали труп?!
– Искали задолженности, но и труп не оставили бы без внимания, я уверена. – Я сориентировалась по навигатору и взяла курс на дом хрипатого собачника. – Таким образом, нам с тобой нужно понять логику действий преступника и вычислить, где и как он избавился от трупа. У тебя есть соображения по этому поводу?
– Так, место должно быть в пределах городской черты, но при этом достаточно уединенное. – Машенька охотно включилась в дедуктивные рассуждения. – И с удобным подъездом, чтобы можно было подобраться к нему поближе на машине…
– И собственно с возможностью спрятать там мертвое тело, – напомнила я. – Причем так, чтобы его присутствие не выдал характерный запах, а сейчас же лето, жара! Идеальна была бы какая-нибудь темная вода: заброшенный колодец, озеро…
– Я поищу на карте в Гугле подходящие водоемы, – пообещала Машенька и тут же покинула меня, с головой уйдя в интернет.
Меня это полностью устраивало. Мы спокойно прибыли по нужному адресу.
– Посидишь в машине, я за собакой схожу? – спросила я и, получив в ответ глубокий кивок, вышла из машины.
Хрипатый собачник жил в одном из старых домов, которые в городе называют «немецкими», потому что их строили пленные после войны. Судя по архитектуре этих зданий, победители удачно пленили не только разнорабочих, но и специалистов-проектировщиков: «немецкие» дома до сих пор у нас эталон жилищного строительства. Это трехэтажные здания с четырьмя подъездами, в каждом из которых всего шесть квартир – по две на этаже. Каждой квартире полагается отдельная кладовка в подвальном этаже, подъездная дверь металлическая, лестницы широкие и чистые, потолки высокие, стены толстые, так что в доме очень тихо…
– Ду-дух! – грохнула за моей спиной металлическая подъездная дверь.
Ага, было тихо.
– Да твоюжмать, в бога, в душу, сколько можно повторять – подкладывайте под дверь кирпич! – с неподдельным страданием в голосе взвыла за ближайшей дверью какая-то тетка.
Догадываясь, что сейчас она выскочит, чтобы самостоятельно произвести необходимые манипуляции с кирпичом – и хорошо, если не даст мне им по голове, я ускорилась и птицей взлетела на третий этаж. Нужная мне квартира находилась именно там.
Сверившись с адресом на бумажке, я позвонила в одну из двух дверей и с полминуты слушала соловьиные трели дверного звонка.
Звук был немодный, но знакомый мне, даже приятный: когда-то такой же звонок был у Трошкиной, вернее, у ее бабушки – Алка теперь живет в ее квартире. Бабушка Трошкиной очень томилась необходимостью жить в каменных джунглях большого города и всячески крепила реальную и воображаемую связь с живой природой. У нее был дверной звонок-соловушка, березовая роща на фотообоях, целый лес горшечных растений, часы с кукушкой и аквариум с рыбками…
– Ну, шо?
Я осознала, что мечтательно взираю на туго натянутый ситец лиричной расцветки «Васильковое поле» и с усилием вытряхнула из головы неуместные воспоминания:
– Здрасте, я за собачкой.
– Явилась, не запылилась!
Мой вчерашний телефонный собеседник, которого я мысленно окрестила Хрипатым, оказался пожилой дамой. С виду она являла собой чистый, незамутненный тип домомучительницы – вылитая фрёкен Бок, даже фартук такой же, а в руке – блестящая труба пылесоса.
– С этой поганой собаки шерсти, как с овцы нестриженой, все коврики мне мехом своим загадила, зря я ее в дом пустила, надо было на лестнице привязать! – объявила домомучительница и аккуратно прислонила к стене трубу пылесоса, чтобы тут же протянуть мне освободившуюся руку. – Деньги давай!