Суперклей для разбитого сердца

Захваченный повествованием капитан Клюев тихо грыз ногти.

– Да нет, не «господи», – вполне нормальным голосом ответила женщина. – Я сказала: «Блин!» А что еще я могла сказать, сообразив, что у меня свистнули сумочку с кошельком, документами и мобильным телефоном?

– Ну, я бы, например, сказал в такой ситуации примерно следующее, – сержант Бобров набрал в грудь побольше воздуха, но не успел озвучить свой вариант текста.

Дверь в кабинет распахнулась, и в проем сунулись сразу три озабоченные физиономии.

– Мамуля! – в хоровом крике соединились облегчение и негодование. – Ты здесь?!

– Ну, знаешь, Басенька, это уже слишком! – возмущался папуля, конвоируя мамулю к дому. – Рассказывать страшные сказки детворе – это еще куда ни шло, но запугивать милиционеров, находящихся при исполнении служебных обязанностей, это уже никуда не годится! Зачем, ну, зачем ты меняешь адресную аудиторию? Твой читатель – не суровый мужик в погонах, а впечатлительный подросток!

– Суровые менты в погонах чуть не описались, когда я рассказывала о том, как подверглась нападению, – с глубоким удовлетворением сказала мамуля. – Хорошо, у них туалет рядом, хоть штанов не замочили!

Голос у нее был такой довольный, что я сочла нужным заметить:

– Не пойму я, чему ты радуешься! Тебя ограбили, по голове стукнули и под лавочку затолкали, как мешок с картошкой!

– В следующий раз обязательно заглянем под лавочки, – пробормотал Зяма.

– Я очень надеюсь, что следующего раза не будет, – сказала мамуля. – Что это вы на меня все накинулись? Я же не виновата, что стала жертвой грабителей!

– Ладно, инцидент с грабителями мы тебе прощаем, – согласился Зяма, – и обмочившихся ментов мне лично не очень жалко. Но зачем ты потрепала нервы нам? Почему пошла не домой, а в милицию?

– Что за вопрос? – Мамуля всерьез обиделась. – Я законопослушная гражданка! Если по нашему мирному двору под покровом ночи шастают какие-то темные личности, я должна была оповестить об этом соответствующие органы! Ведь еще кто-нибудь, кроме меня, мог попасть в рискованную ситуацию!

– Кроме тебя, в рискованную ситуацию попали мы трое, – желчно сказала я. – Именно нас другие законопослушные граждане посчитали темными личностями!

– И оповестили об этом соответствующие органы! – поддакнул Зяма. – Хорошо еще, у милиционеров, которые прибежали нас арестовывать, почему-то не было пистолетов, а то перестреляли бы нас, как котят!

– Представляю, Басенька, как вдохновили бы тебя наши похороны! – вздохнул папуля.

Под давлением общественности мамуля поникла и виновато замолчала. Лифт, поднимающий нас к родным пенатам на седьмом этаже, и тот, казалось, гудел укоризненно! В тишине, нарушаемой триединым сердитым сопением, мы подошли к двери, папа открыл ее своим ключом, пропустил вперед маму и строго сказал ей в спину:

– И чтобы впредь подобное не повторялось!

Подавленная мамуля даже не стала уточнять, что именно впредь не должно повторяться – вечерние прогулки, встречи с грабителями или посиделки с ментами. Сокрушенно шаркая тапочками, она удалилась в свою комнату. Через минуту там застрекотала печатная машинка. Мы с папой переглянулись.

– Она все-таки пришла! – произнес папуля.

В голосе его читалась глубокая признательность музе, удостоившей мамулю своим посещением. Теперь наша мама была надежно нейтрализована: пока она не ощиплет свою крылатую вдохновительницу до последнего перышка, никакого общения с внешним миром не будет.

– Пойду, сварю кофе, – папуля заторопился на кухню.

Я медленно стащила с гудящих ног кроссовки, надела тапочки и уже толкнула свою дверь, когда в комнате брата раздался крик.

– О господи! – возопил Зяма в полном соответствии со сценарием милицейского сержанта.

– Блин! – сказала я. – Что за вечер сегодня? Многосерийный кошмар!

Я сосчитала до трех и решительно направилась в комнату Зямы, намереваясь надавать братишке по шее, если выяснится, что причиной негодующего вопля стал сломанный ноготь или замеченный под потолком паучок. Я понимаю, что у дизайнера тонкая нервная организация, но не до такой же степени!

Закатывая на ходу рукава джемпера, я шагнула в Зямину светлицу и в первый момент не поняла, отчего это в комнате так просторно. Потом невероятная правда дошла до моего замутненного усталостью и переживаниями сознания, и я тоже сказала:

– О господи!

– Что, что случилось?! – теряя тапки, примчался из кухни папа с дымящейся туркой в руке.

– Ну, что еще? – недовольно спросила мама, выглянув из своей кельи.

Зяма, рапластавшийся на паркетном полу, как еще один оригинальный коврик, в бессильной ярости колотил кулаками по полированным доскам.

– Нас обокрали, – стараясь сохранять хладнокровие, объяснила я испуганному папе и раздраженной мамуле. – Пока мы бродили по двору и торчали в отделении, кто-то спер Зямину «Хельгу»!

– Ах, зачем же так орать? – поморщившись, мамуля решительно протянула руку к телефону. – Алло, это милиция? Капитан Клюев? Ах, это сержант Бобров! Еще раз добрый вечер, дорогой сержант! Это Варвара Петровна, да-да, писательница… Странно, связь оборвалась!

Мамуля недоуменно посмотрела на трубку, издающую противный мышиный писк. Зяма выразительно хмыкнул. Всем, кроме самой мамули, было понятно, что сержант Бобров бросил трубку, не желая общением с писательницей Варварой Петровной наживать себе ночные кошмары. Зяма забрал трубку, повторил последний вызов и мужественным баритоном произнес:

– Милиция? Здравствуйте! У нас ЧП, дом семнадцать, первый подъезд… Что за черт?

Трубка снова издевательски запищала.

– Позвольте, я попробую! – папа протиснулся к телефону и набрал номер отделения. – Здравствуйте, у нас ограбление!

Я поспешно протянула руку поверх папиного плеча и включила громкую связь, чтобы мы все могли слышать милицейского товарища.

– Адрес, – без эмоций произнес хриплый голос.

– Это тут, рядом, в соседнем с вами дворе, – уклончиво ответил папуля.

– Взлом? Проникновение?

– Нет-нет, замок исправен, дверь цела, окна закрыты, и вообще, у нас седьмой этаж… Но «Хельга» пропала!

– Хельга – это кто?

– Это шкаф, – любезно пояснил папуля.

На другом конце провода воцарилось молчание. Нетерпеливый Зяма сунулся к динамику, но я зажала ему рот ладонью. Если братец снова скажет, что Хельга – чистопородная немка шоколадного цвета со стеклами в золоте, это здорово дезориентирует ментов!

– Какой шкаф? Несгораемый? – спросил наконец бас.

Я поняла, что ему хочется понять, в чем ценность похищенного у нас предмета мебели. А уж как это хотелось понять мне самой!

– Несгораемый? – папуля задумался. – Честно говоря, не знаю. Мы еще не пробовали его поджигать.

– А что было в шкафу?

– Ничего не было, – на этот вопрос папуля ответил легко. – Шкаф был абсолютно пуст!