Кактус Нострадамуса

– Не кого, а что! Мобильник!

– Утопим золотой телефон?! – у меня защемило сердце. – Может, не надо так радикально? Давайте утопим сим-карту, сотрем из памяти аппарата всю информацию, а сам мобильник сохраним. В конце концов, Зяма, Лизонька питала к тебе особые чувства, разве ты не хочешь оставить хоть что-нибудь на память о ней?

– Я сохраню незабываемый жизненный опыт, – буркнул братец.

– И в чем же он заключается? – встряла ехидная Алка. – Неужели в запоздалом осознании того, что прелюбодеяние – смертный грех?

– Нет. В том, что мраморный пол у бассейна – это смертельная опасность! – Зяма сокрушенно покачал головой. – А я говорил: давайте положим терракотовую плитку, в крайнем случае – мозаику сделаем из мрамора и сланца, шикарно ведь будет смотреться, совсем как в древнеримских банях, особенно если опус тесселатум сделать, а не галечное мощение…

Я громко кашлянула.

Трошкина поджала губы. Глаза ее сверкали, щеки разрумянились.

– Я не поняла, – прошипела она.

– Чего ты не поняла? – откликнулся Зяма (сама любезность). – Опус тесселатум? Это старинная мозаичная техника с использованием кусочков камня размером более четырех миллиметров…

– Я не поняла, тебе что, совсем не стыдно?! – гаркнула Трошкина, всплеснув руками.

Зяма озадаченно моргнул и посмотрел на меня. Я кивнула, показывая, что да, ему стыдно, и даже очень. Зяма приподнял бровь, спрашивая, почему ему, собственно, стыдно. Я показала ему глазами на Трошкину, быстро нарисовала в воздухе сердечко и стукнула по нему кулаком – мол, разбиваешь Алке сердце.

– Такой удар! – с преувеличенным сожалением вздохнул тупица Зяма и замолчал, ожидая следующей подсказки.

Я покрутила пальцем у виска.

– Я идиот?

Я покивала.

– Мне стыдно, что я такой идиот, – с чувством посетовал Зяма.

Трошкина вздохнула. Этот смиренный вздох без слов говорил: «Ты идиот, но я тебя люблю». Зяма расплылся в улыбке, которая без слов говорила: «Я знаю».

– Я знаю, что я ничего не знаю, – пробормотала я.

– Ты это о следствии? – по-своему поняла меня Алка.

– О каком следствии? – Зяма перестал улыбаться. – Ты же сказала, что гибель Лизоньки считается случайной!

– Полиция не знает про картинки в мобильнике, – напомнила Трошкина. – А картинки эти очень похожи на прямую угрозу! Мол, смотри, как мы утопили мужика – так и тебя сейчас утопим!

– Вот зачем ты это сказала? – Зяма расстроился. – Разве ты не понимаешь, что ставишь меня перед трудным моральным выбором? Что я теперь должен делать? Довести до сведения полиции информацию об угрожающих снимках, рискуя попасть под подозрения, или скрыть этот факт, тем самым, может быть, сыграв на руку убийце?

– Ты порядочный человек, Казимир Кузнецов, – сказала Трошкина. – Я знаю, ты поступишь так, как подсказывает тебе твоя совесть.

– Позвольте представиться: Индия Кузнецова, ум, честь и совесть младшего поколения нашей семьи, – вмешалась я. – Алка, не дави на Зяму. Зяма, не дрейфь. Я знаю, что делать!

– Нет, – простонала Трошкина, прочитав мои мысли.

– Да, – сказала я и наконец сделала то, что мне давно хотелось сделать: спрятала золотой мобильник в свой карман. – Мы разберемся в этой истории сами, без привлечения полиции!

– Тогда потише говори! – Алка прислушалась, но не к моим словам, а к звукам, доносящимся с лестничной площадки.

Это были стук, царапанье и скулеж, с головой, хвостом и лапами выдающие Барклая – четвероногого друга майора Кулебякина.

– А вот и полиция! – вздохнула Трошкина и пошла открывать.

Больше тем вечером мы о преступлениях и наказаниях не говорили.

Уля Блиндухова не имела никаких знакомств в Госавтоинспекции, так что «пробить» машину идеального мужчины по номеру она не могла. Зато блогерша могла попросить помощь зала, вернее обитателей соцсетей, и сделала это безотлагательно.

В своем блоге коварная Уля разместила фотографию с удобочитаемым номером авто, сопроводив ее слезной просьбой к прогрессивной мировой общественности: «Люди добрые, помогите найти владельца этой машины! Он сбил моего котика и даже не остановился!»

Общеизвестно, что котиков мировое сообщество в социальных сетях считает священными животными. Обида, нанесенная коту, по умолчанию приравнивается к особо тяжкому преступлению и карается моральным уничтожением на месте.

За несколько часов Улино сообщение разошлось по Интернету как вирус гриппа, накрыв всю Россию и страны СНГ такой частой сетью, какой никогда не было даже у КГБ. Комментарии растянулись на километры, и, если бы слово могло убивать, владелец пресловутого авто не только не проснулся бы поутру, но и не имел бы последующих воплощений ни в каком виде, за исключением мерзкого насекомого, обреченного на смерть под тапком.

Негодяй, обидевший «котэ», был приговорен.

К утру у блогерши Блиндуховой имелась вся необходимая информация о владельце интересующего ее автомобиля, и даже сверх того. Уля не только узнала ФИО мужчины-мечты, его телефон, домашний и электронный адрес, но также получила исчерпывающую биографическую справку, краткую характеристику и небольшой (нелестный) критический анализ творчества К.Б. Кузнецова.

Стоит ли удивляться, что этой ночью Зяма спал плохо и проснулся в холодном поту?