Хижина тети Томы

– Где он, этот негодяй? – качнувшись ко мне, с чувством прошептал Дима.

Я не успела спросить, к кому и на каком основании он меня ревнует: брюнет тоже исчез! Правда, на этот раз мне удалось заметить пару крепких рук, которые выдернули Диму из окна, как репку.

А секундой позже в окно сунулась белобрысая голова лесного маньяка:

– Таня, вы в норме?

Я только глупо хлопнула глазами. Раскрыла рот, но с ответом не спешила. И правильно: блондин тоже исчез! Занавески заметались, захлопали, как оборванные паруса, а за окном послышался шум борьбы и яростный шепот:

– Что, двое на одного?!

Кто-то придушенно матерился, кто-то хрипло пробасил:

– Вот сволочь!

Слышались шорохи, глухие звуки ударов и напряженное сопение. При этом на сцене никого не было видно!

– Театр теней, блин! – пробормотала я, с трудом вылезая из продавленной койки. – Эй, господа хорошие, угомонитесь!

Осторожно, чтобы ненароком не поучаствовать в потасовке, я высунулась в окно и увидела только примятую траву и раскатившиеся по ней дыни. Один желтый шар был растоптан в кашу, на ней явственно отпечаталась подошва башмака. Рисунок был необычный, памятный с детства – точь-в-точь решеточка для игры в крестики-нолики. В среднем квадратике подобием нолика вспучился пузырь – наверное, на этом месте в подошве была каверна.

– Нолик и есть! – раздраженно сказала моя Тяпа, думая о своем, о женском. – Было густо, стало пусто! Ни одного мужика не осталось!

– Надеюсь, они не убьют друг друга! – с ужасом и восхищением воскликнула романтичная Нюня.

А я вспомнила, как перед сном язвила по поводу кавалеров, взаимоуничтожающихся на дуэли, и поежилась. Мироздание у нас, конечно, чуткое, но зачем же бережно воссоздавать мои собственные дурацкие сценарии? Надо признать, что я хватила через край уже тогда, когда размечталась о третьем экспонате своей коллекции. Мне только теперь пришла в голову дельная поправка к закону Табурета, гласящая, что трехногий стул, установленный на неровной поверхности, будет вполне устойчив, но надежно зафиксироваться на его перекошенном сиденье удастся только при наличии на попе крепких присосок! Присосок у меня не было, и просить их у чрезмерно доброго мироздания я опасалась. Выдаст ведь, и куда я потом с таким украшением?

– Мало ли чего дура баба попросит! – в грубой форме выразила мои мысли прямолинейная Тяпа. – На то оно и мироздание, чтобы идиотские заявки отсеивать!

– Ничего, дуэлей на троих не бывает, – постаралась успокоить меня Нюня.

– Точно! – обрадовалась бессердечная Тяпа. – Значит, хоть один кавалер да уцелеет! Заодно и проблема выбора отпадет.

Ничего более оптимистичного мне в голову не пришло, с тем я и вернулась в свою одинокую постель. Прежде чем улечься, я бросила исполненный робкой надежды взгляд в окошко с Сонькиной стороны – не вернется ли кто-нибудь из моих красавцев? Заметила фигуру в широких штанах, успела возрадоваться скорому исполнению своих тайных желаний, но узнала в ночном страннике тети-Люсиного внука Геру и снова приуныла. То есть за Геру-то я порадовалась: растет Экстремальчик, взрослеет, активную ночную жизнь ведет! Плохо, что я отстаю, хотя выросла уже вполне большая и чувствую себя почти такой же взрослой, как старуха Изергиль.

Досмотреть оборванный эротический сон не удалось. Мне, правда, снились красивые мужчины – мушкетеры и гвардейцы кардинала, но сама я была не Констанцией и не Миледи, а безымянной монахиней, которая только и делала, что перевязывала раненых дуэлянтов – блондинов, брюнетов и рыжих. Нюне эта благородная роль понравилась, а Тяпа до утра в самых нечестивых выражениях проклинала закон Табурета, суровый и неумолимый, как Уголовный кодекс.

Глава 4

Головоломное дело

Проснулась я позже всех. Чуть свет ушли в пекарню тетки-булочницы, упорхнули на свою парикмахерскую барщину Левик с Вовиком, и даже Софи удалилась. С ней пропали и мои солнечные очки в стиле Черепахи из мультика про Львенка, который лежал на солнышке и на него же глядел. Из этого я сделала вывод, что Сонька вернулась в хачапурный бизнес, а окуляры мои нацепила, чтобы не отпугивать покупателей своим роскошным фингалом.

Мне тоже давно следовало быть на пляже: сегодня я должна была закончить сбор стекломатериалов для тети-Люсиного художника. Работать не хотелось. Вообще ничего не хотелось, разве что спрятаться с головой под одеяло и уснуть летаргическим сном. Настроение после бурно проведенной ночи было скверное («Не так я мыслила себе бурную ночь с тремя красавцами!» – с горечью сказала Тяпа). Нюня, едва пробудившись, занялась самобичеванием. Мол, нечего мироздание винить, коли сама по натуре развратница! Давить надо греховные помыслы, а не озвучивать их с просительными интонациями!

Чтобы не слышать раздраженного ворчания Тяпы и покаянного монолога Нюни, я включила плеер. Не так давно я открыла для себя такое чудо, как аудиокниги, и привезла с собой на море целую библиотеку в цифровом формате. Подумав, я выбрала для прослушивания «Властелина колец», произведение давно знакомое, но все равно интересное, а главное – в смысле сюжета бесконечно далекое от моей текущей реальности. Под впечатлением последних событий в голове моей вываривались все новые поправки к Закону Табурета, а мне очень не хотелось заниматься законотворческой деятельностью.

Закупорив уши наушниками, я взяла ведро и пошла к морю. Под эпический сказ о хоббитах и эльфах стала собирать бутылочные изумруды и вскоре почувствовала себя более или менее фригидным трудягой-гномом.

Отдыхающие, толпами бегающие в море и из него, затрудняли мне работу: Нюне было неловко выхватывать стекляшки из-под ног купальщиков, но я проявила твердость и заставила свою рохлю молчать. Дело спорилось, ведро медленно, но верно наполнялось.

Часто кланяясь волнам, я дошла почти до середины пляжа, прежде чем поняла, что творится что-то неладное. Люди уже не лежали спокойно в шезлонгах и на подстилках, они вскакивали на ноги, вытягивали шеи и смотрели на что-то, чего я за чужими спинами не видела. Поскольку разговоры и перешептывания окружающих за увлекательным сказанием о хоббитах и эльфах были мне не слышны, я не понимала, чем вызвано нездоровое оживление. Ясно было, впрочем, что массовое волнение далеко от радостного, на лицах граждан явственно читались страх и тревога.

В последний раз нечто подобное наблюдалось неделю назад, когда у пляжного фотографа сбежал крокодил. Прошел панический слух о том, что бесхозный аллигатор плавает в бухте, и перепуганные купальщики начали выбрасываться на берег стаями, как больные тюлени. Прежде чем беглый крокодил нашелся в куче сырых полотенец под ближайшим зонтом, бдительные спасатели на пляже «Рузанны» успели начать эвакуацию отдыхающих.

Любопытствуя узнать, что происходит на сей раз, я выключила плеер и освободила ушные раковины от вложений.

– Кошмар какой! – тут же громко ахнула мне в ухо толстая женщина, прижимающая к себе мальчишку лет десяти.

Пацан хмурился, а мамаша возбужденно блестела глазами и качала головой.

– Понял, Санька? Не сметь плавать за буйками! – строго сказал глава семейства – жирный дядя с животом, происхождение которого без слов объясняли бутылка пива в одной руке и большая лепешка в другой.

– Гражданин, с вас девятнадцать рублей, – деловито сказала продавщица пирогов.

Она разогнула спину – это была Софи. Я узнала ее главным образам по своим очкам, они закрыли верхнюю половину Сонькиной физиономии не хуже, чем маска ныряльщика. Довершая маскировку, на голову она нахлобучила белую матерчатую панаму с широкими, печально обвисшими полями. Лицо ее было скрыто в тени, зато от шеи и ниже Софи щедро обнажилась, нацепив неприлично короткие шортики и дырчатую маечку, трещащую под напором плоти, как переполненная рыболовная сеть. Если таким образом Сонька хотела отвлечь внимание от своей слегка подпорченной физиономии, ей это удалось. Даже я, никогда не засматривавшаяся на женские прелести, с трудом оторвала взгляд от соска, жизнеутверждающе пробившегося в ячейку сетки. Под впечатлением от этого зрелища я забыла о чрезвычайном происшествии, и только Сонькин вопрос вернул меня к теме:

– Танюха, слыхала, что стряслось?

Я покачала головой, не сомневаясь, что сейчас все услышу.

– Какой-то мужик угодил под аквабайк!

– Как его угораздило? – я с недоумением посмотрела на море.

Аквабайки, катера с привязанными к ним «бананами» и парашютами и прочий шумный и опасный водный транспорт по соображениям безопасности этим летом вывели за акваторию бухты.

– Он заплыл далеко за буйки, там нырял и в один далеко не прекрасный момент крайне неудачно вынырнул, – объяснила Софи. – Не повезло парню, как раз попал под скутер! А вот Витьке, хозяину скутера, наоборот, повезло: у него мотоцикл этот ночью из гаража пропал, а теперь вот нашелся – на диком пляже, без водителя, естественно. К счастью, Витька успел о пропаже в милицию заявить, так что к нему теперь претензий не будет.

– Но ведь человек-то пострадал? – спросила я.

– Да отстрадался уже! – качнула головой-мухомориной всезнающая Сонька. – Куда человеческому черепу против скутера, идущего на полном ходу? Такая трепанация получилась – страшно смотреть!

– Ты что, смотрела на покойника?! – ужаснулась моя нежная Нюня.

– И ты тоже пойди посмотри, – посоветовала Софи. – Посмотри и подумай о тщете всего сущего. Вот, был красивый молодой парень, а теперь что?

– Девушка, немедленно прекратите нас запугивать! – возмутилась толстая тетя.

– А я вообще не с вами разговариваю! От вас я только деньги жду, девятнадцать рублей! – огрызнулась Софи.

– Да заберите вы свой пирог, у меня от ваших слов аппетит пропал! – в сердцах заявил муж толстухи.

– Правильно, пусть она заберет свою непропеченную преснятину, возьмите лучше у меня чебурек с перчиком! – включилась в разговор какая-то Сонькина конкурентка.

Софи немедленно ввязалась в дискуссию о том, допустимо ли во всеуслышанье обсуждать трагическую гибель одного купальщика, отбивая желание продолжать пляжный отдых у других гостей курорта, а также дозволяет ли корпоративная этика разносчиц нагло перехватывать у коллег по цеху покупателей. Вяло подумав, что Софи нынче и второй глаз могут подбить, я пошла дальше.

Ноги сами собой несли меня к морю, где тесным кругом, как детишки, играющие в «Угадай, кто?», столпились люди в купальных костюмах, спасатели в жилетах и даже несколько граждан в снаряжении для подводного плавания. Я протолкалась в первый ряд зевак. В глаза бросилось белое пятно: мужчина в медицинском халате склонился над лежащей на гальке женщиной. Ноги ее заканчивались резиновыми ластами, голова была вполне цела.