Шестая попытка короля Эрика

Вернулись на постоялый двор мы поздно и почти сразу легли спать. Лиззи, как ни была взбудоражена новыми впечатлениями и знакомствами, уснула быстро. Я же боялась закрыть глаза, предпочитая перебирать воспоминания о прошедшем ужине, а не те, давние, что рвались наружу.

Вечер закончился спокойно. На вопрос графа, чем ещё он может помочь в подготовке к Отбору, я сказала:

– И я, и конкурсантки, за исключением, наверно, Виолы не особо готовы показаться при дворе. Хотелось бы подучить этикет. Не могли бы вы, Ваша Милость, дать мне нужные книги из вашей библиотеки?

– Вряд ли книг будет достаточно! – неожиданно вмешалась в наш диалог тётушка графа. – Я готова позаниматься с девочками.

– Отлично, тётя! Ты сумеешь их подготовить, – обрадовался граф.

Было решено, что в конце зимы нас пригласят в графский замок, где старая дама займётся наведением нужного лоска на провинциалок.

«Это хорошо!» – подумала я и попыталась прикинуть, что ещё можно попросить у графа для лучшей подготовке к отбору. Пройти между капелек, постаравшись не привлечь внимания, девушкам будет не так просто. Не важно, каким будет это внимание – восхищённым или насмешливым, гневным, – любое могло принести беду. Надо, чтобы граф узнал, кто ещё участвует в нынешнем Отборе. И хорошо бы повстречаться с одной из участниц прошлых. Но все эти попытки думать о будущем не помогли. Волны прошлого, растревоженные сегодняшним презрением Розамунд, накрыли меня с головой.

Мы так радовались тому первому Отбору. Все с азартом обсуждали невест, приехавших поучаствовать в нём. Их было немного, всего шесть, зато какие – принцессы, княжны, даже одна султанша! Никто не предполагал, что он принесёт несчастье. Как мы и думали, увидев встречу Эрика и Луасон, конкурс невест вышел неприлично коротким. Влюблённый принц не считал нужным прятать свои чувства и ни на кого, кроме Луасон, не обращал внимание. Чтобы смягчить гнев шаттского короля, оскорблённого пренебрежением к его дочери, король Джед приказал наследнику принцу Грегу жениться на шаттской принцессе. Ничего этого мы тогда не знали и радовались двойной свадьбе.

Я же жила, как во сне. Всё вспоминала красавца лея из свиты принцессы Луасон. Моя влюблённость была грустной и сладкой грёзой. Умом я понимала, что никаких шансов не то что на взаимность, но даже на встречу со Свеном нет. Но это не мешало мечтать, грустить, воображать наше свидание. В пятнадцать лет даже безнадёжная влюблённость способна дарить мгновения счастья, когда воображение рисует твою личную сказку, преображает скучную обыденность в красивую драму.

Мне исполнилось шестнадцать, и я с братом и мачехой отправилась в Руаду посетить Храм Богини, чтобы, как и полагается, принести ей жертву и попросить о хорошем женихе. Понятно, о чём я просила Богиню, сжигая на жертвеннике отрезанную прядь. О встрече со Свеном и чтобы мы любили друг друга. Я не знала тогда, что богов лучше не тревожить просьбами. Ведь они выполняют их по-своему.

Словно отвечая на мою мольбу, Богиня послала мне весточку через отцовского знакомого. Увидев нас на постоялом дворе, где мы остановились перед обратной дорогой, он подсел за наш стол и поделился новостями. Одна из них касалась Свена. Оказывается, он вместе с другими леями после свадьбы принцессы вернулся в своё княжество. Знакомый это знал точно, потому что леи проезжали через Руаду. Я тогда чуть не разочаровалась в Богине! Дурочка! Он рассказывал что-то ещё, но меня больше ничего не интересовало. Ещё две недели после этого я грустила и тосковала.

До нашего медвежьего угла новость о гибели короля Джеда и наследника дошла не сразу. И пограничная стража графства допустила роковую ошибку. Спокойно открыла проход отряду уже знакомых леев. Но стоило снять магическую защиту, как через границу хлынула вражеская армия. Пограничную стражу смяли так быстро, что они даже весть послать не успели. И скоро в нашем графстве под властью короля оставались только взятые в осаду крепости. До нашей леи дошли не сразу и небольшой отряд под командой старшего брата успел прорваться в Руаду, на помощь графу.

Вначале казалось, что враги до нас не дойдут. Леи спешили в Лурдию, и наш Иль Ле-Грасс, стоящий в стороне на самой границе, их не интересовал. Я думала, что так всё и будет, война отгремит вдали от нас, и тревожилась только за брата. Я не понимала, почему прекрасные леи вдруг обратились в врагов. И не я одна. Разговоры об этом велись часто.

– Вот что им не сиделось в своей долине? Вроде всё есть! И золото, и камни!

– Камнями сыт не будешь.

– Так у них земля есть. Говорят, они в своих долинах с помощью магии даже виноград вырастить могут. А чего не вырастят, купить могут. Они ж богатые.

– Земли всегда мало. А покупать? Зачем покупать, если так взять можно. Вот подчинят наше королевство и совсем хорошо заживут.

– Как, как они завоюют нашу Аританию? Она же большая! А их не так много.

– Зато все колдуны.

Об этом же говорил отец:

– Они не собираются нас завоёвывать. Они хотят подчинить!

– А какая разница? – спросил капитан Крис.

– В тактике. Они не собираются вести больших сражений. Они даже на крепости, что не стоят у них на пути, время не тратят. Сковывают осадой, чтобы не мешали, а основные силы обходят и вперёд – в Лурдию. А там уже их королева Луасон дожидается.

– Там не одна королева Луасон. Думаете, барон, король Эрик им подчинится?

– Кто знает? Опутают его чарами, они это могут. А нет – так и изведут, как его отца и брата. Говорят, Луасон беременна и в её ребёнке будет нужная кровь, чтобы сесть на трон Аританской династии.

Капитан Крис зло стукнул по столу.

– Они что думают, мы подчинимся?!

– Самых знатных и непокорных изведут своей магией, поставят на их места своих, а остальные будут вынуждены служить маленькому наследнику, если других Аританских не будет. Ведь без королевской крови на троне королевство развалится.

– Изведут, – согласился с отцом наш старенький маг. – Они в магии крови сильны. Думаю, так и короля Джеда с принцем Грегом извели. Эта ведьма Луасон взяла каплю крови принца Эрика и по ней порчу-то на них и навела.

– Это что же, они так с любыми могут? – ахнула мачеха.

– В принципе да, – кивнул маг. – Достаточно заиметь нужную кровь. Хотя магия это сложная, не каждый сможет. Да и сил много забирает, так что часто ей не воспользуешься.

– А что ещё они могут? Чем в бою опасны? – заинтересовался практической стороной капитан.

– Хоть леи сильные колдуны, но как боевые маги не очень. У них своё колдовство – чары, проклятия с привязкой на кровь. Это в прямом бою не сильно помогает.

– Значит, у нас есть шанс продержаться. Иль Ле-Грасс им не взять.

Несмотря на свою слабость в боевой магии, леи упорно продвигались к столице нашего королевства. Вести об очередной павшей крепости и захваченном городе доносили до нас послания от брата или самого графа Аль Риада. Слушая об этом, я разрывалась между тревогой за нас, наше королевство, и тревогой за Свена. Я искренне желала поражения леям, но при этом не хотела, чтобы что-то случилось с этим лунным красавцем. Каждый вечер я возносила молитву богам, чтобы они сохранили Тома, воющего в отряде графа, и Свена. Я не могла считать его врагом.

И не считала, даже когда он появился под стенами Иль Ле-Грасс. Я поняла, что Свен рядом даже ещё не различив его среди беловолосых врагов. Сердце забилось часто-часто, а взгляд лихорадочно выискивал среди маленьких фигурок всадников ЕГО. И когда увидела, как один из всадников выехал чуть вперёд и помахал рукою, поняла – это он!

– Наглец! Ещё дразнит! – сказал капитан Крси, рядом с которым я стояла на крепостной стене. А я знала – он не дразнит, это Свен приветствует меня! Он ведь знал, что я живу в этой крепости. Я сама ему об этом сказала тогда, во время нашего единственного танца!

Моё сознание раздвоилось. Одна часть понимала, что он враг. И тревожилась – что случится с нами? Боялась подступившей под наши стены войны. А другая пела от счастья: он тоже меня помнит! Свен пришёл за мной! Если бы кто-то рассказал мне эту историю, как происходящую с ней, я бы сказала этой другой девушке:

– Неужели ты всерьёз думаешь, что этот красивый и знатный лей помнит маленькую провинциалку, с которой станцевал всего один танец?

И посмеялась бы над такой самоуверенностью. Но про себя я знала – да, он помнит меня! Только поделиться этими мыслями было не с кем. Никто не понял бы мою любовь к врагу.

– Что они хотят от нас? – беспомощно спросила мачеха. – Может быть, уйдут?

Но очень скоро стало ясно, что нет, не уйдут. Леи быстро обустраивали лагерь на плато у подножия замка. Скоро отец получил предложение пропустить вражеский отряд на перевал, ведущий к границе соседнего герцогства. Командир отряда обещал, что они пройдут и нас не тронут. Но отец отказался. И началась странная осада.

Странная, потому что ни осаждающие, ни обороняющиеся не предпринимали каких-то активных действий. Наши не хотели зря тратить боеприпасы или без нужды расходовать силы пожилого мага, сберегая их для настоящей схватки. Леи не шли на прямой штурм в виду явной бесполезности. Даже подобраться под наши стены из-за глубокого рва было проблематично. Почти не обстреливали стены, не пытались сделать подкоп, что из-за скалистого грунта тоже было бесполезно. Просто стояли и ждали. Каждый день Свен подходил к самой границе простреливаемой зоны и усиленным магией голосом предлагал отцу сдаться и пропустить леев в герцогство Лахор.

– Что вам соседи? – говорил он. – Обещаю, что вас мы не тронем. Просто пройдём в Лахор.

Свен ещё обещал какие-то блага тем, кто поможет им пройти к соседям, но я не вникала в смысл слов. Я слушала его голос как музыку. Он проникал в моё сердце, будоражил кровь, застилал глаза розовым туманом.

Отец каждый раз отказывался. Мачеха недоумевала:

– Зачем он это делает? Неужели думает, что Карл может передумать? Или кто-то предаст нас? Так ведь может продолжаться долго. Нет, по мне лучше пусть так. Но какой в этом смысл?

– Да, меня тоже это тревожит, – признался отец. – Они ведь не идиоты, и понимают, что Иль Ле-Грасс им не взять. Во всяком случае, такими силами. Но на что-то же они рассчитывают?

– Не знаю, важно ли это, – с сомнением сказал наш маг, – но в его голос, кроме усиливающей звук компоненты вплетена ещё какая-то магия. Приворота, что ли?

Отец бросил взгляд на мачеху. Та зарозовела и возмущённо воскликнула: