Драма после кайфа

Ваши долбаные деньги…

Эра ебланов пришла
Время фуфла и дерьма
Заряжай!»

Сашка поморщился, но от неприятной для него дискуссии его избавил мой приступ астмы. Я задыхалась от кашля и уже собиралась бежать к дому, когда к нам подошёл работник парка.

– Сегодня от удушья умер Марат. Отёк лёгких.

Из моего смартфона продолжали звучать голоса группы «Трупный яд».

«За спиной Смерти дыханье, перед глазами —
дешёвая жизнь…
Наша жизнь – гонка со Смертью, наше право —
право на Смерть…»

Художник-монументалист Марат выделялся среди обитателей парковых скамеек, в большинстве своём старушек с собачками и алкашей разного возраста и обоего пола. С ним приятно было переброситься парой слов, поделиться. Марат объездил всю Европу. По долгу жил в Италии у своего сына. В этой стране умерла его красавица жена. А последнее время из его жизни исчез драйв. Он был одинок. Никаких впечатлений, никакой движухи, никакого кайфа. С восторгом рассказывал, как знакомые рыбаки однажды взяли его с собой в российскую глухомань. Жаль его!

И опять совпадение, которое преследует меня на протяжении всей творческой жизни. Я имею в виду, что многое, о чём я пишу, происходит в реальности. А в данном случае это было предчувствие смерти. Я задыхалась от кашля в то время, когда мой знакомый художник умирал от удушья, вызванного отёком лёгких. Бедняга простудился в своей холодной квартире.

На этом совпадения не закончились. Мистика идёт за мной по пятам. Вернувшись домой, я обнаружила лежащую на полу книгу. Автор – мой покойный отец – физик-теоретик и астроном Владимир Раевский. Книга называется «Небесная механика».

Я открываю книгу и вижу автограф: «Дорогой дочке на память об отце. 4 февраля 2003 года». Но отец умер 4 января! Я смотрю на его портрет мыслителя с ироничной и одновременно загадочной улыбкой, на хитрый прищур глаз. Неужели это привет из потустороннего мира? Неужели он предчувствовал смерть и решил подшутить надо мной?

Нижний Новгород, 2003.

Похороны отца состоялись в сочельник 6 января.

Непрерывные телефонные звонки, а через час один за другим начали приезжать бывшие студенты и аспиранты отца. Его любимый ученик Артемьев стал фермером и изменился до неузнаваемости – прежде такой элегантный, он отрастил бороду, опустился и даже не удосужился сменить зелёный камуфляжный комплект на подобающий тёмный костюм. Мне показалось, что в его взгляде застыла тоска, выражение обречённости. Что касается учениц отца женского пола, то многие из них были влюблены в профессора до конца его жизни. Худенькая учительница из Дзержинска вытерла платочком покрасневший от слез носик.

– Вы даже не представляете, каким прекрасным лектором был ваш отец. Каждую лекцию профессор астрономии начинал с интригующего сообщения. Например, рассказывал, как перед взрывом планеты Фаэтон ее обитатели переселились на Марс. Рассказывал во всех подробностях, как они обустроили там свою жизнь, как впоследствии начали переселение на нашу планету. И только потом, когда мы уже слушали его с открытым ртом, приступал к выводу формул.

Я зачитала им отрывок из написанного мной некролога, который должен был появиться в завтрашнем номере газет.

– Я думаю, что мы правильно сделали, что включили строки из «Белой гвардии» Булгакова: «Все пройдет: страдания, муки, кровь, голод и мор. Мир исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Звезды будут так же неизменны, так же трепетны и прекрасны. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим мира, не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»

В половине двенадцатого начали собираться люди. Из кабинета отца доносилась грустная музыка в исполнении струнного квартета. Траурный митинг был организован во дворе. К гробу один за другим подходили бывшие ученики отца. Их слова были трогательны и проникновенны. Их слезы говорили об искренности чувств. Но вот появились люди, о связи которых с отцом я даже не подозревала. Несколько военных, в том числе, судя по виду, эфэсбэшников. Они прошли вокруг гроба, возложили цветы и растворились в толпе, не высказав соболезнований близким.

Неожиданно к дому подъехал бронированный БМВ. Из него вышел высокий представительный мужчина в сопровождении двух охранников. Они подошли к гробу.

– Я знаю тебя с 1972 года. У тебя был очень сложная жизнь. Мы прощаем тебя, и ты прости нас…

Мужчина жестом подозвал Артемьева, вместе с ним сел в машину, и они уехали…

* * *

Неужели отец предчувствовал смерть и решил подшутить надо мной?

* * *

Накануне рождества 2003 Антон встретил меня привычно радостно восклицанием: «Ура! Мамло-хамло пришло, вкусноты принесло». Но что-то было не так. Он был слишком суетлив и отводил в сторону взгляд.

– Есть неприятная новость, – наконец произнес он. – Твой отец в больнице. Ему будут делать операцию. Звонила твоя сестра. Сказала, что шансы пятьдесят на пятьдесят. Завтра утром Галя опять будет звонить… Да не расстраивайся ты так! В конце концов ему же восемьдесят шесть. Мало кому удается дожить до таких лет: почти на пятьдесят процентов выше среднего возраста, до которого доживают российские мужчины. Вот что значит не употреблять алкоголь и не курить.

– Кто тебе сказал, что он не употреблял?

– Никогда не видел его пьяным.

– А я видела, и не один раз… У нас часто бывали гости.

Когда мне исполнилось двенадцать, мама уже давала мне поручения. В тот раз на мне и сестре был клубничный мусс. Не хилое задание, если учесть, что о миксере тогда у нас мало кто имел представление. Мы по очереди вручную взбивали белок, растирали ягоды… Наконец огромная алюминиевая кастрюля до краев наполнилась сладкой розовой пеной.

Из гостиной доносились оживленные голоса и хохот. Отец о чем-то спорил с ректором университета. Страсти накалялись. Отец любил загадывать шарады.

– А теперь ещё одна загадка. Ученик 1 класса решит её за 5 минут, старшеклассник за 15 минут, студент за час.

– Давай свою загадку, – потребовал ректор. Решу на спор за три минуты.

– Загадка: расшифруйте «одтчпшсвдд».

Через три минуты я поняла, что ректор спор проиграл.

Мы торжественно внесли кастрюлю.

– Прибыл десерт, – объявила мама.

Ей предстояло перелить его в фарфоровый сосуд, но она не успела сделать этого. Отец выхватил кастрюлю из рук Гали и надел ее на голову ректору. Тот никак не прореагировал на подобное обращение. Он сидел неподвижно во главе стола и облизывал языком стекающую с головы пенистую жидкость. Он проиграл в споре с отцом, поэтому и не врезал. Отец осторожно, чтобы не запачкаться, схватил ректора за воротник и потащил в ванную. Наполнив ее, он окунул ректора в горячую воду, замочив его до пояса. А затем ректор сам залез в ванную и смыл остатки мусcа. Увидев, что я наблюдаю за ним, он пообещал, что завтра даст мне сесть за руль его новой машины.

– Но у меня нет прав, и вообще я не умею водить.

– Не важно, будешь учиться ездить за городом.

И я поняла, что это также было условием платы за проигрыш…

* * *

Галя позвонила на следующее утро.

– Отец еще жив, но тебе лучше приехать как можно скорее. Во время операции у него остановилось сердце. Но сейчас его вывели из состояния клинической смерти. Выезжай сегодня вечером. Он хотел увидеть тебя до того, как умрет. Хотел что-то сказать именно тебе.

Медлить было нельзя. Именно с отцом были связаны наши семейные тайны. Никто из нас так и не узнал подробности его биографии. В последние годы в средствах массовой информации Нижнего Новгородаего представляли как ученого-астронома с мировым именем.

Но мы точно знали, что во время войны отец был связан с советской разведкой. Знали из обрывков фраз, случайно оброненных им, из собственных наблюдений за его энциклопедической памятью. Он говорил на нескольких языках, но ничего не рассказывал нам о том, при каких обстоятельствах выучил их. У отца был паталогический интерес к государству Андорра. Он знал каждую улицу, каждый дом, он мог описать каждый куст. И при этом уверял нас, что эти знания – всего лишь следствие его интереса к географии. Вообще отец был личностью загадочной. И трудно было провести грань между фантазией и реальностью в его рассказах.

Перед войной отец учился в МГУ в очной аспирантуре у академика Отто Шмидта, знаменитого исследователя Памира и покорителя ледников Арктики, выдающегося астронома, геофизика, математика.

В 1933 – ем для проверки возможности плаванья по Ледовитому океану была отправлена научная экспедиция во главе с Отто Шмидтом на пароходе «Челюскин». Путь кораблю прокладывали два ледохода. После их поломки «Челюскин» продолжил путь один. Но натиск дрейфующих льдов не позволил ему выйти в Тихий океан.

Лёд разорвал борт, и через два часа «Челюскин затонул».