Русская сказка

Роллы и кофе не отличались изысканностью, чего и следовало ожидать. Феликс не предпринял ни одной попытки оправдать выбор своей спутницы и всем видом показал свое недовольство. К тому же, музыка из колонок раздражала все сильнее.

– Не понимаю, как можно столько раз повторять три аккорда, да еще и запомнить такой бессмысленный текст, – князь отрезал ножом кусок ролла и не глядя погрузил его в рот. – Это что, майонез?!

Аврора смеялась беззлобно и от души, его ворчание вызывало у нее умиление.

– Тебе смешно? Мне придется ночевать на дорожке, чтобы эта углеводная бомба не отложилась на моих боках куском сала. Хотя я вижу, тебя это мало заботит, – он ухмыльнулся надувшейся девушке. На самом деле ему нравились ее округлости и то, что на ней нет прокаченных мышц, как у Джен. Он представлял, какая мягкая у нее талия, спина, руки.

– Меня моя фигура устраивает, – ложь. – Вы можете не смотреть, господин Идеальный.

– Да, я идеальный. По крайней мере, стараюсь им быть.

– Скучища.

– Что? – Феликс прекратил жевать этот безусловно вкусный ролл, он и не помнил, когда ел в последний раз что-то такое насыщенное. – Скучища?

– Еще какая, – большой глоток кофе и ее без того розовые щеки стали сиять еще ярче. – Вот какой интерес в том, чтобы быть совершенством?

– То есть? Что ты имеешь ввиду? – напиток остыл, но ему было не до этого. Ее голубые глаза искрились как вода подо льдом, и Феликс мечтал, чтобы его замуровало внутри.

– Ну вот вы такой правильный. Спортзал, еда, музыка, поведение. Все, как нужно. Но разве не хочется иногда психануть и сделать что-то безумное?

– Например?

– Объесться шаурмой в круглосуточном бистро и всю ночь гулять по городу? – ее нос сморщился от изобилия перца в кофе, это была та самая приятная нотка, за которую она обожала этот напиток.

– Опять ты о еде, – Феликс улыбнулся, чтобы показать, шутка не имеет злого умысла, не надо обижаться. Ему нравилось смеяться с ней. – Я не могу себе такого позволить.

– Почему? – на ее тарелке почти не осталось еды.

– Я князь Юсупов, у меня есть обязательства.

– Перед кем? – большой глоток кофе с самым простым выражением лица. – Перед короной?

– Очень смешно, – да, было смешно. – Перед семьей, например.

– Мне кажется, ваша семья хочет видеть вас счастливым, поэтому им будет приятно, если вы перестанете себя мучить вымышленным долгом.

«Ты не понимаешь», – эту мысль Феликс не озвучил, он продолжил есть свой почти остывший, но все еще вкусный ролл. Они больше не говорили об этом в тот вечер, простые слова о кино, искусстве, музыке. Кажется, не было на свете ничего, в чем бы они имели схожий вкус, но какое это имело значение, если их объединяло черно-голубое пламя?

18 глава.

Следующие два дня прошли для Феликса в агонии. Он успел слетать в Лондон, заметить исполнительного директора своей компании, приступить к постройке ресторана и напиться виски так, как не делал этого прежде. Уснуть в кресле у камина!

Все, что угодно, лишь бы не думать о словах Авроры, божественно правдивых словах. В тот вечер они разошлись на лестничной клетке, обнявшись, как старые друзья. А потом он долго стоял и смотрел на ее дверь не в силах уйти. Как бы хотелось остаться с ней.

Но он дал слово своей семье, семье Дадли. СМИ мусолят эту новость по всему миру второй месяц, все знакомые, все друзья в курсе происходящего. Нет, он никогда не поступит так с Джен. Чем она заслужила? Преданностью, заботой, терпением? Никогда не просила больше того, что он предлагал. Да даже если бы и заслужила, Феликс не смог бы нарушить свое слово.

Поэтому и маялся между двумя странами, надеясь убежать от себя. Не вышло.

Он вернулся в Москву в четверг, 7 марта. Погода была солнечная, отчего на душе было еще хуже. В голове мелькали мечты о том, как он прогуливается с Авророй, крепко держа за руку. Быстрее бы доехать до дома и выпить еще виски. Зачем он мучает себя? Зачем приближает к себе ту, с которой никогда не будет?

Все закончится в субботу. Он женится и улетит в Лондон. Русское приключение останется в России, ему станет легче через какое-то время, появятся дети, все вообще потеряет важность.

Особняк в свете солнца ярким пятном бросался на переулок, сердце князя сжалось, потому что ощущение дома пришло именно в этой далекой когда-то стране. Потому что эту старую помпезность он полюбил сильнее, чем Лондонский особняк, построенный по его проекту, с его одобрения, под него. Потому что все дорогое оставалось в этой холодной стране.

Отец ждал его в столовой, Анна Феликсовна уехала, а чета фон Нирод не выходила из спальни раньше 9. Справедливости ради надо напомнить, что они в принципе не активно общались с родственником, вели себя холодно, но и он не рвался в объятия сестры. Феликс Дмитриевич в мягком поло читал что-то в планшете, закинув ногу на ногу.

– Доброе утро, Феликс, – его очки каким-то чудом держались на самом кончике носа, он не повернул головы и все также бегал глазами по экрану. – Как долетел?

– Долетел, – молодой человек упал на стул, налил себе кофе, положил несколько булочек на тарелку.

– Все так плохо? – Феликс Дмитриевич отложил планшет, положил сверху очки и внимательно посмотрел на сына. – Насколько я помню, ты не ешь такое и не пьешь такое.

– А почему? – красные от недосыпа глаза на фоне черного цвета выглядели кинематографично. – Скажи мне, почему я не могу съесть булку.

– Боишься потерять форму, наверное, – он был не уверен в правильности своего предположения, потому что никогда об этом не спрашивал.

– Мне никогда не нужна была такая строгая диета.

– Ну, значит тебе просто нравится легкая пища.

– Никогда не нравилась. Я ее ненавижу.

– Что ты хочешь, Феликс? – мужчина наконец-то поймал блуждающий взгляд сына. Он знал, к чему идет их разговор и принял это с неизбежностью, как и всегда.

– Хочу знать, почему всю жизнь ты был таким холодным? Из-за мамы? – черные глаза по-детски открытые и просящие не могли оставить равнодушным никого.

– Ты ошибаешься, – Феликс Дмитриевич встал, надеясь уйти, но сын окликнул его. – Я не был холодным. Я дал людям свободу, чтобы они могли жить как хотят. Тебе тоже.

– Но ты был нужен мне. Я хотел, чтобы ты вмешался в мои дела, чтобы участвовал в моей жизни, – детская обида и злость, нелепая, но хранимая каждой душой, вырвалась наружу так неожиданно отчаянно.

– Ты всегда мог обратиться ко мне. Я не закрывал свои двери.

– Тебе же неинтересно ничего, кроме тебя! Ты жил как хотел, делал то, что хотел. Не спрашивая, не неся ответственность.

– Дети всегда недовольны родителями. Так будет и с тобой, – Феликс Дмитриевич вышел из столовой, пока все это не переросло в скандал. К чему он вспомнил Кару? Разве она могла что-то сделать такого? Разве мог кто-то осудить ее поступок?

В это время Аврора потягивала мятный раф в компании Даны, которая рассказывала о недавней поездке загород с Артуром. Эта непростая особа с ярким характером выглядела как влюбленная пятиклассница. Да, ты понимаешь, что твоя подруга влюблена, когда 4 из 5 ее фраз начинаются: «А Артур…». Его мнения, его вкусы, его дела. Конечно, это не могло не раздражать, но Аврора сама мечтала в любом разговоре найти случай упомянуть Феликса, хоть и не имела на это права.

– В общем, после свадьбы мы собираемся вместе с молодой парой в Лондон. Представляешь, я и Англия! С ума сойти просто, – брюнетка, как и все влюбленные, не замечала ничего дальше своего носа, поэтому пропустила разряд тока, поразивший Аврору при этой фразе.

Как она могла опустить факт того, что в субботу у Феликса свадьба? Как могла смотреть на него такими глазами? Как она могла подумать, что что-то может измениться? Все решено, все же давно решено.

Дженнифер развалилась в мягком кресле СПА-салона, оставляя себя все такой же прекрасной с любого ракурса. Это стало непобедимой привычкой – выглядеть так, что тебя ненавидят женщины и страстно хотят мужчины. Даже когда графиня считала, что расслаблена, она краем глаза замечала свое отражение в зеркалах и отмечала, что все на своем месте.

Тут, в окружении мягких пуфов и фиолетовой вычурности, она все так же отточено поворачивала голову, хоть сейчас фотографируй и выкладывай в сеть. Но этим не хотелось делиться с подписчиками. Эти чертовы ритуалы стали просто невыносимыми, они давили, как последний час перед операцией, который все никак не заканчивался. Зачем вообще она все это затеяла? Вышла бы замуж тайно, где-нибудь на Бали, и никогда бы не увидела, что Феликс Юсупов вполне может любить. Только не ее. Он мог любить кого угодно, но не ее.

Когда они только познакомились, ей казалось, что он со всеми одинаково сухой. Первый раз она поняла, как ошибалась, когда увидела его с Артуром. Холодный Феликс, безразличный Феликс стал нежным и заботливым братом. Потом ее любимый показал себя внимательным и осторожным внуком. Тогда-то Дженнифер и задумалась: почему именно ей не доставалось ничего от Юсупова? Он, конечно, не делал зла, но и добра не делал.