Русская сказка

Рулет был таким вкусным, что Аврора на секунду забылась и общее молчание нарушило ее мурлыканье от удовольствия. Когда она опомнилась, Феликс уже самодовольно улыбался, орудуя ножом и вилкой в своей тарелке.

– Не принимай на свой счет.

– Конечно, – он спокойно продолжал резать мясо с легкой ироничной улыбкой. – Это ведь ты приготовила, правда?

Она опустила голову и продолжила есть, представляя, что вместо рулета на ее тарелке расположилось его наглое лицо.

После трапезы ей жутко захотелось кофе, но чувство гордости было дороже. Аврора поднялась со стула, Феликс тоже встал.

– Надень одежду потеплее, обувь тоже есть в твоей комнате. Я буду ждать тебя здесь, прихорашиваться не обязательно.

– Да, да. Это не поможет, правда? – она усмехнулась и пошла наверх по широкой лестнице.

Юсупов налил себе немного виски и подумал, что когда-нибудь обязательно скажет ей, что она самая красивая девушка без макияжа, без укладки, без платья. Просто потому, что его сердце наполнялось умилением при ее виде, вне зависимости от того, сколько лишних сантиметров на ее бедрах (а их было немало).

Самые красивые и шикарные сапоги, которые когда-либо видела Аврора, были перед ней и уже третья пара не подходила. Размер он угадал, но видимо не понял, что ее лапы куда шире, чем кажутся в правильной обуви. Четвертая пара, ботильоны на высоком и массивном каблуке, как она любит, внушали надежду, потому что были на шнуровке. Девушка перекрестилась и запихнула ногу, встала с кровати и прислушалась к ощущениям. Кажется, ходить в них можно, и как же шикарно они обтягивали ее ногу! А как украшали черное платье чуть ниже колена с широкой юбкой! Довольная собой, Аврора все же подкрасилась на скорую руку. Нет, он больше не был ей интересен, но ущемленное женское самолюбие требовало доказательств, что она ему нравится, что она нужна ему.

Обманывая себя как только можно, лишь бы не признавать, что ей сильно не безразличен князь, Аврора спустилась к нему, сидящему возле камина и попивающему жидкость янтарного цвета. Юсупов не посмотрел на нее и не двинулся с места. Девушка подошла к небольшому столику, налила в тяжелый стакан виски. Густой запах ударил в нос, но ради сохранения лица она отхлебнула и тут же обожгла горло.

– Запей, – Феликс за спиной протянул ей сок, который она с жадностью выпила. – Это очень хороший и очень крепкий виски. Не то размешенное пойло, к которому ты привыкла.

Как же хотелось протестовать и кричать от своего глупого положения. Да, она всегда чувствовала себя смешной рядом с ним. Та снисходительность, то высокомерие, которое он бессознательно (она надеялась на это) проявлял к ней, раздражало ее и обижало, потому что она и сама знала, насколько разные их миры.

Как только удалось успокоить горло, девушка подняла злобные голубые глаза и развернулась, рассчитывая уйти наверх и больше никогда не спускаться снова.

– Постой, – Феликс аккуратно взял ее за руку и виновато улыбнулся. – Я не хотел обидеть тебя. Я не знаю, почему так сказал.

– Зато я знаю, – она обернулась и ему стало горько от того, что он так давно не видел ямочки на ее щеках. – Хотелось показать мне мое место? Не переживай, я не забываю о том, кто ты и кто я. Это кольцо на пальце прямое тому доказательство. Ты захотел – ты присвоил меня себе. Да, я не могу делать только то, что хочу, в отличие от тебя, но я тоже человек. И я никогда не прощу тебе того, что ты сделал! Никакие деньги этого не исправят!

Она хотела убежать, вырваться, потому что слезы душили ее и были слишком близко, а снова показывать свою слабость перед ним было просто низко. «Он не имеет права на мою боль!», – повторяла она, но от этого становилось только хуже. Феликс держал ее также крепко, понимая всю тягость ее состояния и жалея, что довел до этого снова. Он перебирал возможные варианты, но все сводилось к тому, что она закроется в комнате и больше никогда не подпустить его к этому барьеру.

– Я далеко не всегда делаю то, что хочу, – он подтянул ее к себе, держа ее руку за спиной. Ее запах, ее волнение, ее испуганные глаза… Он хотел поцеловать ее так сильно, как не хотел ничего и никогда раньше. Рассудок твердил, что сейчас не самый подходящий момент, она не готова. Только не сейчас. Он поцеловал ее отчаянно и нежно, в знак утешения, в знак своего извинения. Прежде, чем она успела опомниться, он отступил и открыл глаза. Ее губы все еще были неподвижны, но она совсем не сердилась. – Но иногда все же делаю.

Его ровные белые зубы показались и тут же спрятались. Аврора все еще была растеряна, не понимая, что произошло и как ей должно поступить. Но она позволила ему вывести себя на прогулку, обдумывая, когда это ее гордость стала такой уступчивой и почему она пренебрегает всеми правилами нормальности в его обществе.

В Англии Феликс ездил на таком же ягуаре, только черном. Но из-за выпитого, он воспользовался услугами личного водителя. В его распоряжении были два молчаливых литовца, один красивее другого. Они никогда не выказывали эмоций, подтверждая общественное мнение о холодности прибалтов. Это было то, что нужно для высокопоставленной персоны, к тому же, один сменял другого, что позволяло в любое время звонить им. Дом служащих находился недалеко от дома Феликса и был так неприметен, что любой европейский дворянин оценил бы скромность Юсупова. Но он не был скромным. Он был заносчивым и высокомерным, и только его воспитание держало в узде все негативные его качества.

Литовец внимательно выслушал хозяина и, безразлично вглядываясь в дорогу, тронулся с места. Отсутствие любопытства – еще одно великолепное качество домашних служащих.

Феликс и Аврора сидели на заднем сидении на расстоянии коробки из-под печенья. Он то и дело пытался коснуться ее, но выходило все как-то неуклюже, и она постоянно вжималась в сидение. Эта отстраненность ужасала его, где-то внутри застыл вопрос, будет ли так всегда или он сможет быть ближе.

Конечно, головой он понимал, что только сегодня насильно сделал ее своей женой и просто не имеет права на хорошее расположение с ее стороны. Но его измученное сердце было счастливо тому, что она рядом. Оно хотело купаться в их любви и знала точно, что она сгорает точно также, как и он. Между ними была стена из его предательства и ее обиды. Все это было в высшей степени справедливо, но бесконечная жажда жгла горло, и он страстно желал овладеть ею снова, как в ночь своего мальчишника.

– Куда мы едем? – наконец спросила Аврора так робко, что он весь сжался.

– В центр. Погуляем немного. Ты хочешь чего-нибудь? – Феликс хотел проявить внимание, показать, что ему не все равно ее мнение, что он пытается загладить то, что совершил ранее. Ее тяжелое пудровое пальто прикрывало, но он видел, сквозь плотную ткань, он видел синяки на ее руке от его пальцев.

Аврора промолчала. Опустив голову, она оплакивала свою растоптанную честь. Да, хочет она или нет, но уже опустилась до того, чтобы любить человека, который ее бросил.

Литовец высадил их прямо возле Тауэрского моста, где уже зажглись вечерние огни. Аврора любила городские пейзажи, поэтому забыла о всех своих мыслях и подошла ближе.

– Этот мост был спроектирован архитектором Джонсом, – Феликс стоял на приличном расстоянии и, видя ее увлеченность, поделился своими знаниями. – Он был построен в конце XIX века. Видишь эти готические башни? Каждая 64 метра в высоту, соединена галереями и висячими пролетами.

– Какая красота! – она едва улыбнулась и сердце Феликса сжалось от показавшейся на щеке ямочки.

– Жители Лондона посчитали его уродливым и нелепым.

– Не может быть!

– Еще как может! Это же англичане, – Юсупов усмехнулся и продолжил свой рассказ.

На несколько часов они казались двумя молодыми людьми на свидании. Феликс пытался произвести впечатление, Аврора слушала и кивала. Были ей известны факты, о которых он говорил, или нет, неважно.

– А это улица Пикадилли. Кладезь богатых и знаменитых, самая дорогая улица города, – его руки покраснели от холода, но он так увлекся, что не достал перчатки из кармана. – Получила такое название от кружевных воротников, которые продавал Роберт Бейкер. До этого она называлась Португальской, – его карие глаза нашли кафе, где они обычно ужинали с Джен в те редкие вечера их встреч. – Зайдем погреться?

– Не сюда, – Аврора быстрым шагом сошла с роскошной улицы на более простую. Феликс еле поспевал за ней, он не знал, куда они направлялись, но не хотел останавливать ее. Тротуар, покрытый засохшими жвачками, уводил их все дальше от великолепный особняков и высокомерных построек.

Через 20 минут быстрого шага Аврора остановилась у маленькой кофейни с парой человек внутри. Феликс с мягкой улыбкой одобрительно кивнул, и они зашли внутрь.

– Good evening! Can we have a coffee with milk, a big cup, a cup of black tea and two chicken and cheese sandwiches?[23 - Добрый вечер! Можно нам кофе с молоком, большую чашку, чашку черного чая и два сэндвича с курицей и сыром? (англ.)] – ее мягкий голос высказал благодарность, и сухой старик показал на небольшой столик у окна.

– Ты вроде не говорила по-английски, – Феликс помог ей снять пальто и присел напротив.

– Я и не говорю, – да, внутри все торжествовало. Не так глупа, как ты думал? – Самые простые фразы на слуху у любого человека, который не живет в лесу.

– Да, ты права, – он осторожно взял чашку у старика, даже не подумав, что чай из пакетиков ему не подходит. Ее покрасневшие и еще более красивые руки лежали на столе, обручальное кольцо сияло на пальце. – Замерзла? – он протянул к ней ладони, но Аврора автоматически убрала руки на колени.

– Все хорошо.

Они вернулись домой в том же смущении, в котором покинули его. Лежа каждый в своей комнате без сна они снова и снова перебирали возможные пути развития событий и оба не знали, что им делать.

23 глава.

Анна Феликсовна сидела в столовой в футболке «Iron Maiden» и попивала черный кофе в прикуску с беляшом. Ее волосы были все также туго затянуты на затылке и украшены гребнем с сапфирами, а нереалистично прямая спина не касалась спинки стула.

– Светлана, тесто просто облако! – от ее французского акцента почти не осталось следа, усердные занятия с Анатолием Васильевичем приносили плоды. Их традиционные посиделки перенеслись на веранду, несмотря на то, что апрель был достаточно холодным.

– Домашние яйца, что не говорите! – худосочная женщина с красивой и ровной косой вошла в комнату с порцией пончиков. – Молодой господин приедет сегодня?

– Да, да. Нужно подготовить им комнату, – Анна Феликсовна не видела Феликса уже месяц со дня свадьбы. Они с Авророй были в Лондоне, но в свет не выходили, гостей не принимали. По правде говоря, она понимала, потому что ее медовый месяц тоже прошел за закрытыми дверями супружеской спальни.

Неожиданное решение внука о смене невесты поразило ее до глубины души и обрадовало. Всю ночь после свадьбы она проговорила с Дмитрием Ивановичем, покойным мужем и молчаливым спутником. Да, он тоже радовался случившемуся, это она знала точно так же, как и то, что эти пончики сделаны из восхитительной муки.

– Вы бы так не налегали на мучное, – Светлана знала, что княгиню мучают сердечные боли. Все чаще она шла по коридору и замирала на несколько минут, прикрыв глаза.

Анна Феликсовна демонстративно положила себе второй пончик и улыбнулась. В августе этого года запланирована свадьба Артура, отчего его отец, Карл, почти слег, но Александра всегда знала, как утешить мужа в его горе. Спустя несколько недель он все же дал свое благословение, хоть и крайне неохотно.

Феликс Дмитриевич вернулся в Нью-Йорк.