Подлинная история Колобка

– Каждый имеет право на свободу и подвиг, – тихо сказал Колобок, – даже если ты рожден плохо пропеченной плюшкой.

Звери на берегу безымянной реки опустили головы. Подвиг Колобка был безусловен. Никто из них так не боролся за свою свободу! Но как помочь ему, они не знали.

– Пусть он с нами живет, – подал из кустов голос глупый Заяц.

– Да как, дурья твоя башка?! Он же осенью, когда дожди начнутся, в кисель размокнет.

– А может, пусть дальше катится, – предложила Мышка-норушка.

– Куда? – ответила Лиса. – За речкой сразу пригород начинается, а там и город. Он там под колеса попадет и погибнет почем зря. Никто даже не помянет, не расскажет. Как про его Дедушку.

– Права, рыжая, – согласился Волк. – Придется съесть.

Такого поворота звери не ожидали. За этот день Колобок стал другом и товарищем. Все понимали, если бы не он, не сидели бы все вместе на таком шикарном пиру, когда даже грозный Медведь угощает рыбкой крошечных пичужек, а Волк с Лисой не пытаются поймать нахального зайца, смело вышедшего на берег. Колобок, именно Колобок, собрал их всех в этот день. Только благодаря Колобку они почувствовали себя сильными, добрыми, умными, красивыми. Все с осуждением смотрели на Волка. Он хвостом завилял.

– Да я-то мучное не ем. Я же так… Просто предложил… Что-то же надо делать. Может, жребий кинем, кому его есть. Или кто сам вызовется… Я-то никак, – Волк не знал, куда деваться под пристальными взглядами зверей и птиц. – Я еще могу с голодухи гамбургер проглотить, но потом мне как-то не по себе. Может, кто любит сдобу, – тихо добавил Волк.

Но звери молчали, даже птицы смолкли, хотя было понятно – им такого большого Колобка за один день не одолеть. Колобок с надеждой смотрел в морду каждому. Звери опускали глаза.

– Может, его на тот берег перевезти, – выступил Заяц и тут же юркнул обратно в кусты.

– Это кто сказал? – поднялся во весь рост Медведь.

– Заяц, Заяц, – загалдели, защебетали, завыли звери и птицы.

– Умный какой! Он плавать умеет? Вот он пусть и плывет.

– Откуда ему? – мяукнула Кошка. – Чего бы их иначе дед Мазай спасал.

– Умею, – крикнул из укрытия Заяц, – только не пробовал.

– А ты, рыжая?

– Умею, хотя и не люблю. Да только как я его перевезу? В зубах не удержу, а со спины он скатится.

– Мы не сможем его поднять, – защебетали птицы.

Колобок встрепенулся:

– Эх, мне бы летать! Отчего колобки не летают! Я говорю: отчего не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежался… – Колобок стремительно закатился на камень, подпрыгнул и рухнул вниз.

И рассыпался Колобок, ударившись о землю, на сотни крошек. Они взметнулись в небо и раскатились горохом по всей поляне. Замерли звери. Смолкли птицы. Тишина повисла на поляне. Только вода шлепала о берег. Даже листья не шуршали. Даже пчелы не жужжали.

– Колобок… – прошептала Лиса-краса.

– До пятого уровня дошел, – прошелестела на ухо Кошке Мышка.

Кошка так сверкнула взглядом, что Мышка сразу замолчала, уткнувшись мордочкой в землю. Молчал и Медведь, вздохнул Серый Волк, тихо забарабанил лапами Заяц.

И вдруг какой-то молодой воробей слетел с ветки, клюнул крошку. За ним прыгнул его собрат. Птицы клевали крошки, пока Медведь не взмахнул лапой. И вновь тихо стало на полянке. Так тихо, что тишина пробиралась внутрь, мешала дышать. И вдруг раздался высокий-превысокий голос коростели. Так она пела редко, все больше скрипела, скрежетала, хрюкала, пугая лесное зверье. Так пронзительно и ясно она пела в начале лета, когда вылупились ее птенцы. Сейчас она пела о Колобке – о его смелости, о его подвиге, о его жизни и смерти. Птицы подхватили ее песню. Их хор был слышен даже за речкой, куда он катился как волна.

Волк смахнул слезу, хищник был сентиментален, хотя всячески скрывал это. Медведь огромной когтистой лапой поднял одну крошку и спрятал ее в косматой шерсти на груди. Его примеру последовал Волк. Птицы на ветках пели гимн славному Колобку. Что им Волк? Что им Медведь? Если они птицы небесные.

Мышка отважно вышла на поляну, подняла двумя лапками самую большую крошку, поцеловала ее и протянула Лисе-красе. А потом, не проронив ни слова, повернулась и пошла к своему дому, за ней поплелась Кошка, которая сейчас совершенно не хотела гулять сама по себе.

Кошка с Мышкой молча шли домой. Грустно им было. Не уберегли Колобка. Но и иначе и быть не могло. Вдруг Кошка остановилась. Мышка с надеждой посмотрела на нее. Наверное, она сейчас слова найдет о том, что все правильно они сделали. Лучше и придумать было нельзя. Не о каждом подвиге поют песни и слагают сказания. Вот ее одна дальняя родственница – архивная мышь – рассказывала, что бывают такие подвиги, о которых на бумажке напишут, номер присвоят, сунут в папку, а папку на полку задвинут и все – дальше тишина. Так и получаются неизвестные герои. Не таков их Колобок! Ну, что же ты молчишь, Кошка! Найди слова! Или молчи!

Кошка повела носом налево, потом направо. Приподняла переднюю лапу и снова принюхалась.

– Нюхом чую, Бабка блины печет.

– Блины? Знаешь, одна моя дальняя родственница как-то подружилась с жирным блинчиком, и стали они…

– Не начинай, – взмолилась Кошка.

– Ну ладно, – легко согласилась Мышка, – завтра расскажу, если не забуду.

– Только сначала блинов поедим. Просто блинов.

– Жирных… Сладких. Со сгущенкой, – зажмурилась голодная Мышка, забыв обо всем.

– Лучше с паштетом. Или с ветчиной и сыром.

– Нет, лучше с вареньем.

– Ты ничего не понимаешь в блинах.

– Я не понимаю! Да ты таких блинов, какие я знавала, не едала никогда!

Так споря, они дошли до дома. Бабка с Дедом уже про Колобка забыли, они места себе не находили из-за исчезновения Кошки и Мышки. То-то было радости, когда Кошка с Мышкой вернулись. И дали им блинов сладких вкусных. И с вареньем, и с ветчиной, и со сметаной, и со сливками, и со сгущенкой. Мышка так объелась, что заснула на кошкином коврике, даже до норы не добрела. Так и не рассказала историю про жирный блинчик.