Питер & Майкл: Дело о фальшивке. Ласковые сети. Игра в солдатики. Квест, или Любовь с иностранным акцентом. Фарватер, или Двойное дно

Стали проверять домашнее задание. У кого его не оказалось, получил не «2» в дневник, а удар электрошокером. Не слишком больно, но ощутимо. Питер вспомнил, как их одноклассник Олег года два назад принес в школу электрошокер в виде пачки жевательной резинки с выдвинутой пластиной. Тогда парни вдоволь наприкалывались над девчонками, но игрушку у Олега отобрали и «двойку» за поведение в дневник поставили только после того, как за шокер схватилась завуч, не поверив обиженным девчонкам.

Димка попытался незаметно надеть наушники – они тут же полетели в корзину для мусора, а сам парень получил дубинкой по пальцам. Не привыкший к такому отношению сынок «новых русских» стал возмущаться и заявлять о своих правах. Тут же по рации учительница вызвала охранника и грозно бросила:

– На два урока в карцер!

Затем Майкла вызвали к доске. Он стал рассказывать заданное стихотворение, но переволновался и перепутал пару строк. Тут же взметнулась дубинка…

Питер вскочил, бросился на помощь брату, крича:

– Не-е-е-е-т!..

И тут же Питер проснулся в своей кровати. Часы показывали 2 часа ночи.

– Ты чего кричал? – недовольно пробурчал разбуженный Майкл. – Кошмар приснился?

– Кошмар? – тряхнул головой Питер, как бы сбрасывая с себя остатки сна. – Жуть какая-то…

– Про вампиров? – поинтересовался, зевая, Майкл.

– Хуже… Но у меня уже амнезия…

Питер отвернулся к стене, но ещё несколько минут не мог успокоиться – сердце ухало и сильно-сильно стучало. Вспомнились слова мамы, которыми она успокаивала братьев в «щенячьем» возрасте. Надо было посмотреть в окно, поднять правую руку, потом резко её опустить и сказать трижды: «Самсон-Самсон, куда ночь – туда и сон!»

* * *

Патрульная машина полиции делала очередной объезд своей территории, когда молоденькому сержанту не понравились странные тени на детской площадке. Полицейские подошли ближе и увидели под скамейкой щупленькое детское тельце – мальчик лет 10 дышал, но был без сознания.

– Вызывай «скорую»! – крикнул сержант своему напарнику, а сам направился к кустам около песочницы. Там он обнаружил девочку лет 11–12 в полубреду.

Врачи диагностировали наркотическое отравление, полицейские вызвали родителей и инспектора по делам несовершеннолетних.

Через сутки дети пришли в себя, но категорически отказы вались говорить при родителях правду, ссылаясь на то, что к ним будто бы на улице подошла тётя и подарила по шоколадке. Они съели и всё, больше ничего не помнят. Опытный инспектор легко распознала ложь и вызвала к себе в помощники учительницу из школы.

Дети заговорили по-другому. Мальчик сказал, что подружка заставила его принять таблетки, обещая суперощущения. Ему хотелось выглядеть взрослым и крутым. Девочка сказала, что ей этот набор таблеток посоветовал старшеклассник. Так она должна была доказать свою любовь и сделать всё ради любимого. Инспектор предполагала, что девочка могла подслушать, что надо съесть, чтоб увидеть «глюки», но малолетка упорно стояла на своём – она готова показать этого старшеклассника в школе.

Когда допрос был окончен, учительница спросила инспектора:

– Нам ведь придётся профилактические меры принимать? Может, вы расскажете и родителям, как определить, что ребёнок наркоман?

– О, проще простого, – отмахнулась инспектор. – Для этого достаточно зайти в Интернет и сделать соответствующий запрос.

– Вы «не в теме», как сказали бы мои ученики, – возразила учительница. – Далеко не каждый родитель станет подозревать, что его ребёнок наркоман. Каждому хочется верить, что беда обойдёт его стороной. Так всё же, есть какие-то общие признаки, которые должны насторожить и нас, и родителей?

– Есть, конечно, – вдруг посерьёзнела инспектор. – Покраснение глаз, расширенные зрачки, «словесный понос», беспричинный смех и развязность, неадекватные поступки, обжорство, а потом вялость и сонливость. Ещё ребёнок начинает мнить себя неизвестно кем и строить нереальные планы. Как вы думаете, почему кодеин запретили? Правильно, чтоб наркота была менее доступна нашим детям.

– Да, я уже сейчас вижу парочку ребят, которых не мешало бы проверить, – согласилась учительница. – Жаль только, что мы это без согласия родителей сделать не можем, а они очень часто слепы.

– Да уж, – кивнула инспектор. – Помню, у меня был случай. Подростки забрались в старое бомбоубежище и вскрыли аптечку. Наелись таблеток, но все спокойно вернулись домой на своих ногах. Одного из ребят мама заставила делать уроки, а он пожаловался, что плохо видит. Женщина испугалась и вызвала «скорую помощь». Тест на наркотики оказался отрицательным. Врачи уехали, а у матери остались сомнения, потому что сын ловил несуществующую кошку, расстилал кровать и тут же её снова заправлял… Всю ночь он просыпался со страшными криками – ему мерещились чудовища. Только через сутки мальчик признался, что наелся незнакомых таблеток. Мать обратилась в полицию, чтоб наказать виновных и оградить других детей. Это исключительный случай. Обычно родителям глубоко безразлично, что происходит с их детьми…

– Не совсем с вами согласна, – возразила учительница. – Скорее всего, они просто уверены, что, заработав денег и накормив своего ребёнка, они уберегают его от дурной компании. Знаете, я так радовалась, когда перешла в эту школу работать. Мне казалось, что здесь родители более внимательны. Я ушла из предыдущей школы, когда там дети стали ловить «собачий кайф».

– Это когда они придушивают друг друга?

– Да. И один мальчик из моего класса погиб, не очнувшись после этой игры со смертью. Я была не виновата – это произошло на каникулах, но чувство вины меня никак не покидало, и мне пришлось уйти, – рассказала учительница и вдруг резко сменила тему. – Вы верите этой девочке?

– Возможно, – осторожно и уклончиво ответила инспектор.

– А я – нет, потому что в «собачий кайф» предложила по играть как раз девочка, которая потом себя главной жертвой выставила.

– Разберемся.

* * *

Анька и Маша уже неделю не общались с братьями Перез – они почти круглосуточно готовились к конкурсу «А ну-ка, девушки!» и очень хотели победить. Парни во всех коридорах вовсю обсуждали их шансы. Вдруг к ребятам подошла социальный педагог, держа за руку девочку лет 11–12. Чем-то её лицо показалось братьям Перез знакомым.

– Ну что, который из них? – спросила женщина.

– Вот этот, – ответила девочка и ткнула пальцем в Тошу.

– Хорошо. Антон, пойдёмте с нами к директору.

– Зачем? – удивился Тоша. – Я не хулиган. Что случилось? – парень хорохорился, но почему-то побледнел.

– Мы его одного не отпустим, – вдруг заявил Питер.

– Посредники нам не нужны, – сказала, как отрезала, социальный педагог и пошла в направлении кабинета директора. Рядом с ней гордо вышагивала девочка, а сзади плёлся Тоша.

В кабинете их уже ждали директор и инспектор по делам несовершеннолетних.

– Она его опознала, – заявила прямо с порога социальный педагог.

– А в чём дело? – спросил Тоша.

– Ты мне сказал, чтобы я таблеток наелась. Сказал, что это здорово будет. Сказал, что ты меня полюбишь…

– Что-о-о?! – закричал Тоша, забыв даже, где он находится.

– Всё это очень серьёзно, молодой человек, – заговорила инспектор. – Статья 230 УК РФ: Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов. В отношении несовершеннолетних – это лет 10 колонии для тебя. Неосторожно посоветовал, и тебе это зло бумерангом вернулось. Тебе ведь уже есть 16? Поэтому отвечать придётся по полной.

– Но я не… – голос Тоши сорвался, и он без сил опустился на стул.

– Давайте вызовем его родителей и потом продолжим наш разговор, – предложила директор. – Антон, можешь пока идти.

– Но не вздумай сбежать – только усугубишь своё положение, – предупредила инспектор.

Тоша, как побитая собака, вышел из кабинета директора и поплёлся к друзьям. Урок уже начался, и пришлось ждать следующей перемены, чтобы поделиться своими проблемами.

– Родители этого не переживут, – закончил свой рассказ Тоша. – И самое странное, что этой малявке верят больше, чем мне.